Мамане эту аферу провернуть посоветовала соседка, тетя Нина, ее племянника тоже устроили на какой-то там сухогруз, принадлежащий одной финской кампании, там как раз требовался старпом вместо прежнего, которого по болезни списали на берег. Он пришел на судно, побеседовал с капитаном, ничего страшного, она все подробно мамане изложила, все, как он ей рассказывал, очень правдоподобно, с подробностями. Все, как обычно, кругом одни алканавты, капитан, естественно, не исключение. Ему объяснили его обязанности, хотя он и без того все прекрасно знал, и пошли они в Грецию, на Средиземное и Эгейское море. В рейсе тоже все было, как обычно - команда не просыхает, капитан - тоже, судно идет себе и идет, как говорится, из одной дырки в другую, это я так от себя добавляю, они, собственно, так не говорили. Добрались они до Греции, выгрузились, и теперь ему, вроде бы, нужно обратно улетать, а билета на самолет пока нет. К тому же, и срок контракта еще не закончился, новый старпом не прибыл, нужно ждать. Его поселили в роскошном отеле, пятизвездочном: бассейн, телевизор, видик, и бар в номере. Он каждый день загорал, купался, по вечерам порнуху смотрел то по телику, то по видику - как душа пожелает, ну а жрал, вообще, кажется на тысячу долларов в день. Он загорел как ниггер, вообще, прекрасно себя чувствовал, поэтому нельзя сказать, что он с нетерпением ожидал, пока прибудет старпом ему на подмену, он бы не прочь пожить так еще пару месяцев, а то и год. Однако все на свете кончается, как сказал классик. Как-то утром прибыл новый старпом, а он собрал свой чемодан, получил свои честно заработанные бабки, сел на самолет и отправился в родной Питер. Тетя его в аэропорту встречала, так даже не узнала и мимо прошла - так он поправился и загорел, короче, прекрасно выглядел. В общем, ему так понравилось плавать под чужим флагом, что на наш российскиий с тех пор он спокойно даже смотреть не может - у него на него аллергия.
Время шло, а я все был без работы, наконец нашли мне одно голландское судно, где вся команда - наша, начиная от капитана и кончая матросами, только надсмотрщик - голландец. Ну а мне-то что, финн, голландец - какая разница! Однако разницу я все же почувствовал, и очень скоро.
Вышли мы в рейс, ну, прямо скажу, такого я не ожидал. Во-первых, команда, вместо тридцати двух человек, как обычно полагается, ограничивалась всего пятнадцатью, при этом столько работы на каждого навалили, что мне даже три часа в сутки для сна выкроить не удавалось. Шли мы, шли, и я постепенно стал выдыхаться, потому что я должен был и вахту стоять, и судно вести, и за грузом следить, и еще много чего на мне висело. А голландец этот с хлыстом похаживает, и все на меня посматривает, как я работаю. Вообще-то, он за всеми следил, но за мной почему-то больше всех, а может, мне просто так казалось. А что на судне творилось - я просто передать не могу, такого я еще никогда в жизни не видел: все грязное, все стены в каком-то говне, все полы засыпаны использованными презервативами - уж не знаю, с кем там им удавалось столько еться, просто удивительное дело, вместо белья на кроватях какое-то грязное рваное тряпье в пятнах то ли спермы, то ли говна, разобрать невозможно, да мне и неинтересно было разбираться. А когда я спросил у старпома, где же белье, тот вылупился на меня с таким удивлением: "Ка-а-акое белье?" Я ему: "Постельное!" А он: "Но у вас же есть постельное белье, возьмите и постирайте!" Вот так!
