Великолепная проза Валерия Попова продолжает лучшие традиции российской литературы. Сквозь иронию и смех автора угадывается его бесконечное удивление - неужели мир, в котором мы жили и живем, настолько странен? Гоголевский "смех сквозь слезы" обуревает и нас, читателей. Мы смотрим в зеркало сквозь увеличительное стекло художественного слова - и видим такое! Новая книга Валерия Попова "В городе Ю." - это памятник нашему времени, последним десятилетиям XX века и тысячелетия. Какое время, таков и памятник!
Содержание:
Все мы не красавцы 1
Южнее, чем прежде 2
Не спать, не спать 5
Парадиз 7
Ошибка, которая нас погубит 8
Наконец-то! 8
Две поездки в Москву 12
Ювобль - (Любовь) 15
Случай на молочном заводе - Пародия на детектив 16
Фаныч 16
Вход свободный 19
Жизнь удалась 19
Автора! 43
Излишняя виртуозность 46
И вырвал грешный мой язык 50
Сны на верхней полке 52
Тихие радости 54
Третьи будут первыми 55
В городе Ю. 57
Боря-боец 61
Любовь тигра 65
Божья помощь 70
Ванька-встанька - Ноу-хау 77
Осень, переходящая в лето - Хроника 83
Лучший из худших - Повесть 89
Валерий Попов
В ГОРОДЕ Ю.
Рассказы и повести
Все мы не красавцы
Жил я с бабушкой на даче. Днем купание, езда на велосипеде. Вечером - сон. Расписание. Режим.
И вдруг в субботу глубокой ночью является мой друг Слава. Застучал, загремел. Открываю - вбегает.
- Ну как?!
- Что как?
- Всё в порядке?
- Вообще да. А у тебя?
- У меня тоже. Ну хорошо. А то я что-то волновался,- говорит.
Прошли мы с ним на кухню, сели.
- О,- говорит,- капуста! Прекрасно.
Захрустел той капустой, наверно, весь поселок разбудил.
- Представляешь,- говорит,- совершенно сейчас не сплю.
- Да,- говорю,- интересно.
А сам чуть с табуретки не валюсь, так спать хочется.
Вдруг бабушка появляется в халате. Спрашивает:
- Это кто?
- Как же,- говорю,- бабушка, это же мой друг, Слава, неужели не помнишь?
Слава повернулся к ней и говорит:
- А! Привет!
Так прямо и говорит - привет! Он такой.
- Нет, не помню,- отвечает бабушка. И ушла.
- О,- говорит Слава,- котлеты! Прекрасно!
- Ты что,- спрашиваю,- так поздно? Твои-то где?
- Да за грибами. Еще с пятницы.
- Ты, что ли, есть хочешь?
- Ага. Они вообще оставили мне рубль, да я его отдал.
- Отдал? Кому?
- Да одному старику. Подъезжает ко мне на улице старик на велосипеде. Сейчас, говорит, покажу тебе фокус. Разжимает ладонь, там лежит двухкопеечная монета позеленевшая. Решкой. Зажал он кулак и спрашивает: "Ну а сейчас, думаешь, как лежит?" Да решкой, говорю, как и лежала. Тут он захохотал и разжал. А монета действительно лежит решкой. Он как увидел это - оцепенел. А потом так расстроился, заплакал. Что-то мне жалко его стало. Догнал я его и рубль свой в карман сунул. Не расстраивайтесь, говорю, вот вам рубль на всякий случай.
- Да, здорово,- говорю я Славе,- на вот, ешь сметану.
- Нет,- говорит Слава,- сметану ни за что!
- Да ешь, чего там!
- Нет! Я же сказал. За кого ты меня принимаешь?
Странная такая гордость - только на сметану.
- Ну вот. И остался я без денег. Расстроился сначала. А потом думаю - а, не пропаду! И действительно. Не пропал. Хожу я по улице, хожу. Хожу. И вдруг проезжает мимо меня брезентовый газик - знаешь, ГАЗ-шестьдесят девять, на секунду поднимается брезент, и оттуда цепочкой вываливается несколько картофелин. Отнес я их домой, взвесил - ровно килограмм. Представляешь? А потом, уже вечером, какие-то шутники забросили мне в окно селедку. Еще в бумагу завернута промасленную, а на ней на уголке написано карандашом: восемьдесят копеек. Ну что ж. Для них, может быть, это и шутка, а для меня очень кстати! Отварил я картошку, с селедочкой поел - пре-е-красно!
- Тише,- говорю,- не кричи.
И тут действительно бабушкин голос:
- Ну все, я закрылась, буду спать. Теперь пусть забираются воры, бандиты - пожалуйста!
И раздалось такое хихиканье из-под двери.
