Эту умилительную сцену мы с ВПЗР несколько минут наблюдали через стеклянную дверь.
- Вот видишь, - шепнула мне она. - Я же говорила тебе. Не стоит его бояться. Он добрый.
- Потому что он кормит кошек?
- И поэтому тоже. Плохой человек не станет так заботиться о кошках.
Я бы могла напомнить ВПЗР, что в одном из ее романов трепетный владелец канадского сфинкса оказался серийным убийцей, но делать этого не стала. Теперь, когда мы барахтаемся в холодных волнах необратимости, лучше не конфликтовать друг с другом. Да и сама ВПЗР настроена миролюбиво. От вечерней желчности и следа не осталось. Быть может, из-за того, что утро выдалось солнечным. И это первое солнце на Талего, до сегодняшнего дня было лишь затянутое низкими тучами небо. И ветер. Порывы ветра ощущаются и сейчас, но он как-то потеплел и перестал быть пронизывающим.
Кто-то там, наверху, решил нам посочувствовать, сказала ВПЗР, когда мы вышли из дома. Впервые - вместе, а не каждая по отдельности.
Вместе мы подошли к кафе, где и увидели Кико через стеклянную дверь.
- Думаете, нам стоит войти? - спросила я у ВПЗР.
- Нет, пойдем в соседний бар, - скорчила недовольную гримасу она.
- А это… не опасно?
- Опаснее не выпить кофе. У меня башка раскалывается. Опять давление упало.
- Мы можем вернуться в дом. И я приготовлю кофе там…
- Ты не хочешь познакомиться с этим прелестником? Не хочешь узнать, кто он? Не хочешь спросить, что он делал под столом и куда все-таки исчез из океанариума?
Лучше бы она не напоминала мне про этот чертов океанариум!
- Не хочу. Ничего не хочу знать. Мне вполне хватило вчерашнего.
- А мне нет, - заявила ВПЗР, берясь за ручку. - Вчера он убегал, а сегодня пришел сам. Это что-нибудь да значит.
Толкнув дверь, она вошла вовнутрь, мне же оставалось только последовать за ней.
Да, это точно был вчерашний незнакомец: та же куртка, те же закатанные рукава. Только теперь капюшон не скрывал лица, и я впервые увидела разноцветную веревочную россыпь. Учинить с собой такое мог только ненормальный. Сумасшедший. Человек, у которого не все в порядке с головой. На Талего был только один, у кого не все в порядке с головой, - Кико.
И… он не опасен! Безобиднейшее существо, сказал старина Фернандо-Рамон.
Значит, это и есть Кико?
- Видела когда-нибудь такой пирсинг? - ВПЗР толкнула меня в бок. - Обязательно вставлю этот экстравагантный персонаж в книгу!
Кико не обращал на нас никакого внимания, он по-прежнему кормил кошек. Но теперь их было не три, а четыре. Пока мы топтались у входа, к ним успела присоединиться еще одна - сиамская Гимбо, до сих пор не покидавшая ВПЗР. "Недолго же ты побыла писательской наперсницей!" - с каким-то даже злорадством подумала я.
- Гимбо! - Самопровозглашенный сюзерен всех и всяческих кошек нахмурился и закусил губу. - Вот она где, мерзавка! А я-то думаю, куда она с утра подевалась?
- Изменила вам с первым встречным, - подколола ВПЗР я.
- Оставь свои измышления при себе. И вообще… Поздоровайся.
- С кошкой?
- Не корчи из себя идиотку. С запирсингованным красавцем.
- А сами?
- Я не сильна в испанском.
Она прекрасно знает слово "¡Hola!", но почему-то не находит нужным произносить его сейчас. Я догадываюсь почему: боится, что ей не ответят, а это может нанести урон репутации. ВПЗР ненавидит, когда с ней не считаются или не прислушиваются к ней; за одно только невнимание к ее персоне она готова объявить человека несуществующим.
Кико - существует. Кормит кошек и смотрит куда-то мимо нас своими нарисованными глазами.
Совсем как вчера, я поднимаю руку и говорю:
- Эй, сеньор!..
И как вчера, Кико тоже поднимает руку. Но не отвечает приветствием на приветствие. Молчит. Все-таки я ошиблась насчет его мелководных (обмелевших?) глаз. Они могут меняться. В ту или иную секунду они кажутся нарисованными разными художниками, с использованием разных материалов - масла, гуаши, пастели.
Сейчас у него - гуашевые глаза. Светло-зеленые.
Я подношу пальцы к переносице - Кико делает то же самое. Я касаюсь брови - Кико снова повторяет мое собственное движение и при этом дергает за узелок шнурка, вдетого в бровь.
- Занятно, - мурлычет ВПЗР, наблюдая за нашими манипуляциями. - Где-то я уже видела подобное… И почему у тебя такая хмурая физиономия?
- Ничего не хмурая.
- Хмурая. Лучше улыбнись ему.
- С какой стати?
- Из вежливости. В знак дружеского расположения. Улыбнись!
