Поскольку Ирина была тут же, нашлись люди, пожелавшие залезть в личную жизнь. Я пресекал такие вопросы корректно, но строго. А Ирина один раз подала реплику: "Об этом можно и меня спросить". И тут же все повернулись к ней и готовы были, в самом деле, засыпать градом вопросов, но Ирина, улыбнувшись очаровательно, но враждебно (она и так умеет), добавила: "Не сейчас!".
Кто-то поинтересовался (довольно ехидно), какое я имею отношение к работнику издательства "Просвет" Анисимову, а также к коммерческим и дешевым (во всех смыслах, уточнил спрашивающий) писателям Шебуеву, Панаевскому, Темновой и Ликиной. Я ответил, что Анисимов мой близкий родственник, очень близкий, а Шебуев, Панаевский, Темнова и Ликина, не буду отрицать, это я сам. Просто ради хлеба насущного пришлось некоторое время работать на рынок, а одновременно шла другая работа. Тоже, не отрицаю, на рынок, но, если можно так выразиться, на другой лоток или прилавок.
Длинный мужчина, обвешанный фотокамерами, стоящий в двери, зычно крикнул:
- Расскажите о том, как Беклеяева победили! Может, мужскими достоинствами? Поделитесь секретом!
Я сделал паузу, посмотрел на него в упор и сказал:
- А как бы вы отнеслись к тому, если бы я спросил, каким образом вы побеждаете женщин? Если побеждаете, конечно.
- Могу рассказать! - откликнулся фотограф. - Только там вы сидите, а не я, вот вас и спрашивают. А не нравится, нечего и лезть! Выделываются все, смотреть тошно!
И с этими словами он удалился.
Впрочем, это легко объяснить тем, что на ярмарке было вообще почему-то довольно много выпившего народа; а сами книжники, издатели и продавцы, это я точно знаю, всегда в своих закутках угощаются, такая уж традиция сложилась…
Я заметил, что Ирина посматривает на меня вопросительно. Аня тоже чего-то ждала. То есть ясно чего: выполнения обещания, обморока.
И самое смешное, что у меня и впрямь начала слегка кружиться голова. Я выпил один за другим два стакана воды.
- Правильно, - шепнула Аня. - Пора!
- Иди к черту! - шепнул я в ответ.
Но голова становилась тяжелой и туманной, я уже с трудом улавливал смысл вопросов, отвечал тяжело, медленно.
А потом перемкнуло - как бывало раньше и о чем я уже забыл.
Я перестал понимать слова.
Я слышал речь - и даже с особой ясностью, будто слух обострился (как небо яснеет перед грозой, как, помнится, в юности, много выпив, вдруг на несколько секунд становился необычно, нереально трезвым, видя, слыша и соображая фантастически ярко, а вслед за этим - серая муть и темень). И ничего не понимал. Самое умное было бы прекратить конференцию, но я не знал, какой придумать предлог. А собственная речь, как тоже уже бывало, сохранилась. И умение говорить, и понимание того, что говорю. Точное повторение ситуации со Щирым, но там он был один, а тут столько внимательно слушающих и наблюдающих людей! И ведь народ-то, исключая простых читателей, которые свое отговорили и только благодарно смотрели на меня, искушенный, ни по жестам, ни по интонации не поймешь, с подвохом спрашивают или от чистого сердца. Я понял, что спасение одно: отвечать коротко, афористично и туманно. И говорил примерно так:
- Вы сами знаете ответ на этот вопрос, давайте экономить время.
Или:
- Вы уверены, что вам это интересно?
Или:
- Все это есть в моей книге.
Или:
- Приходите года через три, поговорим!
Мне сделалось совсем худо. Я вытер пот со лба, оперся руками о стол, готовясь решительно встать, поблагодарить всех за внимание и распрощаться. Тут все покачнулось, затуманилось и стремительно взлетело вверх и вбок. Я упал в обморок.
Жаль, не видел, как приятель Ани (вовсе даже и не врач) бросился ко мне, едва удерживая смех, достал из айболитовского саквояжа стетоскоп, начал прикладывать его к груди, слушать с важным видом, потом попытался приоткрыть мне веки, и тут до него дошло, что приступ настоящий. Испугавшись, он завопил: "Доктора!". Тут испугались и Аня с Ириной, суматоха поднялась вполне подлинная, что, в конечном итоге, было на руку устроителям мероприятия. А уж как публика усладилась! Ну, и газеты, естественно, о припадке писали взахлеб. Одна из них смело заявила, что у З. Асимова опухоль мозга, что умереть он мог еще три года назад, но держится за счет искусства тибетских целителей, координаты которых в редакции. Звоните!