- Ну вот,- продолжал Слава,- и вдруг вызывают меня в милицию. Сидят там трое ребят наших лет. "Вот,- говорит милиционер,- задержана группа хулиганов. Забрасывали в окна селедки".- "Да это,- говорю,- не хулиганство! Надо различать. Мне так очень понравилось. Сельдь атлантическая, верно?" - "Да",- хмуро говорит один. И тут появляется участковый, Селиверстов. Задумчивый. "Да,- говорит,- надо им руки понюхать. У кого селедкой пахнут - тот и кидал". Оказалось, только у меня пахнут. Селиверстов тогда и говорит: "Ну ладно, если пострадавший претензий не имеет и руки у вас селедкой не пахнут, тогда с вас только штраф - восемь копеек".- "А кому платить?" - спрашивают. "Вот ему",- и показывает на меня. Вот так. Пошел домой. А те шутники благодарные под окном моим ходят с гитарами, поют. И вдруг - Селиверстов! "Ты,- говорит,- не обращай на меня внимания. Я просто так. Очень ты мне понравился. Уж очень ты благородный. Я посижу тут и уйду. Сам знаешь: все больше с преступниками дела, а с тобой и посидеть приятно. Посижу тут, отдохну и пойду". Потом жаловаться стал. "Все,- говорит,- видят во мне лишь милиционера, боятся, а иной раз так хочется поговорить просто, по-человечески. И с тобой вот - поговорить бы на неслужебные темы. Не веришь? Я даже без револьвера - вот".- "Знаете что,- говорю я ему,- как раз перед вашим вызовом шел я звонить по важному делу".- "Ну что? - говорит.- Иди звони. На вот тебе две копейки". Дает двухкопеечную монетку позеленевшую. Взял я ее, выбежал на улицу и вдруг остолбенел! Такая мысль: картошки кило - десять копеек, селедка - восемьдесят. В милиции дали - восемь, да сейчас - две. А в сумме - рубль! А отдал-то я как раз рубль! Представляешь?
Слава замолчал. Я тоже молчал, потрясенный. Мы так посидели, неподвижно. Потом Слава вдруг взял белый бидон, заглянул и говорит оттуда гулко:
- Что это там бултыхается в темноте?
- Квас.
- Можно?
А сам уже пьет.
- Ну, все,- говорит,- а теперь спать.
Пошли мы в комнату. Легли валетом. Слава сразу заснул, а я лежал, думал. Луна вышла, светло стало. И вдруг Слава, не открывая глаз, встает так странно, вытянув руки, и медленно идет! Я испугался - и за ним. Вышел он из комнаты, прошел по коридору и на кухню! Так же медленно, с закрытыми глазами берет сковороду, масло, ставит на газ, берет кошелку с яйцами, начинает их бить и на сковороду выпускать. Одно, другое, третье… Десять яиц зажарил и съел. Потом вернулся так же, лег и захрапел.
Смотрю я на него и думаю: вот так! Всегда с ним удивительные истории происходят. Это со мной - никогда. Потому что человек я такой - слишком спокойный, размеренный. А Слава - человек необычный, потому и происходит с ним необычное. Хотя, может быть, конкретной этой истории с рублем вовсе и не было. Или, может, было, но давно. Или, может, еще будет. Наверно.
Но, вероятнее всего, он рубль свой кому-нибудь просто одолжил. Попросили - он и дал не раздумывая. Он такой. А историю эту он рассказывал, чтоб под нее непрерывно есть. Видно, очень проголодался. Будто б я и так его не накормил! Ведь он же мой друг, и я его люблю. Мне все говорят: тоже, нашел друга, вон у него сколько недостатков. Это верно. Что есть, то есть. Вот еще и лунатиком оказался. Ну и пусть! А если ждать все какого-то идеального, вообще останешься без друзей!
Все мы не красавцы.
Как-то я разволновался. Сна - ни в одном глазу. Вышел на улицу, сел на велик и поехал. Луна светит, светло. И гляжу я - на шоссе полно народу! Вот так да! Мне все - спи, спи, а сами - ходят! И еще: подъезжаю обратно, вдруг какая-то тень метнулась, я свернул резко и в канаву загремел. Ногу содрал и локоть. Вылезаю и вижу - бабушка!
- Бабушка,- говорю,- ну куда годится: в семьдесят лет в два часа ночи - на улице!
- Ночь,- говорит,- нынче очень теплая. Не хочется упускать. Не так уж много мне осталось.
Вошли мы в дом, и вдруг вижу, опять по коридору Слава бредет - руки вытянуты, глаза закрыты. Я даже испугался: сколько же можно есть?
А он - на кухню, посуду всю перемыл, на полку составил и обратно пошел и лег.