Челси была рождена для такой работы. Не будучи еще членом команды шоу "Номер один", она инстинктивно чувствовала, как должен работать этот прием. Врожденная хитрость и понимание человеческой натуры говорили ей, что поразительно завышенная самооценка и воинственная вера в себя у таких поразительно бездарных людей должна быть хотя, бы частично подготовленной. Было просто невозможно предположить, что деревенские дурачки, над которыми хохотала вся нация, уверяющие Кельвина, что они - новые Джастины Тимберлейки, могли так себя вести без всякой подготовки. Конечно, в первую очередь был необходим сам человеческий материал, все эти люди и сами по себе безумно заблуждались на свой счет - это очевидно, ведь большинство из них подали заявки на участие в шоу по собственной воле. Задача Челси заключалась в том, чтобы пестовать эти жалкие заблуждения до тех пор, пока жертвы искренне не поверят в то, что способны победить, и только тогда показывать их судьям. Только после этого можно будет собрать золотые для телевидения кадры: изумленные взгляды, ярость, неверие, медленное понимание того, что они не только позорно провалились, но что над ними откровенно посмеялись и подвергли оскорблениям те, кого они считали спасителями.
- Нельзя сыграть надменность, - часто замечал Кельвин. - Первое правило драмы. Перед тем как герой падет, его нужно возвеличить.
Многое на шоу "Номер один" было игрой, но только не это. Гордость и падение должны быть истинными, без этого нельзя, и именно поэтому Челси так усердно восхваляла Вики и ее маму.
- Знаете что, милые мои? - сказала Челси, взяв Вики и ее маму за руки. - Я искренне верю, что, если вы искренне верите, ваша мечта может уже совсем скоро осуществиться.
Слегка сжав их руки и приобняв, Челси ушла настраивать многочисленных плачущих и дрожащих "липучек".
Прослушивание: прибытие судей
В другой части гостиничного и развлекательного комплекса проходили съемки "прибытия" трех судей. Для этого потребовалось два костюма для Берилл, поскольку, когда материал пойдет в монтаж, должно казаться, что в безудержном поиске талантов судьи посетили город дважды.
- А тем временем, - скажет Кили после наложения звука, - судьи вернулись в Бирмингем. Повезет ли им на этот раз?
Для виртуального прибытия в Дублин Берилл предстояло переодеваться еще и в третий раз.
- Я все равно не понимаю, зачем нужно снимать этот чертов материал по Дублину, - жаловалась Берилл. - В смысле, если мы ни хрена не утруждаем себя поездкой туда, то зачем врать? Кого вообще волнуют чертовы микки?
- Телефонное голосование, дорогая. Ирландцы много звонят. Нам нужны их вливания. Мы должны включать их в шоу, и в финале нам совершенно необходим ирландец. От этого во многом зависит количество денег, которое мы заработаем от звонков.
Когда ей наконец представили доступный ее пониманию аргумент, Берилл втиснулась в новый пиджак, прицепила на лацкан трилистник и снова села в лимузин. На колени ей посадили домашнюю свинку, и огромный статист, игравший устрашающего телохранителя, встал у дверцы автомобиля.
- Ты думаешь, люди действительно верят в то, что за нами постоянно ходят здоровенные лбы? - спросил Кельвин Трента. - Только взгляни, этот урод такой толстый, что даже в лифт со мной не влезет. Если бы ему пришлось иметь дело с убийцей, его бы инфаркт хватил. Может, в следующем сезоне стоит взять в телохранители маленьких японских ниндзя. По-моему, будет отлично смотреться.
- Отличная мысль, босс, - сказал Трент. - Записал.
Камеры заработали, огромный статист-телохранитель открыл дверцу, Берилл вышла из машины и с важным видом заспешила в холл здания.
- Может, когда я буду проходить мимо камеры, стоит сказать что-нибудь прикольное? - предложила Берилл. - Типа "Господи, Фифи надула в мою сумочку от "Картье", а ведь это, черт возьми, подарок от Элтона и Дэвида" - как вам такое?
- Отлично, Берилл! - крикнул Кельвин, которому не терпелось продолжить.
- Хм… Боюсь, у тебя нет микрофона, - нервно сказал звукооператор. - У нас записано, что это немой материал. Его покажут в заставке.
- Ну так нацепи на меня вонючий микрофон, придурок! - рявкнула Берилл. - Я придумала строчку, я проявляю изобретательность.
- Боюсь, миссис Бленхейм, микрофоны лежат в фургоне. Понадобится десять минут, чтобы…
- В фургоне, твою мать!
- У нас записано, что это немой материал. Мы обсуждали это вчера на собрании…
- А что, если я хочу импровизировать? Я вообще нужна на этом шоу только затем, что я чертовски неожиданная! У меня "Эмми" за импровизации. Ты видел завоевавший награду эпизод из "Бленхеймов" про барбекю, где свинья сожрала стейк и поэтому мы зажарили свинью?
- Ну-у…
- Я это придумала! И к счастью, в тот момент ни один вонючий звукорежиссер не сказал: "Простите, я забыл идиотские микрофоны!"