Я послушно улыбаюсь, несмотря на то что больше не являюсь агентом ВПЗР и вовсе не обязана выполнять ее просьбы. Моя довольно вымученная улыбка позволяет Кико проявить некоторую самостоятельность: он подносит к губам оба указательных пальца и приподнимает ими кончики губ. Так мы впервые знакомимся с улыбкой Кико - дамой во всех отношениях примечательной.
- Занятно, - снова повторяет ВПЗР. - Он знает о существовании этой эмоции, но воспроизвести ее естественным путем не может. О чем это говорит?
- О чем?
- О том, что он - идиот. Идиот, брат идиота.
- Тише, - шикаю я на ВПЗР.
- Думаешь, он знает русский?
- Неважно. Слово "идиот" на всех языках звучит примерно одинаково. И любой человек в состоянии понять, что его обсуждают. Это неприятно.
- Человек - да. Идиот - нет.
ВПЗР вовсе не думает, что Кико - идиот. Это легко считать по ее собранному и как будто приготовившемуся к прыжку лицу. Так бывает всегда, когда она сталкивается с чем-то, с чем раньше не сталкивалась. Так бывает всегда, когда человек или вещь безумно любопытны ВПЗР, и она хочет немедленно присвоить их себе. Украсть, если получится. Сунуть в трусы и продефилировать мимо кассы, не заплатив.
- Ладно, хватит топтаться у входа, - говорит ВПЗР. - Разделимся. Я сяду на свое место, а ты приготовь мне кофе.
- Пожалуйста, - поправляю я. - Пожалуйста, приготовь мне кофе.
- В каком смысле - "пожалуйста"?
- В том смысле, что я больше не работаю на вас. И вы не можете приказывать мне. Вы можете только попросить.
ВПЗР, недовольная таким поворотом дела, раздувает ноздри. Но все же произносит:
- Хорошо. Приготовь мне, пожалуйста, кофе, Ти. Будь так любезна.
Я киваю. Чтобы состряпать кофе для ВПЗР, мне необходимо зайти за барную стойку и добраться до кофе-машины. Это означает оказаться в тылу у Кико. Приблизиться к нему почти вплотную. Еще неизвестно, как он отреагирует на приближение… Пока не приблизишься - не узнаешь.
Сидящий на стойке Кико не проявляет никаких признаков агрессии. Он даже не оборачивается, пока я готовлю кофе. Вернее, я стараюсь не оборачиваться. Делаю вид, что никого за моей спиной нет. Это довольно сложно - из-за запаха, исходящего от Кико.
Он - приятный. Ничего сверхъестественного или опасного в нем нет. Кико не пахнет рыбьим кормом, заплесневелыми бобами или кошками, как положено островному дурачку. Он пахнет мужской туалетной водой. Очень дорогой. И это не одна какая-нибудь вода - их много, очень много. И они разные. В шлейфе запахов, тянущихся за Кико (или живущих в капюшоне его куртки, кто знает?), я нахожу даже пафосный вэпэзэзровский "Strictly Private", ничего удивительного в этом нет, ведь духи-то мужские. А совсем не "унисекс", что бы там ни говорила ВПЗР.
У Кико неплохой вкус, во всяком случае - относительно парфюмерии.
Вернувшись к ВПЗР вместе с кофе, я узнаю последние новости.
- Он повторял все твои движения, - заявляет она.
- Это как?
- Закладывал кофе, ставил чашку… Все это, естественно, без предметов в руках. Ничего выдающегося, скажу я тебе. С таким паршивым этюдом при поступлении в театральный его зарубили бы на первом же туре.
- И как он мог повторять мои движения? Он ведь сидел спиной ко мне.
- А вот умудрился. Кстати, я вспомнила, где видела подобное. Мы вместе видели, два года назад в Барселоне. Уличный мим на Рамбле. Помнишь?
На барселонской Рамбле полно всяких мимов, актеров-любителей и живых скульптур. Стоящие неподвижно, они оживают, как только кинешь им монетку. Сделав несколько движений, они снова замирают в неподвижности - до следующей монетки. За несколько монеток с ними можно сфотографироваться. Впавшая в неожиданное детство ВПЗР последовательно фотографировалась с Фрейдом, Че Геварой, Люком Скайуокером, Белоснежкой и младенцем в люльке (у него было лицо алкоголика с двадцатилетним стажем). О каком миме идет речь?
- В том летнем кафе, где тебя сразу классифицировали как русскую и обратились на русском. Потому как твою тупую ментальность никакой цивилизованной европейской мочалкой не сотрешь, все на лбу написано, - терпеливо поясняет ВПЗР, не забывая по ходу унизить меня, себя и нашу собственную многострадальную родину.
Вообще-то, тогда обращались как раз не ко мне, а к ВПЗР. Зазывала из кафе подскочил к ней мелким бесом и заорал в ухо: "О, русья, русья! Водька, матрьошька, Путин!" Но ВПЗР вечно переделывает прошлое и трактует его в свою пользу.
- Что-то я запамятовала, как классифицировали вас…
- Как англичанку, - вдохновенно врет ВПЗР. - Аристократизм и благородство манер хоть в жопу засовывай - все равно выплывут.
- Ну да, конечно. Аристократизм…
- Так ты вспомнила того уличного мима?
Теперь вспомнила.