- Меня не смутит, даже если вы станете подсматривать за мной из окна,- сказала она и, не удостоив Суги взглядом, направилась к двери.
Кажется, она неправильно поняла его улыбку и решила, что он ее презирает, расстроился было Суги, но потом подумал: какое, собственно, это имеет значение для человека, решившегося на самоубийство? - и успокоился.
Прихватив розу, он вышел из столовой в сад, где росли белые гибискусы. Полюбовавшись цветами, он поднялся к себе в номер и положил розу на стол.
Внезапно в его памяти всплыли последние слова Нами. Суги закурил сигарету и, выйдя в холл, стал глядеть из окна на морской берег, еще освещенный последними лучами заходящего солнца. Вдалеке он заметил маленькую фигурку, направлявшуюся к скале. По голубому платью он сразу же узнал в ней Нами.
На побережье спустился летний вечер. Казалось бы, ничто не могло нарушить его тишины. Но тишина обманчива. Вот-вот послышится всплеск и оборвется жизнь молодой женщины.
Тоскливое чувство охватило Суги.
Ничего не поделаешь. Кто жаждет смерти - пусть умрет. Он ведь тоже скоро уйдет в небытие.
Суги включил настольную лампу и раскрыл на заложенной странице "Путешествие на Восток". До конца оставалось страниц сорок.
Прощаясь с жизнью, Нами поставила пластинку с "Ла компарситой". Суги же решил дочитать записки средневекового путешественника. Не прошло и нескольких минут, как он погрузился в чтение, захваченный описанием необыкновенных обычаев, существовавших у западных монголов в XIII веке.
Свою жизнь Суги посвятил главным образом тому, чтобы пустить на ветер гигантское состояние, которое оставил ему отец - известный банкир, пользовавшийся авторитетом в финансовых кругах Японии.
Поражение в войне породило в стране хаос, все перевернулось вверх дном, К этому времени Суги уже успел промотать несметные капиталы отца, что, казалось, было бы не под силу и нескольким непутевым наследникам.
Причем нельзя сказать, чтобы он вел особенно разгульный образ жизни. Да и никакими, пусть самыми безумными кутежами, содержанием десятков дорогих наложниц было бы просто невозможно растратить такое наследство.
У Суги, может, и была одна или две любовницы, но он держал эти связи в тайне. Жены он не имел, детей тоже.
Суги не считал себя холостяком по убеждению. Просто так сложились обстоятельства, что к тридцати семи годам он все еще не обзавелся семьей. Когда он спохватился, у его университетских друзей было уже по двое, а то и по трое детей, а Суги по-прежнему оставался один в своем просторном особняке.
И все же при довольно скромном образе жизни Суги умудрился лишиться огромного состояния. Объяснить это можно было одним - фатальным невезением. Нельзя сказать, что Суги не обладал хваткой бизнесмена или вообще питал отвращение к предпринимательской деятельности. Нет. Просто за какое бы дело он ни брался, его по роковому стечению обстоятельств всегда подстерегала неудача.
Неуемная энергия молодости толкала его на самые разнообразные начинания: то он основывал судостроительную компанию, то парфюмерную фирму, то вдруг переключался на фармацевтику. В случае успеха каждое из этих предприятий сулило огромные барыши, но все они неизменно заканчивались крахом. Суги явно родился под несчастливой звездой.
К тому времени, когда Суги уже расправился со всем громадным капиталом, как раз кончилась война и кризис подмел последние крохи былого богатства.
Суги собрал жалкие остатки миллионов - сумма тем не менее вышла немалая - и поставил все на одну карту. Он вложил деньги в угольные шахты, решив еще раз попытать счастья. Но и здесь его ожидала неудача.
Пытаясь спасти свою последнюю ставку, он в течение всего минувшего года развивал бешеную деятельность, раздавая взятки направо и налево, забыв предостережение отца, который перед смертью завещал ему пуще всего беречь репутацию честного предпринимателя. Разразился грандиозный скандал, вызванный коррупцией в чиновничьих кругах, и над Суги уже занесся меч прокурора. Он сам понимал безвыходность своего положения лучше, чем кто-либо другой.
Отчетность по добыче угля на шахтах у него содержалась в порядке, да и сумма данных им взяток являлась не такой уж большой. Хуже было другое - Суги неоднократно выступал как посредник и даже подставное лицо при подкупе чиновников. Не сегодня завтра связанный с его именем скандал должен был прогреметь со страниц всех крупных газет.
Поняв, что спасения нет, Суги решил уйти из жизни. Молодой, пользовавшийся всеобщим уважением предприниматель чувствовал, что не вынесет неумолимо надвигающегося позора. Имя Сэнноскэ Суги всегда считалось синонимом честности и порядочности, и мысль о том, что теперь оно будет замарано, была ему невыносима.
Суги не пришлось даже приводить в порядок свои дела. Он не оставлял после себя ни жены, ни детей, ни близких родственников, о будущем которых следовало бы позаботиться. Все состояние было растрачено. В момент ареста обнаружился бы огромный дефицит его компании.
