Мы сидим в саду далеко заполночь, и я не хочу, чтобы заканчивался этот удивительный день. В полусумраке свечей мы приканчиваем бутылку вина и не можем наговориться: о капризах давно спящих девчонок, о смешных кошачьих повадках, о действующей на нервы дури моей корпорации, о полном сумасшествии в его старт-апе. Меир признается, что они ведут переговоры с очень серьезным клиентом с толстым кошельком. Осталось только дождаться момента, когда эту сделку одобрит FTC - Федеральная Комиссия по Торговле, поскольку клиент из-за океана.
- О какой сумме речь? - спрашиваю осторожно, почти шепотом.
- Пока не знаю точно, но может быть очень много.
- Как много?
- Девятка, по порядку величины.
- А как долго ждать? - даже как финансист, я не могу представить такой суммы, и мне трудно поверить, что в нашем распоряжении окажутся пресловутые четыре процента.
- Еще несколько месяцев.
Меня захлестывает счастье, что Меир находится со мной, и мы можем общаться, как нормальные люди. Практически все время с самого начала моей беременности Мааян он был на работе. Не столь уж и важно, где находилось его тело физически - сперва его мысли витали в алгоритмах и формулах, потом он занимался поиском ошибок и багов, а в последние недели общее состояние их коллектива достигло такого накала, что никакие предохранители, казалось, не выдержат. Осознание того, что Меир, в конце концов, принадлежит только мне одной, а не своему старт-апу, вызывает в моем теле ощущение сладкой дрожи.
Я так хочу его. Боже, как я хочу его!
Я забираюсь к нему на колени и обхватываю руками, зарываюсь носом в шею и начинаю тихонько покусывать. Я чувствую его ответную реакцию и хочу его внутри сейчас, немедленно, чтобы был его запах, чтобы он смешался с моим запахом. Сейчас я тебе покажу сатиновые нарукавники! Я тащу его в ванную, сбрасываю одежду и, подложив полотенце, сажусь прямо на умывальный столик. Я раздвигаю ноги, выгибаю спину и прикрываю глаза. Меир смотрит на меня недоуменно, потом охватывает лапищами мои ягодицы и входит в меня. Мне больше ничего не нужно, только чувствовать, как он ворочается внутри, как в меня проникает его запах, его пот, его жидкость… Потом мы долго стоим под душем и намыливаем друг друга, смываем пену и намыливаем еще и еще, пока не подходит к концу горячая вода. Меир снова готов, и мы перемещаемся в спальню. Я толкаю его на кровать и седлаю, как наездница, охватываю ногами, медленно впускаю все глубже…
На следующее утро я иду к врачу и первый раз в жизни без зазрения совести вру про тошноту, головокружение и головную боль, выпрашивая отпуск по болезни дня на три. Получила, конечно - в отсутствие косметики и после бурной ночи видок у меня тот еще.
Я прожила два лучших дня в своей жизни, находясь в каком-то феерическом облаке счастья. Все обычно вспоминают медовый месяц, путешествия и постельные молодежные подвиги, когда по неделе из койки ни ногой - вот чушь-то. Про медовый месяц - особенная глупость: жили-жили вместе лет пять, а потом решили оформить отношения, как бы, официально. Что тут началось! Родители с ума посходили, будто деньгам лучшего применения нет, как на ветер их выкидывать. Слышали бы вы, какие песни запел мой папа, директор маленького филиала большого национального банка:
- Я не желаю, чтобы на меня показывали пальцами и говорили, что этому скупердяю жалко денег для единственной дочери.
- Я не единственная, у тебя еще двое детей имеется.
- Сыновья, и давно, слава Богу, выросли, а дочь у меня - единственная! И я не хочу…
- Лучше я на эти деньги куплю дом и буду в нем жить, если уж на то пошло.
- Ты родилась в черных сатиновых нарукавниках, и поэтому вместо погремушки мама сразу же дала тебе счеты, - съязвил Меир.
- Ах ты!.. - я запустила в него подвернувшейся под руку горстью орехов.
- Далит, папа для всех старается… - дипломатично вмешалась мама, всю жизнь вкалывавшая дома гораздо больше, чем отец в банке.
- Это были папины счеты, если уж на то пошло, - перебила я.
- …и не надо его обижать, - продолжила мама, как ни в чем не бывало.
- Жених у меня небогатый, математик, зачем же так деньгами бросаться, - выпустила я стрелу в другую сторону.
- Зато с богатым потенциалом. И, если уж на то пошло, - кривляясь, передразнил меня Меир, - зачем же фисташками бросаться, они тоже денег стоят.
Он успел перехватить блюдо с орехами раньше меня.
* * *
Повседневная жизнь, затянувшая петлю в последние годы, вдруг совершенно неожиданно ослабила хватку. Постоянное, никогда не проходящее напряжение Меира (ставка больше, чем жизнь), мои тяжелые роды, потом поиски и смена работы, необходимость приспособиться к неповоротливой корпоративной махине, логика которой часто вывернута наизнанку. И все это в маленькой жаркой стране со своими неразрешимыми проблемами, постоянно находящейся в фокусе всего мира.