Хорошо еще, мне маманя с собой дала чистое полотенце, так я им подушку закрывал, когда спать ложился, а спал я одетым, потому что в каютах, кроме всего прочего, был жуткий холод. Ни кока, ни буфетчицы, ни докторишки, как обычно всегда до этого бывало, на этом судне не было, на обед тут давали только полуфабрикаты - йогурты, печенье, консервы, и ничего не готовили. Все на полном самообслуживании, так сказать. А когда мы в порт пришли, то я вообще стал еще больше доходить - тяжеловесы береговые рабочие грузить отказались, и наш голландец заявил нам, что мы сами будем это делать, а не то он всех оштрафует. При этих словах все покорно принялись за работу, а тяжеловесы грузить - дело не простое, ведь это такие огромные детали для турбин или двигателей, само собой, очень тяжелые, поэтому они так и называются. Кроме того, в этом деле нужен опыт, нужно знать, как их закрепить, как их принимать, куда опускать, так просто и сразу не научишься. Однако наших чудачков так напугали слова голландца о штрафе, что они, как бобики, все покорно сгрузили, кое-как закрепили, и мы вышли обратно в море. А я направился к себе в каюту и сел заполнять документы на этот груз - эту работу тоже на меня повесили. И вдруг вваливается этот голландец - а это был такой белесый парнишка, лет двадцати девяти, не больше, но очень наглый, и все со стэком ходил - как у нас в советских фильмах про концлагерь эсэсовцы изображались - и садится на другой стул, возле моего стола, а свои ноги в сапогах он кладет на мой стол, прямо на бумаги, перед моим носом. Посидел, посидел он так несколько минут, посвистел, а я все на него смотрю и жду, к чему это он. А он похлопал меня стэком по плечу и говорит: "Мальчик, пойди принеси-ка мне пива!" Тут я просто не выдержал. Мальчика нашел, да я старше его лет на десять! Я сказал ему по-английски, что этого делать не буду, но он так нагло улыбается и снова: "Сбегай за пивом, мальчик!" Вот сука, я уже не на шутку разозлился. Это потом мне объяснили, что он, может, так со мной познакомиться хотел, что я ему просто понравился, ведь у них в Голландии там сплошные гомосеки, и даже браки однополые разрешены, но тогда я ни о чем таком не догадывался. Я ужасно разозлился, встал, подошел к нему поближе и послал его по-русски матом очень далеко. Удивительно, но он сразу все понял. Я хотел еще ему и по морде дать, но не успел, потому что он выскочил из каюты. А в ближайшем же порту меня списали на берег, выплатив мне мои положенные бабки, за вычетом тех, что они потратили на мой билет на самолет до Питера. Правда, мне сказали, что в Питере, в конторе, мне вернут деньги за билет. Но когда я домой прибыл и в контору за деньгами пришел, там сидел здоровенный чувак, который вытаращил на меня свои белесые голландские зенки и стал чего-то там лопотать, как будто он меня впервые в жизни видит. Ну я повернулся и ушел. На фига мне обосрались его голландские деньги. В общем, хоть и говорится, плавать "под флагом", вроде как все равно, под каким, но "флаги"-то, они тоже разные бывают:
СОБРАНИЕ
У нас тут в связи с перестройкой все чудачки просто с ума посходили, решили, что теперь они работать будут только за деньги, и платить им эти деньги должны регулярно. Причем деньги они все хотели получать большие, им теперь всем почему-то казалось, что зарплата у них очень маленькая. Вообще, сознание у них очень быстро изменилось в соответствии, как говорится, с духом времени. А раньше, помню, все пахали как карлики, и вахты стояли, и, если надо, могли товарища подменить, если товарищ был не в состоянии нести службу, так сказать, по состоянию здоровья. И права не качали - каждый за свое место держался и был доволен и счастлив, что плавает за границу, а не в каком-то вонючем портофлоте. Если же кто-нибудь залупаться на эту тему начинал, ему быстренько визу закрывали, и гуляй Вася - можешь плавать в портофлоте, можешь катерок водить из Приморска до острова Западный Березовый, где располагается база нашего училища, а можешь и на суше найти себе занятие по душе.
Теперь же все как с цепи сорвались - чуть ли не каждую неделю собирают собрания и выступают, глотку дерут, требуют, то денег, то прибавки довольствия, то новую буфетчицу, до того договорились, что чуть ли не личная баба каждому бойцу в рейсе необходима.
И вот, помню, в очередной раз собрались все наши чудачки в актовом зале Парахетства и стали опять все по очереди выступать. Я обычно, вообще-то, раньше никогда собраний не пропускал - ни комсомольских, ни партийных, ни профсоюзных, поэтому этой привычки утратить еще не успел, и как приличный член общества отправился по зову наших профсоюзных лидеров на это собрание.
А на этом собрании опять начали выступать наши духи и опять трындели о повышении зарплаты, и о выплате всех задолженностей. А мне все это так обрыдло, что и сказать нельзя. Вообще-то, нас учили, что не деньги в жизни главное, и что человек трудится вовсе не ради денег, а ради морального удовлетворения, ну и ради блага нашей страны, конечно. Ну я и встал, вышел на сцену и все так подробно и изложил. Не то чтобы я люблю разные красивые слова, или считаю себя лучше других, но уж очень меня эти чудачки достали своим корыстолюбием и патологической жадностью, что я просто не смог сдержаться. Когда я все это говорил, в зале стояла просто гробовая тишина, все сидели и напряженно слушали. А когда я закончил и спустился со сцены, все как заорали, некоторые даже повскакивали с мест от возмущения, отовсюду слышались разные угрозы в мой адрес, так что и мне даже стало несколько не по себе. Любой бы на моем месте испугался, особенно когда такие здоровенные костоломы, засучивая на ходу рукава, ко мне со всех сторон направились. К тому же, я не собирался вступать с ними в единоборство, устраивать, так сказать, коллективную драку, на радость нашей портовой милиции, поэтому я не стал возвращаться на свое место в зале, а быстрым шагом вышел оттуда и ушел домой. Позже мне передали, что мое выступление очень понравилось начальнику нашего Парахетства, и он на собрании меня горячо поддержал. Я, естественно, был очень этому рад.