- Да, но на совещании…
- Ты хоть представляешь себе, насколько я могу быть неожиданной? Непредсказуемость у меня изо всех щелей прет!
Кили, миловидная ведущая, стояла неподалеку, готовая к съемкам первой реплики. Только накануне вечером она прилетела домой со съемок шоу о путешествии на Мистик, и очень устала, но, будучи действительно милой девушкой и командным игроком (в прошлом она была герлгайд), она всегда была рада помочь.
- Берилл, а может, я озвучу твою шутку, - с готовностью предложила она. - Знаешь… "Берилл ужасно торопится, потому что Фифи сейчас надует ей в "Картье"…" Так пойдет?
Казалось, лицо Берилл окаменело.
- Кили, ты хочешь украсть мою шутку?
- Нет!
- А по мне, так это смахивает на то, что ты хочешь украсть мою шутку.
- Нет! Правда, Берилл, я просто пыталась…
- Как тебе такая мысль, Кили: ты продолжай выглядеть миленько, а умную работу оставь мне, ладно?
Казалось, Кили сейчас заплачет. Она никак не могла привыкнуть к грубости Берилл и всегда приходила в ужас, словно столкнулась с ней впервые.
Время шло. Трент посмотрел на Кельвина, а затем показал на часы. В графике первого дня прослушивания для таких заминок совершенно не было времени, и Кельвин был единственным авторитетом, который признавала Берилл.
- Берилл, - рявкнул Кельвин, - то, что Фифи надула в твою сумочку, - это великолепно, как и все твои многочисленные шутки насчет неуправляемого поведения твоего зверинца, но этот сюжет идет без звука. Так что нужно двигаться дальше.
- С точки зрения импровизации просто отлично, вашу мать, - сказала Берилл, соглашаясь с неизбежным.
Наконец получив возможность работать дальше, режиссер спросил сценаристку, какой сюжет будет следующим, и та сообщила, что прибытие Родни.
Лимузин, на котором прибыла Берилл, уехал, а на его месте появился новый. Родни с преувеличенной небрежностью прошел по всей его длине и, казалось, разглядывал блестящую черную краску. Но он никого не обманул. Все видели, что он проделал то же самое с машиной Берилл, и поняли, что он обходит лимузин, чтобы убедиться, что машина Берилл не длиннее.
Убедившись в том, что размеры его машины соответствуют его статусу, Родни взял протянутый реквизитором модный портфель и сел на заднее сиденье.
- Мотор! - крикнул режиссер.
За этим ничего не последовало.
- Мотор! - снова крикнул режиссер.
По-прежнему ничего. Режиссер подошел к припаркованному лимузину с дымчатыми стеклами.
- Родни? - Он постучал в стекло. - Ты меня слышишь?
Окно лимузина опустилось, и Родни, приятно улыбаясь, выглянул наружу.
- Да, я тебя слышу, - сказал он. - У меня все в порядке. Ты что-то хотел сказать?
- Хм, нет. Мы еще не отсняли материал.
- Хорошо, ладно. Я готов.
- Отлично. Значит, начинаем, да?
- Конечно.
Окно снова закрылось. Режиссер вернулся на свое место за камерой, кадр был помечен, и он снова крикнул:
- Мотор!
Опять ничего.
- Родни, мотор! - снова крикнул он.
Окно опустилось во второй раз.
- Я здесь, я готов. Я все слышу. Я просто жду.
Время шло. Вмешался Кельвин:
- Ну тогда вылезай из поганой машины!
- Не могу. Дверь не открыта.
- Конечно, она не открыта, ее сначала нужно открыть.
- Вот именно, и, когда мой телохранитель ее откроет, я выйду, - объяснил Родни, уверенный, что это не он задерживает процесс. - Мой выход не первый. Первым выходит телохранитель.
Кельвин повернулся к режиссеру:
- Где телохранитель? Его выход.
- Телохранитель?
- Да. Который открывает Родни дверь.
Режиссер беспомощно повернулся к монтажеру, и более решительная, нежели режиссер, девушка решила озвучить неприятную правду.
- Телохранителя нет, - сказала она, не извинившись. - В этом сюжете только Родни.
Родни не был крупным мужчиной и к тому же сидел в огромном лимузине, но все в пределах пятнадцати метров почувствовали его негодование.
- Только Родни? - почти прошипел он.
- Да, - бесстрашно ответила монтажер, а затем взглянула на свои заметки по сюжету и прочитала: - "Кадр второй. Утро. Подъезд к залу для прослушиваний. Общий план. Родни вылезает из машины и рысью пробегает мимо камеры".
- Рысью?
- Да. Ты спешишь.
Лицо Родни начала заливать краска. Привычные к этому гримеры подскочили с влажными салфетками и холодными полотенцами наготове. Они знали, что если Родни потечет, то его придется снова пудрить, подправлять ему глаза и губы, а к этому моменту Кельвин, вероятно, всех уволит.
- Кельвин? - прошипел Родни сквозь сжатые зубы, очевидно пытаясь справиться с эмоциями.
- Да, дружище?