Последний отбор
Ровно в назначенный час Кельвин ворвался в комнату, держа чашку кофе в одной руке, а круассан и сигарету в другой.
- Всем привет, - сказал он, закуривая, что было строго-настрого запрещено в битком набитом рабочем помещении, но никто даже не подумал пожаловаться. Все знали, что Кельвин играет по своим правилам. Это и делало его таким особенным. Именно потому, что он играл по своим правилам, они и работали здесь, и не просто в каком-то шоу, а в самом успешном и обсуждаемом шоу на телевидении.
- Доброе утро, Кельвин, - ответила команда, раздались аплодисменты и парочка восторженных выкриков.
- Да, да, да, - нетерпеливо сказал Кельвин. - Мы не в Америке, ради всего святого. - Он окинул взглядом улыбающуюся толпу. - Отлично. Ну что, приступим? Трент?
- Я! - ответил Трент, подпрыгнув со стула и торопливо направившись в конец комнаты, где было установлено аудиозвуковое оборудование.
- Давай! - взвизгнула парочка девиц помоложе, когда он проходил мимо них. - Вперед, Трент. Начинай! Давай!
В комнате снова разразились аплодисменты. Все были взволнованы. Месяцы тщательного отбора уже скоро превратятся в очередной сногсшибательный сезон шоу "Номер один", самого крупного шоу на телевидении, и комната гудела от шума, словно в первый день в школе после каникул.
- Полегче, девушки, - ухмыльнулся Трент. - Полегче. Не волнуйтесь так. Еще полно работы, еще куча дел.
В двадцать восемь лет Трент был главным членом команды. Он пришел на шоу в самом начале, три года назад, когда все говорили, что этот вид телевидения - просто глупое и унизительное дерьмо и что все из него уже и так выжали. Сейчас было невозможно представить, что было время, когда люди сомневались, стоит ли вообще запускать шоу "Номер один", спрашивая себя, действительно ли телевидению нужна еще одна программа, где ищут таланты. Больше никто таких вопросов не задавал, особенно сейчас, когда шоу буквально спасло развлекательное телевидение. Только не сейчас, когда даже премьер-министр признался, что голосовал в финале предыдущего сезона.
Только не теперь, когда сам принц Уэльский собирался участвовать в шоу.
Безукоризненно одетый и обутый, Трент стоял перед огромным плазменным экраном, словно перед любимым сыном. Рубашка с высоким воротничком, вязаный галстук и очки от "Дольче и Габбана" придавали ему вид хиппи-интеллектуала, каковым он, собственно, отчасти и являлся, поскольку получил степень магистра гуманитарных наук по КСД (кино, СМИ и духу времени) в Халле. Он широким жестом указал на стол, где лежали четыре стопки фотографий и биографий и одна - DVD.
- Кельвин. Позволь представить тебе певцов, "липучек", "выскочек" и "сморчков"!
- Предполагаемых певцов, "липучек", "выскочек", "сморчков", - поправил его Кельвин. - Не прыгай выше головы, единственный стопроцентный кандидат здесь;- это королевская шишка, но его мы обсудим отдельно.
Битком набитая людьми комната затихла в ожидании. Конечно, все в команде знали волнующую новость о принце, но им было приказано не обсуждать эту тему. Кельвин хотел, чтобы по возможности правду все узнали из прямого эфира. Его планы отчасти строились на том, чтобы создать впечатление, что якобы изнеженный дилетант-принц шел к победе трудным путем.
- Я, босс, - ответил Трент, взяв верхний диск из стопки "сморчков" и вставив его в компьютер. Последовала короткая пауза, пока аппарат открывал программу.
- Мог бы и заранее подготовить, - сказал Кельвин, барабаня пальцами по столу.
- Я, - сказал Трент.
- И перестань постоянно говорить "я". Ты не черный и не родился в Лос-Анджелесе!
- Я… понял, босс, - с улыбкой сказал Трент, пытаясь не выглядеть так, словно только что получил пощечину.
Собравшиеся в комнате люди нервно заерзали. За кадром Кельвин обычно был уживчивым человеком, не склонным к нарочитым проявлениям тирании.
Через несколько секунд на плазменном экране появилось изображение пухлой молодой особы, которая застыла на вдохе.
- Девушка из Глазго, - сказал Трент. - Неплохо поет. Задорный смех. "Липучка" с потенциалом "выскочки". - Он нажал воспроизведение, и женщина на экране ожила.
- Привет, Кельвин, - сказала она. - Привет, Берилл, привет, Родни. Меня зовут Молли Таунсенд, и я надеру вам зад!
Затем, скорчив рожицу, она начала петь первые строки "The Greatest Love Of All", объясняя с пугающей страстностью, что, по ее мнению, дети - наше будущее.
- Отлично, возьмем ее, - бросил Кельвин после того, как девушка пропела дюжину слов. - Ничего особенного, но до кучи пойдет. Следующий.
Следующая девушка, кто бы мог подумать, тоже спела "The Greatest Love Of All", еще больше смакуя слащавые слова и пытаясь впихнуть по крайней мере три ноты (а иногда и три октавы) в каждое произносимое ею слово на прославленный манер Марайи Кери.
- Отлично. Давай и ее тоже, - сердито рявкнул Кельвин.
Множество жаждущих славы быстро проследовали один за другим. Некоторые были одобрены, другие столь же быстро отвергнуты, и каждое решение принималось во время исполнения куплета и припева. Другого способа не существовало. Кельвин прекрасно сознавал, что почти наверняка упускает потенциального победителя, но даже после колоссального отсева, предшествовавшего его появлению, у него по-прежнему оставалось невероятное количество кандидатур для рассмотрения.
- Дарт Смерть Рейдер, - сказал Трент, когда на экране появилась фигура в черном плаще. - Забавный "сморчок", утверждает, что он пришелец, рожденный в другом измерении.
Трент нажал на воспроизведение, и Дарт Смерть Рейдер запел "Dead Babies" Эллис Купер.
- Сколько у нас готов-"сморчков"? - спросил Кельвин, перекрикивая пение.
- Меньше, чем хотелось бы, - ответил Трент. - Думаю, этот бы вполне сгодился. Очень, очень самовлюбленный, искренне полагает, что наводит ужас, и у него на члене пирсинг.
- Отлично, берем Дарта. Следующий.
Следующие были Грэм и Миллисент.
- Почему он в очках? - спросил Кельвин, оглядывая застывших на экране взволнованных мальчика и девочку. - Торчок?
- Слепой, - гордо ответил Трент.
- Хорошо.
Каждый раз, видя детей, проходящих прослушивание в очках, Кельвин лелеял надежду, что они слепые, но в девяноста девяти случаях из ста они оказывались просто торчками, которые пытались выглядеть как Боно. Конечно, торчки тоже подходили, с торчками получались хорошие сюжеты, торчки были стержнем рождественского DVD "Лучшие прослушивания". Но в долгосрочной перспективе они годились только на то, чтобы произвести мимолетное, но сильное впечатление. Слепые же, если их как следует подготовить, могли стать золотом для шоу. Слепой участник - это уже сюжет.
- Но она не слепая, верно? - спросил Кельвин, вдруг забеспокоившись. - Слепая пара была бы слишком тяжелым зрелищем в прайм-тайм субботы. В смысле это просто нелепо. Слишком много тем. Слишком много вопросов. Слишком много тараканов в одной коробке.
Трент опустил глаза, пытаясь найти соответствующую пометку в записях. Грэм и Миллисент находились в разработке у Эммы.
- Хм…
- Нет. Она не слепая, - вставила Челси с другого конца комнаты.
- Спасибо.
- Отлично, - сказал Кельвин. - Слепой мальчишка и зрячая девчонка - это человеческая драма. Слепая пара - шоу уродцев.
- Ну да, девушка определенно зрячая, - повторил Трент, пытаясь отвлечь внимание босса от Челси, которой, как он заметил, Кельвин улыбнулся.
- Они хорошо поют?
Собравшиеся в комнате подчиненные едва ли ожидали этого вопроса от Кельвина. На шоу "Номер один" умение петь было не главным.
- Я всю свою жизнь пытаюсь избегать певцов, - никогда не уставал напоминать им Кельвин. - Они осаждают меня на улице, впихивают мне кассеты, когда я пытаюсь поужинать! Разражаются пением, когда я их трахаю, ради всего святого! Певцы преследуют меня. Уйма придурков неплохо поет. Если бы нам был нужен лучший певец, мы могли бы посмотреть паршивый "Чикаго", или "Мою дебильную леди", или идиотского "Короля-льва". В Лондоне полно сексуальных подростков, которые хорошо поют, они стоят в очереди, чтобы попасть в хор "Мама миа", и нам они не нужны!
Кельвина интересовали история и личность. Однако пение все же имело для него значение, когда настоящий талант сочетался с отличной историей; это была подлинная находка, его мечта: соединить разбивающую сердце семейную историю с настоящим талантом. Такой сюжет станет во главу целого сезона и навсегда заткнет брюзжащих критиков, утверждающих, что его великое достижение заключается просто в дешевом манипулировании толпой.
Если бы эти дети хорошо пели, им светила бы слава "Righteous Brothers".
- Они хорошо поют? - снова спросил Кельвин.
Трент снова не знал ответа. И снова его знала Челси:
- Да, у них довольно милые голоса, и они симпатичные ребятки.
- Трент?
- Не слишком радуйтесь, босс. Они могут вывести мотив, но звучание, друг мой, слабое, очень слабое.
Казалось, Кельвин на секунду отвлекся, его мысли унеслись вдаль, и, где бы они ни были, там было невесело. Настроен он был по-прежнему мрачно.
- Трент, - сказал Кельвин, - это шоу "Номер один", а не Королевский музыкальный колледж. Если они могут вывести мотив и петь в унисон, пусть даже звучание очень слабое, этот парень и его подружка хорошо поют.
- Боюсь, она не его подружка.
- Они просто друзья, - добавила Челси.
- Она когда-нибудь была его подружкой? - спросил Кельвин.
Трент снова вклинился.
- Возможно, - сказал он. - Они проводят много времени вместе, репетируют. - Трент, - резко бросил Кельвин, - читай по губам. Он - когда-нибудь - ее - трахал?