- Знатная закуска, - сказал один из гостей, кивая на черный хлеб. - Давно не ел.
Золушкин покраснел.
- У тебя гитары нет? Сейчас попоем.
- Гитары - нет.
- Как нет? - вскричал Золушка.
- Ты же нам обещал, - зло пробормотал Игорек, обращаясь к моему однокласснику.
- Сука, - набычился второй и завертел стакан в руке. Стекло жалобно взвизгнуло.
- Давайте так попоем? - вяло предложил Золушка.
Я начинал закипать. Нос чесался. Щека у глаза стала подрагивать. Правый кулак сжался до боли в суставах.
- Нет. Петь вы не будете.
Игорьки хмуро посмотрели на меня. В их стеклянных глазах промелькнула какая-то мысль, но похожая на комету здравый смысл растворился сумрачной тупой безнадежности. Золушка притих, шкрябая щетину на шее.
- Почему? - В голосе слышалась прямая и явная угроза.
- Ответь! - потребовал другой студент.
- Поздно - соседей разбудите.
- Тогда сейчас допьём и пойдем на стройку, - предложил крайний Игорь. Вот она смерть. - Я видел там кран. Залезем на него, и будем смотреть на ночной город, - предложил он.
Золушкин нервно захихикал. Прослезился. Вытер глаза грязными пальцами с обгрызенными ногтями. Поёрзал на стуле.
- А, что? И пойдем. И залезем.
- Вот ведь классная идея! - воскликнул третий из них. - Наверное, там нет перил, и мы обмочимся от страха.
- Какие перила? - Вновь время остановилась, нагнетая тьму ужаса и поножовщины. - Зачем нам перила? Ночной город и мы. Мы, как птицы упадем на него. Мы - крылатые воины. Дети войны! И не будет пощады неграм. - Игорь задумался и закончил. - И белым.
- Давайте не будем сориться, а лучше выпьем. - Золушкин улыбался, протягивая стакан. Его руку оттолкнули.
- Прочь.
- Да, Сид. - "Сид" - это укороченное от английской Золушки - кто-то в школе придумал вскользь, и теперь парень мучался всю жизнь. - Халявы не будет. Доставай свою.
- Что? Думаете Сид жадный? Думаете, я забыл? А как же студенческое братство?
И на столе появилась третья башня.
- Ты должен с нами выпить, - взволновано прошептал Золушка. - Должен. Ты ведь, почти студент. Знаете, что парень неудачник? Он четыре раза поступал в нашу хабзайку. Четыре раза! Он наш! Наш парень, до мозга костей.
- Пей! - закричал Игорь, наливая мне пластиковый стакан до краев.
Второй хотел меня поцеловать, но я предпочел лучше выпить. Дешевая водка обожгла нутро. Через пару минут, мысль посетить кран не казалась мне абсурдной.
И мы всё-таки спели. Правда, без гитары. И только два куплета. Оказалось, что петь хором довольно таки сложно, когда четыре человека поют каждый свою песню.
Через полчаса свалился один Игорь и громко захрапел. Второй продолжал пить с Золушкиным и спорить ни о чем.
- Тебе весело? - спросил одноклассник, когда его собеседник примолк, решив поспать за столом. Золушкин заглядывал мне в глаза и игриво улыбался.
- Да. Очень.
- Мы те, кто дарит праздник. - Золушкин сам верил в то, во что говорил. - Как ты живешь, бродяга? Я думал, завод со всем тебя поглотил - не вынырнешь. А ты ничего. Держишься. Надо бы сбегать за бутылкой. У тебя деньги есть?
- Нет.
- Ты же с нами пил! Мне надо догнаться и упасть. Что же - это за праздник, когда доживаешь до торта и помнишь почти всё?
- Ухожу я с завода, - неожиданно сказал я, перебивая его.
- Опять будешь поступать?! - Мне показалось, что я слышу плохо скрытый ужас в голосе. Хороший парень, хоть и одноклассник - волнуется, сопереживает.
- Хватит. Руся зовет меня в бизнес. Откроем ларек. А там будет видно.
- Возьмет тебя к себе ночником? Ночью сидеть страшно. Много пьяных. Каждый второй - бандит.
- Нет. Сделает напарником.
- Мне тоже предлагали идти ночником. Не рискнул. У меня сессия скоро.
- Говорит, что прибыль пополам.
- Я бы на твоём месте не пошел в ларек ночником. Хиловат ты. Побьют. Отберут товар. Потом квартиру продашь. Не ходи.
- Не пойду.
- Правильно! Я и то не пошел. - Сид подпер голову рукой. Закрыл глаза. Игорек, тот, что спал за столом, встрепенулся и сказал:
- Когда будем взрывать завод? Мне понравился ваш план. - Через секунду он снова храпел.
- Не ходи ночником. - Сид усиленно тер лоб и виски. - Черт. Что за праздник? Даже не потерял сознание.
Я кивнул. Мне тоже хотелось потерять сознание.
Зазвонил будильник. Игорьки стали подниматься, заглядывать в разные углы, что-то ища.
- Что это? - Золушкин слушал противный звук, медленно поднимаясь. Пьяные глаза стекленели. - Что это?!
- Это? Будильник. - Я тоже поднялся.
