Она вздохнула, пожала плечами, повернулась и исчезла в кулисах. Он хотел было кинуться следом, успокоить ее поцелуем, объятием, но остался стоять, где стоял, наблюдая за толпой, ожидавшей Духовного Учителя.
Внезапно из сумятицы его мыслей выплыл ответ на вопрос Мириам: если бы ему и правда пришлось делать выбор, он без тени сомнений отказался бы от нее.
Глава 5
Женщина жила в XIV округе, на улице Алезиа, и находилась под постоянным наблюдением. Матиас за пару минут вычислил четверых легавых -они дежурили в двух машинах рядом с ее домом.
Он увидел свою дичь в высокой арке ворот: женщина в огромном ямайском тюрбане на белокурых волосах выглядела лет на десять старше, чем на снимке Романа, лицо было морщинистым, осунувшимся, ожесточившимся.
Ее сопровождали два телохранителя -парни явно работали на частную охранную фирму. Если эти гориллы вообще с ней не расстаются -а так оно, скорее всего, и есть, -ему, возможно, придется убить одного из них, а то и обоих: в таком случае сто пятьдесят штук, предложенные Романом, не такая уж выгодная работенка.
Дом будущей жертвы Матиаса стоял во внутреннем дворе: с тыла его прикрывал небольшой сквер, где росло штук двенадцать окаменелых деревьев. Проинспектировав почтовые ящики, Матиас быстро выяснил, что женщина живет на шестом этаже. Чтобы не привлечь к себе ненужного внимания, Матиас один раз поднялся по широкой витой лестнице, устланной пушистым ковром, осмотрел лестничные клетки, отметил для себя стальные двери и наличие в каждой второй квартире охранной сигнализации.
Матиас обошел и седьмой этаж -комнаты для прислуги, где нашел люк, ведущий на крышу. Пылинки танцевали в луче света, проникавшем через дощатый потолок и освещавшем коридор: двери давно пора менять, как и позеленевшую от времени раковину с проржавевшим краном. Задыхаясь во влажной духоте мансарды, Матиас убедился, что омерзительно-грязная крышка легко поддается, после чего спустился этажом ниже и сел в узкий боковой лифт с решетчатой дверью, чтобы попасть на первый этаж.
Он столкнулся со своей целью у входной двери -ее по-прежнему сопровождали мордовороты-телохранители.
Вот кретины -думают, им платят не только за охрану, но и зато, чтобы носили за бабой ее бебехи. Грубейшая ошибка: вытащи сейчас Матиас свой глок, они не успели бы среагировать. Телохранителю выносливости и ловкости требуется ничуть не меньше, чем наемному убийце: руки должны быть свободны -всегда, следует быть начеку -всегда необходимо пребывать в боевой готовности, чтобы опередить соперника хоть на мгновение, -всегда. Эти двое, с их тупыми звериными лицами, тяжелыми кулачищами и угодливостью мальчиков с высшим образованием, не заметили бы подкравшуюся смерть, если бы не спустившаяся в этот самый момент по лестнице пожилая пара: они направились к женщине, приветствуя ее громкими восклицаниями.
На долю секунды жертва встретилась взглядом с Матиасом в тусклом свете холла, но он успел поймать выражение ужаса в серо-голубых глазах. Выражение затравленного зверя, который в каждом человеке, в каждом незнакомце видит хищника, палача. "Да-да, старушка, -пробормотал себе под нос Матиас, -ты угадала, правильно все просекла, именно я влеплю тебе пулю в лоб..." Он не знал, по какой причине боссы Романа решили устранить эту тетку. Да это и неважно, так или иначе, баба им насолила: возможно, она следователь прокуратуры, или адвокатша, или стукачка, или раскаявшаяся шлюха, знающая достаточно, чтобы держать "на крючке" кое-кого из крупных шишек.
Всю вторую половину дня он шатался по округе, купил в книжном магазине два комикса и видеокассету с мультфильмом, поздно вечером поужинал в маленьком китайском ресторанчике, пропитавшемся запахом сои. У Матиаса не было ни четкого плана, ни даже мысли о том, как он будет действовать, зато точно знал когда -конечно, ночью, вернее, в тот странный, зыбкий час, когда умирающая ночь и нарождающийся день сливаются воедино в грязно-сером объятии, когда даже самые внимательные и цепкие расслабляются, когда любая мысль сама собой превращается в сон, в мечту.