40
(адаптация главы и времени)
Я несколько недель лежал в полубеспамятстве, глядя в потолок, без мыслей и желаний. Иногда читал, смотрел телевизор и даже разговаривал, когда вернулась память, но с усилием, доказывая самому себе и другим, что все идет на поправку; мне же в это время ни поправляться не хотелось, ни умереть… Врачи не могли поставить диагноз, но, основываясь на похожих случаях, заключили: все само пройдет, не до конца, но пройдет. Надо лежать и ждать.
Я лежал и ждал.
Вышла вторая книга З. Асимова (т. е. "Метро-ном-2"; адаптированный вариант, сделанный из двух Шебуевых и одного Панаевского). Ирина, Аня и прочие навещавшие говорили об ошеломительном успехе, показывали какие-то статьи. Мне было наплевать.
Два раза звонила Нина.
Приходил Валера с новой девушкой, сидел долго. Быть может, ждал появления Ирины.
Ну, и т. п.
И однажды утром я проснулся вдруг - нет, не с жаждой жизни, не с бурной радостью и прочими эффектными реакциями выздоравливающего организма, которые очень любят изображать, например, в кино, а всего лишь с мыслью, что, кажется, подохнуть сегодня я уже не хочу.
С этого началось возвращение. И чем лучше мне становилось, тем точнее я знал, что жить теперь буду весело, яростно, бессовестно и легко, трудясь при этом во все лопатки. Кто знает, когда следующий приступ и чем он кончится.
41
(продолжение адаптации)
Анисимов-Асимов выздоравливает, но не полностью. Его беспокоит мысль, что у него мало времени. Он торопится. Пишет сценарий для кино в соавторстве с режиссером Ъ. Съемки. Премьера. Поздравления. Ругань. Похвалы. Брань. Обожание. Презрение. Восторги. Фуршет. Встречи со зрителями. С читателями.
"Метро-ном-3". Успех. Презентация. Фуршет.
"Метро-ном-4". Вторая строка в рейтинге продаж по Москве. Фуршет. Выступления в Санкт-Петербурге. Фуршет. Гостиница. Аня.
Многочисленные интервью в газетах, на радио, на телевидении.
В ток-шоу на канале "Культура" ведущий Е. довольно удачно выразился, говоря мне в лицо и играя в непредвзятость: "Ваши недостатки столь же очевидны, сколь очевидны и достоинства". Один из злоехидных критиков тут же подхватил с места: "Вопрос в том, не случайны ли достоинства и не закономерны ли недостатки?". Присутствующие в студии, сплошь мои поклонники, заклевали несчастного критика, какая-то дама в буклях назвала его недоумком. Я защитил его, сказав, что каждый имеет право на свое мнение, даже неправое. Мне аплодировали.
Асимова зовут в другие города. Ему интересно, он едет. Вернее, летит. Стремление к адаптированию всего, в том числе времени и пространства, становится болезненным. Образ интеллектуала в бейсболке, который спешит, потому что завтра умрет или сойдет с ума. Только самолетами, никаких поездов. Неизбежное время ожидания в аэропортах страшно его раздражает. Он угрюмо сидит с самоучителем английского языка или играет на ноутбуке в компьютерные игры, или смотрит на нем же фильмы: ему как перспективному сценаристу надо восполнять пробелы в знании мирового кино и заодно учиться вприглядку. Как правило, признанные шедевры кажутся ему безбожно растянутыми, он прокручивает их, успевая просмотреть двухчасовой фильм за десять-пятнадцать минут. Он перестает ездить в метро - не потому, что узнают: теряется время. Машина с шофером. Тоже медленно - пробки, но можно говорить по телефону, читать, слушать музыку или опять-таки смотреть кино. Даже в лифте он нетерпеливо переступает с ноги на ногу: медленно, медленно! Репутация эксцентричного человека. Город К. Выступление. Девушка во втором ряду, с краю. Не сводит глаз. Гостиничный номер. Девушку зовут Варя. Открылся сайт. Множество писем. Асимов сначала читает все и почти всем отвечает, потом отвечает не всем, потом перестает отвечать, потом перестает читать. Поручает Ане делать выборку. Она старается.
- "Дорогой Асимов, вы открыли нам глаза на то, каким безграничным может быть поле познания обычных вещей…"
- Короче!
- Короче нельзя.
- Дай сюда! - ручка рвет бумагу, зачеркивая строки распечатанного письма. - Вот. "Дорогой Асимов, мы тоже думаем!" Это все, что хотели сказать!
Раздражает стремление огромного количества людей пообщаться.
Раздражает неумение говорить по телефону.
- Здравствуйте, Зиновий, не знаем вашего отчества…
- Неважно, дальше.
- Вас беспокоят из координационного совета премии "Первый дебют", вы, наверное, слышали о нас, мы занимаемся тем, что…
- Короче…
- Сейчас мы собираемся провести уже четвертый конкурс…
- Короче, бл…, короче вы можете? Что вам от меня надо?
- Мы хотели бы попросить вас, если вы будете столь любезны…
- Просите, просите, ну!
- В жюри…
- Нет!