По утрам Меир, как обычно, отправлял девиц в школу и детский сад. Я же в это время позволяла себе понежиться в постели (не шумите, мама нездорова). Потом мы не торопясь завтракали и отправлялись на море, обедали в прибрежном ресторанчике без всяких изысков, и возвращались в постель, но так, чтобы не опоздать забрать домой детей. Мы никак не могли наговориться и оторваться друг от друга.
На третье утро моей "болезни" раздался звонок из Шнайдера.
- Мы хотим пригласить вас сделать еще один анализ крови.
- А в чем дело?
- Первичная проверка показала соответствие.
- Для чего?
- Для пересадки костного мозга, но необходимо убедиться в полном соответствии тканей.
Господи, я совсем забыла, что сдавала кровь, просто выбросила это из головы.
- Вы слушаете? Сейчас я пришлю вам разрешение на бесплатную стоянку и точные координаты, где нас найти. Как вам удобнее: факс или мейл?
- Мейл, я продиктую…
- Не надо, у нас есть, вы же заполнили анкету.
- А-а, ну да…
- Когда вам удобно, можно сегодня?
- Э-э… да, пожалуй.
- В одиннадцать подойдет? Пробки уже рассосутся.
- Хорошо, договорились, - улыбаюсь про себя.
Я тоже сразу же подумала о пробках по дороге в Петах Тикву.
- До свиданья, доброго вам дня.
В таком виде меня и застает Меир: в постели и с лэптопом на коленях.
- Не рановато ли? Или уже позвонил кто? Два дня не трогали, а сегодня им уже вынь да положь?
- Нет, сказалась больной до конца недели.
Меир пристраивается рядом, и я выдаю ему историю про Дану и Илану, с которой мы работаем в одном здании, и как я свалила с презентации и отправилась сдавать кровь, и что только что звонили из больницы.
- Гм, - Меир кладет руку мне на колено, - ты думаешь, что можешь стать донором костного мозга после всего того, что пережила?
- Не уверена, но, в любом случае, я хочу… - я умолкаю на полуслове, потому что сама не знаю, чего я хочу
- Хочешь, чтобы я поехал с тобой?
- Вот этого - точно хочу. И еще, кто-то недопустимым образом задерживает завтрак для больной женщины!
- Французская диета! Сначала кусочек секса, а потом все остальное! - Меир ныряет головой под одеяло.
- Опоздаем же! - на этом мои слабые возражения заканчиваются.
По дороге мы молчим. Меир, хоть и математик, но еще сын двух врачей, и ему не надо ничего объяснять. Большое преимущество иметь такого мужа: и сам все понимает, и нам есть к кому обратиться за советом.
Показав приглашение, мы заруливаем на VIP стоянку и поднимаемся на лифте в гематологию. Начальник отделения не заставляет себя ждать ни минуты. Бросив все дела, он спешит принять нас, выказывая всяческое почтение и даже слегка суетясь. Его взгляд непроизвольно оценивает мою субтильную фигуру: хорош донор, нечего сказать.
- Прочтите внимательно, - он протягивает каждому из нас листки бумаги, на которых изложена процедура поиска донора костного мозга.
Памятка предназначена для пациентов, а не для доноров, и подробно объясняет долгий и бюрократический процесс. Начинается он с того, что координатор вводит данные о тканевой совместимости во всемирную базу данных с целью найти подходящего кандидата среди пятнадцати миллионов. Первичное сканирование дает общую картину потенциальных доноров. В первую очередь координатор запрашивает данные в Израиле, и лишь потом, если ничего не обнаружено, то в центре, находящемся в Голландии…
Делю в уме все население земного шарика на пятнадцать миллионов и получаю примерно пятьсот, то есть по одному донору на каждых пятьсот представителей человечества. Пытаюсь поделить количество жителей Израиля на пятьсот и получаю смехотворно мало.
- А сколько доноров у нас в стране? - машинально спрашиваю профессора.
- Почти шестьсот тысяч.
Еще одно нехитрое деление, и получаю двенадцать. То есть, один из двенадцати.
- Шестьсот тысяч из пятнадцати миллионов у нас?
- Представьте, да.
Представьте… Мы мельком переглядываемся с Меиром. Со слова "представьте" начинается большинство его головоломных логических задачек, доступных исключительно касте посвященных. Последнее простейшее арифметическое действие, и я понимаю, что израильтяне, составляющие ничтожную тысячную долю поголовья планеты, дают восемь процентов людей, готовых пожертвовать костный мозг.
"Если найдено первичное соответствие тканей", говорит инструкция, "то происходит дополнительное обращение с целью провести детальную проверку его подтверждения".
- Что такое соответствие тканей?
- У нас в организме есть несколько генетических маркеров, находящихся в лейкоцитах и называемых антигенами. "Соответствие тканей" - это тест на выявление этих самых антигенов.
- И они совпали?