Станет ли он о чем-нибудь сожалеть, расставаясь с этой жизнью, раздумывал Суги. Нет, ни о чем. Разве что о "Путешествии на Восток" Рубрука - книге, которой он интересовался еще в студенческие времена, да так и не удосужился прочесть до конца.
Суги и самому показалось странным, отчего он вдруг вспомнил о "Путешествии на Восток". И вместе с тем он ощутил прилив такой тоски по давно прошедшим дням, что удивился, как до сих пор ни разу не вспомнил об этой книге. Решение о самоубийстве как бы сняло с Суги заботы последних двадцати лет и разом вернуло к тем чувствам и интересам, которые занимали его в студенческие годы.
Перед отъездом из Токио Суги попросил своего старинного друга, преподавателя социологии, взять для него ненадолго в университетской библиотеке "Путешествие на Восток".
Перевернув последнюю страницу этой книги, он закроет и последнюю страницу своей жизни - если оглянуться назад, такой суетной и неинтересной.
Из Токио он отправился в Киото, где полюбовался в храме Сайходзи Садом мхов, который так нравился ему в юности, потом через Осака уехал в Вакаяма, оттуда - поездом в Кисю.
Он выбрал для самоубийства Кисю не по каким-то особым причинам. Просто вычитал то ли в газете, то ли в романе, будто "черное течение" Куросио уносит тела самоубийц куда-то в далекие, неведомые края.
Он провел одну ночь в Сиономисаки, другую - в Кацуура. Хозяин гостиницы в Сиономисаки рассказал ему, что здесь кончают самоубийством главным образом из-за несчастной любви. И Суги почему-то расхотелось расставаться с жизнью в этом месте. Кроме того, прибрежные воды в Сиономисаки изобиловали рифами. Он представил, как найдут на одном из них его изуродованное тело, и отступился.
В Кацуура он долго глядел со второго этажа гостиницы на море, по которому сновало множество рыбачьих лодок. Деловитый, задорный шум их моторов не располагал к смерти.
Лишь прибыв в небольшой городок К., он наконец нашел подходящее место. Усыпанный мелкой галькой берег был совершенно безлюден. В бурном море - ни суденышка. Черно-синяя пучина казалась бездонной, и Суги подумал: если эти волны примут его в свои объятия, то уж никому и никогда не отдадут.
Суги перевернул страницу и поднялся с кресла.
Снаружи слышался какой-то шелест, не похожий на шум волн. Он отворил окно. Лил дождь. Вместе с его каплями в комнату ворвался холодный ночной бриз, принесший с собой резкий запах моря.
Суги взглянул на часы. Стрелки показывали половину десятого.
Он захлопнул окно, переоделся в пижаму и закурил.
Ему показалось, что постучали в дверь. Он прислушался. Тишина. Потом опять, уже более явственно: тук-тук-тук.
- Кто там?- спросил Суги, открывая дверь.
В проеме кто-то стоял.
- Кто это?- повторил Суги.
- Это я,- едва слышно донеслось до него. Потом более отчетливо:- Не смотрите на меня... Я раздета, на мне лишь одна рубашка.- Потом раздались рыдания, и дрожащий голос произнес: - Я не смогла умереть...
Несколько бесцеремонно с ее стороны являться к нему в таком виде, подумал Суги. Он взял Нами за обнаженную руку, мокрую от дождя. Обняв девушку за плечи, Суги повел ее в комнату. Нами в самом деле была в одной рубашке, с которой капала вода.
С прилипшими к лицу волосами, дрожащая от холода, она ничем не напоминала ту элегантную даму, которую Суги видел в ресторане.
Оказавшись в полосе света, Нами вскрикнула и стала вырываться из его рук. Ожерелье порвалось, и бусинки рассыпались по полу.
- Подождите здесь,- сказал Суги и пошел в ванную. Он открыл кран, но в этот поздний час горячей воды уже не было. Тогда он взял полотенце и подал его Нами: - Вытритесь.
- Благодарю.- Ее голос теперь звучал спокойнее,- Не найдется ли у вас какой-нибудь одежды?
Суги на минуту задумался, потом вытащил из чемодана шорты и белую сорочку и передал Нами.
- Спасибо,- сказала она смущенно, совсем не так, как говорила с ним в ресторане, протянула свою тонкую белую руку, взяла одежду и скрылась в прихожей.
Когда Нами вновь появилась перед Суги в не по росту больших шортах и рубашке с закатанными рукавами, к ней отчасти вернулась прежняя манера держаться.
В этом наряде она показалась Суги похожей на юношу.
- Я не смогла умереть,- с досадой повторила она.
- Вижу, иначе вы бы не стояли сейчас передо мной,- ответил Суги.- Садитесь.
Он указал ей на кресло, а сам опустился на кровать.
Нами села, продолжая вытирать полотенцем волосы,
- Но я не отказалась от своего намерения, так и знайте,- заявила она вызывающе.
- Это ваше личное дело,- холодно ответил Суги.
- И ни в каких поучениях и уговорах я не нуждаюсь.