Молитовка потекла тихонько-тихонько, постепенно отогревая пространство в груди, подбираясь к сердцу, чуть-чуть утесняя его… В закрытых глазах промелькнули образы высоких стасидий в темноте Покровского храма в "Пантелеймоне", тёмные фигуры в склонённых клобуках, ковчег с главой преподобного Силуана…
- Батюшка Силуан! Помоги мне молиться! Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя… Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя! Иисусе, Сыне Божий…
Вдруг… Или это мне только показалось? Нет! И в правду! Она вернулась! У меня радостно заколотилось сердце - Господи! Слава Тебе! Господи! Иисусе Христе! Сыне Божий…
Она вернулась. Та самая афонская молитва, без которой так тосковало моё слабое от страстей сердце.
Она вернулась намного тише, не так ярко и сильно, как это было на Святой Горе, когда от радости взрывалось всё моё существо, она затеплилась в сердце кроткой лампадкой, но это была она, та самая афонская молитва - молитва общения, молитва взаимной любви, молитва, вводящая в душу Царство Божие, молитва вновь обретённого блудным сыном, вернувшимся в дом любящего Отца, Небесного счастья…
Флавиан, слегка отодвинув шторку, заглянул в пономарку, посмотрел на меня, улыбнулся и задвинул шторку на место.
Глава 16 Эпилог
Два месяца спустя сижу я в подполе под домом, горожу, согласно указаниям матери Евлампии, поступающим сверху через открытый люк, некое подобие короба для будущего урожая картошки, как вдруг Иринин голос возглашает:
- Лёша! Вылезай! К тебе гость!
Вылезаю, отряхиваюсь, иду к дверям, смотрю - Игорь!
- Здорово, Игорище! Христос посреди нас!
- И есть, и будет, Лёха! Мы обнялись.
- Давай, собрат афонит, заходи! Сейчас кофе с "неро" организуем, только лукума нет, весь гостевой запас мои разбойники слопали!
- Спаси тебя, Господь! Прости, брат, некогда, машина ждёт. Я попрощаться заехал, уезжаю.
- Надолго?
- Возможно, насовсем, Лёха, какова воля Божья будет!
- А куда?
- На "Агион Орос", Лёха, в "Пантелеймон"!
- Монахом станешь?
- Как Бог благословит…
- А Флавиан?
- Благословил ехать.
- А Семёныч?
- Я ему Сашку привёл, боевого друга по Афгану, командира разведгруппы, майора в отставке. Он меня дважды от смерти спасал, пусть теперь Семёныча стережёт, я ему как себе доверяю.
- А… Даже и не знаю, что и спросить… Ну, ты меня, Игорёк, огорошил! Позавидовать только могу, но - "не положено по уставу"! Ты там молись за меня и Иришку со чадами!
И если найдёшь там, на Афоне, где-нибудь под стасидией завалившийся кусок моего сердца, где-то я его там оставил… Так ты его протри тряпочкой, убери куда-нибудь до моего следующего приезда, ладно?
- Ладно, балагур! - засмеялся Игорь, - уберу! Ну, давай! Счастливо вам тут!
- Тебе счастливо! Ангела в путь! Спасайся о Господе!
Иришка подошла ко мне:
- Он куда, Лёша?
- В Рай земной, солнышко моё, на Афон!
- А мы что?
- "Не выходи из кельи вон, и будет в келье у тебя Афон"!
- Это как, Лёша?
- Я тебе сейчас всё объясню, радость моя!
Покровское.
Март, 2007 г.