Он был настоящим сыном ночи, существом, питающимся мраком, так что решение выплывет из темноты, как подарок его матери и любовницы. Она ни разу его не предала, всегда уберегала от безумств и ошибок, скрывая от глаз людей и света их фонарей. Она предупредит его, когда настанет час великого потрясения, когда она решит задуть могучим дыханием огонь жизни на Земле.
Он устроился в кафе, заказал минеральную воду, почитал, поиграл на автоматах, увидел, что легавые отбыли с дежурства, -наверняка считают, что ангелы смерти, как и они сами, работают в строго отведенное для этого время, в одиннадцать, оставив деньги за содовую на столе, гибкой тенью скользнул во внутренний двор и затаился в темноте поблизости от двери на лестницу D, закрытой на кодовый замок. Ждать ему пришлось недолго -не прошло и часа, как перед дверью оказалась парочка, явно живущая в доме. Оба были возбуждены до невозможности и, полагая, что никто их не видит, принялись обжиматься, шаря жадными руками по одежде друг друга. Просто невероятно, до чего громко могут звучать в ночи вздохи, шуршание шелка и нейлона, чмоканье поцелуев и шлепки потных ладоней по влажной от возбуждения коже! Матиасу даже показалось, что перевозбудившийся мужчина, сопящий, какумирающий от жажды пес, овладеет своей спутницей прямо на улице, у стенки, но женщина возмущенно закудахтала, одернула юбку, запахнула полы блузки и начала набирать код.
Матиас запомнил комбинацию, она несколько раз сбилась.
Привычка: когда он в одиннадцать лет стал членом своей первой банды, ему поручили запоминать -на взгляд -коды входных замков.
Он подождал еще полчаса, пока не погас свет на лестнице, а когда теплый ветер загнал тучи на серпик молодой Луны,проник в дом.
Матиас бесшумно поднялся по лестнице - металлический скрежет лифта мог бы насторожить горилл, охраняющих блондинку. Он без помех, сохраняя полное спокойствие, дыша ровно и бесшумно, добрался до шестого этажа. Матиас знал, что пути назад нет, жребий брошен. Дичь, обезумевшая от страха, впавшая в паранойю, немедленно узнает его при следующей встрече и поймет, что он бродит поблизости, чтобы убить ее. Тогда он утратит преимущество неожиданности и может провалить контракт. Этого нельзя было допустить: малейший промах станет для него знаком немилости, опалы, он почувствует себя отвергнутым, кроме того, в его профессии безупречная репутация -залог регулярной и достойно оплачиваемой работы.
Он сунул руку в вырез тенниски и вытащил медальон с изображением Богоматери на старинной серебряной цепочке. Он принадлежал его бабке, русской по происхождению, бывшей балерине, которая во времена железного занавеса ухитрилась попросить во Франции политического убежища, приехав на гастроли с труппой Большого театра. Отец и две старшие сестры Матиаса погибли под пулями банды отморозков, работавших на русскую мафию -на одну из многочисленных "русских мафий", конкурировавшую с "нанимателями" главы семьи. Матиасу было тогда тринадцать лет, но он выжил в море смертоносного огня: выпрыгнул из окна своей комнаты под крышей, вывихнул лодыжку и растворился в ночи, своей покровительнице и защитнице.
Матиас любил ощущать на губах круглое, нежное лицо Пречистой Девы. Ему всегда казалось, что он вновь обретает мать -тоже русскую женщину, белокурую красавицу с изумительно белой кожей: однажды -мальчику тогда не исполнилось и семи лет -она просто исчезла из дома и из его жизни навсегда. "Она отправилась на небо", -пробормотал отец, заливаясь слезами. Вот как? А с каких это пор матерям позволено покидать своих детей? А отцам кто разрешил рыдать на глазах у сыновей?
Матиас пылко поцеловал медальон, спрятал его под майку, вытащил глокиз кобуры, навинтил глушитель, сунул оружие в карман брюк стволом вниз, поднялся на несколько ступенек и приклеился к стене, уставившись на дверь квартиры. Ожидание в полумраке не было ему в тягость -тишина успокаивала, наполняла волшебной пустотой, в которой исчезали, таяли все лишние мысли и чувства. Лучшие решения находились именно в эти минуты чистого, ничем не замутненного, собранного бдения, когда казалось, что время перестало существовать.
Да, ожидание было одной из самых захватывающих особенностей его работы.