- Уже утро? - удивился одноклассник. - Утро?
- Утро. И мне пора на работу.
Игорек остановился посередине кухни и хмуро посмотрел на нас.
- Где мои учебники? - спросил он.
Глава 2
Мне всегда снились про работу черно-белые сны. Кто-то скажет: ранимая психика, кто-то понимающе хмыкнет. Не было во снах леденящего кошмара, только просыпался я всегда после них в холодном поту. Ненавижу черно-белый кафель. Сразу вспоминаю крыс, рыбный фарш и старших мастеров (самая смешная должность на производстве).
Никто не заметил моего ухода. Бригадир, простая тетка, на замену отпусков ставшая мастером, взволнованным шепотом докладывала директору по производственной части, что люди почему-то не хотят работать и бегут, бегут при каждом удобном случае. На что он ей ответил, таким же таинственным шепотом, пускай убегают - биржа труда ломится от безработных, желающих поработать в таком престижном месте очень много. Свято место не бывает.
Жалко, что я это слышал, пробегая мимо, играя роль беспроводной рации между рабочими на первом этаже и четвертом.
Жалко, что я не смог ничего ответить члену совета директоров продвинутого акционерного общества.
Жалко тех лет, что я провел в этом черно-белом сне.
Хорошо, что отрицательные эмоции остались в прошлом, от которого не убежать можно было только по детской наивности. Рассчитали меня, как и положено, через две недели, а вот за расчетными деньгами я должен был начинать бегать через пару месяцев - не раньше - в порядке очереди. Я чувствовал в ситуации провокацию, но Руся сказал, чтобы я не забивал себе голову и начинал думать только о сникерсах.
И я думал.
Мы поднимались в крутую горку. Мотор "восьмерки" нещадно хрипел, готовый умереть или взорваться, крутя колеса, но мы медленно и верно обгоняли троллейбусы, спеша к конечной цели - предстояло заключить договор субаренды на торговый павильон. Просили за него среднею цену, Русе место понравилось, и мы взялись за дело. Первое в моей жизни.
Из динамиков автомобильной акустики доносились завывания Вити Цоя. Другой кассеты у Руси не было. Эту я подарил ему на день рождения в прошлом году.
- Слушай и молчи! - неожиданно громко сказал напарник, перекрикивая музыку и шум мотора. Я высунул голову из окна, потому что как раз рассматривал троллейбус, который мы обгоняли. Посмотрел на друга. Серьезный вид, подтянутые губы, холодный блеск глаз - воин перед битвой.
Сражения. Драконы, рыцари, колдуны и гоблины. Белая и черная магия. Красавицы и кровь. Я тоже частичка выдуманного мной мира. Дух сразу захватило. Какая романтика! Не уже ли я наконец-то нашел свой стиль жизни?
- Ладно, - сказал я и задрожал от неизвестности.
Машина преодолела горку. Мы удачно проскочили пару светофоров на желтый и въехали в переулок. Несколько фасадных домов, выходящих на центральную улицу и "восьмерка" припарковалась возле приземистого двухэтажного домика. Такие строили сразу после войны военнопленные немцы и в них до сих пор жили в коммуналках бывшие советские люди, не успевшие вовремя "перестроиться" или по не внимательности своей упустившее из вида происходящие в стране перемены, называемой "перестройкой". Потому что после неё очереди на квартиры исчезли вместе со многими работами.
Я покосился на туалетную будку. Грубые доски плохо покрашенные маслянистой белой краской зияли темными щелями.
- У них здесь офис?
Руся хмыкнул.
- Выходим.
Мне показалось, что на нас смотрят из окон второго этажа. Слеповатые глаза успели заметить рябь занавесок, чьи то лица, руки, блеск линз очков.
- Нас не надуют?
- Это фирмачи, - просто ответил Руся и весомо добавил, когда мы входили в обгаженный подъезд, - я проверил.
На втором этаже нас ждали. Директором фирмы оказалась бесформенная женщина лет пятидесяти. Осветленные соломенные волосы беспорядочно падали на борцовские плечи, делая её похожей на Страшилу из известной сказки о волшебнике из изумрудного города. Красная помада соответствовала моде и являлась образцовым "стоп-сигналом". При виде жирно обведенных черной тушью глаз, вспоминался анекдот: где твои деньги? - в мешках - а где мешки? - под глазами. Возле, постаревшей Марлен Монро, находилась небольшая свита. Всех приближенных можно было сравнить с собачками: болонками, дворнягами, пудельками. Среди своры выделялся молодой кобелек доберман, не то водила - охранник - сторож, не то любовник-курьер. Мы отказались от чая. Руся покрутил в руках договор, потом передал его мне и я принялся за чтения, иногда слушая обрывки монолога директора. Говорила она что-то типа:
- Молодые. Совсем юные. Страх есть? Мамаша вас прикроет. Дорогая аренда? А чего вы хотели! Я же сказала, что буду вас прикрывать. Сюда входит и плата "крыши". Думаете, я всегда здесь сидела? Я, между прочим, хорошо знала Капитана. И всё было со всем по-другому, пока его не убили. Плата вперед. Вопросы?
Я подумал, что это она меня спрашивает и, сильно волнуясь, спросил: