Однако на этот раз он упал в ее сумочку, которую она поставила рядом с собой на пол. Телефон по-прежнему звонил, где-то в глубине среди ключей, кошелька, просыпавшейся мелочи, скомканных банкнот, носовых платков, гигиенических тампонов, обрывков бумаги, недоеденных конфет, ручек, электронного органайзера, которым она никогда не пользовалась, чеков, кредитной карты "Ойстер" и запутанных проводов от наушников iPod. Она знала, что должна вытащить телефон за время, необходимое для четырех звонков, полтора из которых уже прозвенели. Она сделала единственное, что ей оставалось: схватив сумку с пола, сделала два шага к прилавку отдела парфюмерии и вытряхнула содержимое сумки на стеклянную поверхность. Ключи загремели, монеты покатились, пыль, конфеты и тампоны заполнили полированную поверхность. Со всех сторон к ней повернулись удивленные и сердитые лица. Слишком сильно накрашенная молодая женщина за прилавком посмотрела на нее зверем, и к ней приблизился охранник.
- Я врач на вызовах, - сказала Эмма, схватив телефон и нажав зеленую кнопку. - Это Эмма.
- Пожалуйста, не бросай больше трубку, - услышала она голос Кельвина.
- Я не бросала трубку. Я уронила телефон, - ответила она, пытаясь свободной рукой сгрести предметы с прилавка. - Но теперь я ее точно брошу. Чего тебе нужно?
- Я хочу пригласить тебя на ужин.
Попытки сосредоточиться
В тот момент, когда до Кельвина дошло, что, уволив симпатичную старшую отборщицу, которая не давала ему сосредоточиться, он не только не восстановил ясность мысли, но утратил ее в еще большей степени, он решил, что должен встретиться с ней и разобраться с причиной своей задумчивости. Поэтому с той же внезапностью, с которой он ее уволил, он решил, что придется пригласить ее на ужин.
Кельвин объявил перерыв и нашел номер Эммы в банке данных сотрудников в своем компьютере.
- Я знаю, что сегодня вечером ты свободна, - сказал он, - поэтому, возможно, нам удастся кое-что обсудить.
- Благодаря тебе я свободна до конца жизни, - ответила Эмма.
- Тогда поужинай со мной.
- С какой стати? Что происходит?
- Я хочу накормить тебя ужином.
- Мне не нужен ужин. Мне нужна работа.
- Ну, возможно, мы поговорим об этом.
- В смысле?
- За ужином. Мы поговорим о твоей работе, если хочешь.
- Ничего не понимаю. Кельвин, что происходит?
- Ничего не происходит.
- Какого черта, Кельвин? - сердито спросила она. - Это что, какая-то игра, в которую тебе нравится играть со своими сотрудницами?
- Слушай, Эмма, ничего не происходит, понятно? Я работаю. Я говорю. Я действую инстинктивно.
- Ты увольняешь людей.
- Ну, извини. Позволь угостить тебя ужином.
- Нет! Мне не нужно угощение, и мне вообще не нравится этот разговор. Я не хочу, чтобы со мной играли. Что происходит?
- Я ведь только что сказал, что ничего не происходит. Перестань спрашивать меня, что происходит. - К Кельвину снова возвращался его деловой, командный тон. - А теперь послушай, Эмма, у меня совещание. Ты знаешь, как важен сегодняшний день и до чего он сложен, ведь ты сама работала в шоу, поэтому я не собираюсь продолжать этот разговор, пока мы не сможем поговорить в более спокойной…
- Ты женатый мужчина!
- Неправда.
- Нет, правда. В журнале "Hello!" была статья о свадьбе.
- Ладно, я женат, но это в прошлом.
- Ты ее тоже уволил?
- Нет, она… Слушай, как, черт возьми, все это связано с моей женой?
- Потому что ты приглашаешь меня на ужин.
- Да, на ужин. Я не предлагаю тебе руку и сердце.
- Ну а что ты предлагаешь? Что происходит?
- Перестань спрашивать меня, что… Слушай… Эмма, пожалуйста, ты ведь знаешь, что я должен возвращаться на это чертово совещание. Поэтому перестань спрашивать меня, что происходит, и скажи, что ты со мной поужинаешь.
Последовала долгая пауза.
- Эмма? - настаивал Кельвин. - Мне правда нужно возвращаться на совещание.
- Хорошо. Я согласна. Но…
Он не дал ей договорить:
- Я пришлю за тобой машину к восьми.
На этом разговор закончился. Эмма постояла, глядя на телефон, и вдруг пришла в ярость. В бешенство. Ублюдок! Кем он себя возомнил? Ей вообще не следовало соглашаться. Почему она согласилась? Почему она не сказала ему, чтобы он шел к черту? И… что же ей сегодня надеть?
Попытки переключиться
Кельвин сразу же почувствовал себя лучше. Он хотя бы ненадолго пришел в согласие с самим собой. Ее не было в комнате, и она не отвлекала его, но и ее отсутствие тоже не отвлекало, потому что он скоро снова с ней увидится. Поэтому пока что он мог полностью сосредоточить свои усилия на работе.
- Следующий.
Появился прикольный гот.
"Я член группы "Без головы", и я…"
- Хорошо, подойдет. Следующий.
Еще один прикольный гот.
"Я прибыл из далекой, далекой галактики…"
- Притормози. У нас достаточно готов для коллажа? - спросил Кельвин.
- Боюсь, недостаточно, - сказал Трент.
- А что, если добавить нескольких "трекки" и мистиков и сделать общий коллаж из лунатиков?
- Тогда хватит, точно хватит. У нас четыре воскресших Элвиса и одна Пэтси Клайн.
- Потягаться с Джоном Ленноном так ни у кого наглости и не хватает? - спросил Кельвин. - Хорошо, оставим его. Следующий.
Старушки, симпатичные дети, уродливые ботаники, бандиты, считающие себя Эминемом, жирные шлюхи с забавными региональными акцентами.
"Йа спайу "C'mon Byeby Loit Моу Foyer"".
- Отличная тетка, - сказал Кельвин. - Следующий.
Унылый, лысый коротышка, который признался, что влюблен в Берилл:
"Она просто создана для меня. Она такая добрая и милая, и я не считаю, что мой маленький рост может стать препятствием. С ней я буду чувствовать, что мой рост десять футов".
- Оставляем его, - сердито бросил Кельвин. - Шевелись, Трент! Не разбазаривай мое время.
- Я подумал, это может стать постоянной темой, - храбро ответил Трент.
- В смысле, что Берилл привлекает карликов?
- Да, это всегда так хорошо срабатывает. Знаешь, все дело в сексуальности Берилл и ее образе отличной мамочки. В смысле, карлики могут быть довольно милыми, правда? И они размером с ребенка. Это вроде как объединяет секс и материнство. Когда она их обнимает, они теряются между ее грудей, она вроде как одновременно и удовлетворяет их, и грудью кормит.
- Кормит грудью? Берилл транссексуалка!
- Да, босс, но я думаю, люди это уже переварили. Сейчас она всеобщая мамочка.
- Это просто отвратительно. Мне нравится. Оставим его пока. Следующий.
Необычно старообразная молодая пара, которая, казалось, вынырнула из тридцатых годов:
"Мы влюблены в Ноэля и Герти, - сказал парень, - и мы хотели бы спеть "Some Day I'll Find You" из "Сладкой горечи"".
- Да. Пойдет для одного кадра. Следующий.
И так продолжалось, пока запас "липучек", "выскочек" и "сморчков" Трента не иссяк.
- Вот и все, босс. Лучшее, что мы смогли найти. Конечно, мы, наверное, пропустили нескольких, но все равно думаю, что сливки мы сняли. Кроме, конечно…
Кельвин знал, о ком он говорит. И все остальные тоже.
- Да. Теперь насчет ЕКВ, - сказал Кельвин, - для нашего шоу "Номер один" то, что принц Уэльский решил проверить свои певческие таланты и личную отвагу перед будущими подданными, большое событие, и я уверен, что мы все ужасно польщены и все такое. Но, повторяю, давайте не забывать, что, если этот человек пройдет отбор, это будет честью и для него! Такой же честью, если не большей! Да. Не забывайте, что это мы номер один, а не он! Мы номер один, а он, друзья мои, номер ноль. Наше шоу олицетворяет все, что он, в качестве будущего главы государства, хотел бы иметь, но не имеет. Во-первых, мы популярны! Неслыханно популярны, столь же популярны, сколь он презираем. К тому же мы демократичны. Мы столь же демократичны, сколь этот чертов сноб элитарен, неподотчетен и избалован. Мы современная Британия. А он - унылый консерватор, он старая скучная Британия. Мы представляем народ, а он представляет устаревший высший класс, который пытается найти себе место в нашем обществе, где человек достигает высокого положения благодаря способностям. Он пришел к нам, друзья мои, потому что мы ему нужны. Он хочет обратиться к людям, к которым обращаемся мы, и показать им, какой он на самом деле. Ну, да будет так! У него будет такая возможность, но на тех же условиях, что и у всех прочих. Никакого особого отношения, кроме обеспечения безопасности и предотвращения терроризма. Он будет общаться со зрителями так же, как все остальные наши кандидаты, потому что мы судим человека, а не его положение. Принц будет играть по нашим правилам. Если, предположим, он пройдет второй тур, но его выступление совпадет с судейством на Играх стран Содружества или с открытием сессии парламента, то лучше ему спеть у нас "Stand By Me" или он ВЫЛЕТИТ. Потому что именно мы важны сегодня для британской общественности. МЫ здесь хозяева! Так что все будет по-моему или никак! Принц Уэльский должен или вливаться, или сливаться! Если он покажет себя хорошо, то у него будет возможность обратиться к своему народу. Если же он придет такой весь из себя важный, избалованный сноб, станет задирать нос и будет ожидать особого отношения, то войдет только в пятисекундный клип в коллаже "сморчков", или меня зовут не Кельвин Симмс и мы не самое крутое шоу на телевидении!