- Я не ретроградка, но, думаю, нам следует немедленно восстановить смертную казнь. Во всяком случае, за некоторые преступления -например, за убийства детей или за то, что произошло в Шесси. Вы со мной не согласны?
Матиас уже много лет работал наемным палачом и не был уверен, что узаконивание государством убийства собственных граждан способно что бы то ни было изменить в судьбе человечества. В первую очередь пришлось бы казнить тех, кто знал о готовящейся бойне и позволил ей совершиться.
Сиделка нагнулась, чтобы поправить Матиасу подушку, и в нос ему ударил едкий запах пота, смешавшийся с ароматом духов. В вырезе расстегнутой блузки он видел верх ее пышной груди и лямки лифчика.
-Как насчет "маленькой" или "большой" услуги?
Матиас не сразу понял, о чем она говорит, но потом сообразил, что вставать ему нельзя и придется ходить на утку. Он отрицательно покачал головой.
-Я скоро вернусь. Если что-нибудь потребуется, позвоните. Видите кнопку? Вам достаточно протянуть левую руку.
-Который час? -спросил Матиас.
Она отодвинула рукав халата.
-Десять...
-Утра?
Сестра издала смешок, слегка откинув назад голову и отведя плечи, потом махнула рукой на окно.
-Время, конечно, перекосилось, но в десять утра ночь пока не наступает!
-Значит, я...
-Ну да -вы здесь уже сутки.
* * *
После завтрака в одиннадцать тридцать -он состоял из тех пресных блюд, которые в промышленных количествах подают в больницах, школьных и заводских столовых, -после налета медсестры с уткой, обмывания "передка" и подмывания задницы, после блиц-визита знаменитого доктора Блерио и двух интернов (девушка -аппетитная брюнетка -смотрела на врача с обожанием) Матиас позволил себе вздремнуть. Поспать ему дали недолго -в палату заявились два инспектора из бригады по борьбе с терроризмом. Он старался отвечать на их вопросы максимально уклончиво, дабы не возбудить подозрений: он живет в Париже и решил провести свободный день в Дисней-парке, нет, он не видел толком, что произошло, услышал взрывы, выстрелы, вопли, хотел убежать, его ранили в плечо, он упал, потерял сознание... Полицейские не настаивали: они ушли, объявив, что его показания могут им понадобиться... даже если суд над исламскими террористами никогда не состоится. Последние слова повергли Матиаса в задумчивость, но он снова отключился -подействовали транквилизаторы, которые сестра заставила его принять после еды.
Когда Матиас открыл глаза, преследуемый тревожным чувством, что за ним кто-то наблюдает, он встретился взглядом с человеком, которого сразу узнал, несмотря на затуманенное сознание. Хасида сидела на единственном стуле для посетителей и как ловчая птица смотрела прямо на него черными блестящими глазами.
Ее пышные волосы падали на воротник плаща и плечи девушки. Она показалась ему еще привлекательнее, чем в тот вечер на ферме, когда Хаким-угандиец прислал ее к нему в комнату в качестве подарка.
-Твоя идея оказалась просто гениальной, -произнесла она, криво улыбнувшись. -Только ты сообразил, что надо делать. Ты один выжил.
-Хочешь сказать, что...
-Из всей команды в живых остался только ты.
Остальных либо перестреляли легавые, либо они подорвали себя гранатами.
-Хаким...
-Он тоже погиб. Только о нем я и сожалею. Он единственный был человеком в этой банде чокнутых убийц.
-Кто тебя предупредил, что я здесь?
Хасида пожала плечами. Она была сейчас похожа на девчонку, вырядившуюся в одежду матери, чтобы казаться старше.
-Они проверили списокжертв, обнаружили, что твоего имени в нем нет, и послали меня на разведку. Хотят убедиться, что никто не связал твое имя с "Джихадом".
Хасида ни словом не обмолвилась об электронном чипе, внедренном Матиасу под кожу, -следовательно, ничего о нем не знала.
-А если бы связали?
-Тогда я должна была бы немедленно предупредить моих шефов и тебя ликвидировали бы.
-И ты доложишь?
Она наклонилась, глядя на круглые носки своих кроссовок.
-Никто ничего не заподозрил, -прошептала она, не поднимая головы. - Ты здесь как Матиас Сирименко, одна из несчастных жертв. Можешь и дальше спокойно играть в шпионов.
-Люди из "Джихада" знают, что ты здесь?
-Им неизвестно даже то, что ты выжил.
-Полагаю, тебе поручили передать мне дальнейшие инструкции.
Хасида выпрямилась, сверкнув на него взглядом.
-Меня прислали с заданием, но...
Она помолчала несколько секунд, потом мягко коснулась пальцами его левой руки.
-...лично я чертовски рада, что ты выкарабкался, -добавила она неожиданно севшим голосом.
-Но ты же не захотела остаться со мной той ночью.
Хасида встала, подошла совсем близко к его кровати.
Она не надушилась, но Матиас с вожделение вдыхал аромат ее влажной кожи и пота. Девушка пахла перченым мускусом.
-Беда в том, что ты мне нравишься, Матиас. Очень нравишься. Даже слишком нравишься.
-Не вижу, в чем проблема.
Хасида наклонилась и коснулась губами его лба и переносицы.
-Легавые превратили меня в шлюху. А для шлюхи нет ничего опасней, чем...
Окончание фразы утонуло во рту Матиаса. Они поцеловались, и страсть разгорелась в обоих, как сухая солома. Забыв о ране, Матиас обнял Хасиду, но боль напомнила о себе с такой жестокостью, что у него перехватило дыхание, он смертельно побледнел и без сил упал на подушки.
-Не шевелись, -нежно шепнула Хасида.
Ее ладонь нырнула под простыню и долгим медленным движением заскользила по коже, пока пальцы не перестали дрожать. Тогда она начала ласкать его с вкрадчивостью паучихи, одновременно осыпая лицо и шею поцелуями.
Глава 21
Телефонистка на коммутаторе -женщина неопределенного возраста, ждущая новой любви и жаждущая найти другую работу, -улыбнулась Марку самой усталой из понедельничных улыбок.
-Как-сегодня-дела-мсье-Марк?
Был момент, когда "мсье Марк" полагал, будто Альенор -да-да, ее звали Альенор! -завлекает его (проклятое мужское тщеславие!), но потом он заметил, что она строит глазки, надувает губки и виляет бедрами при виде любого мужика, проходящего мимо нее к лифтам.
Альенор была зрелой женщиной на пороге безжалостной старости, живущей надеждой на "последний шанс".
Она вечно читала какой-нибудь глянцевый журнал из тех, что убеждают каждую женщину в том, что она -Самая Великая Соблазнительница Всех Времен и Народов, рассказывают, как остаться молодой, как спасти свой брак, как сделать гармоничными сексуальные отношения и -главное -что сделать для достижения полного совершенства...
Те же самые журналы регулярно, не боясь греха, печатали кучу материалов в стиле "тревожного предупреждения" ("Будьте бдительны - мачизм жив!", "Помните -ваши права ущемляют при найме на работу и назначении зарплаты!", "Остерегайтесь блюстителей общественной морали!", "Караул! Право на аборты под угрозой!", "Сестры! Убережем равенство в избирательных правах!"), не забывая ни о рекламе, ни о высокой моде. Публикуя фотографии божественно красивых и сексуальных моделей с идеально гладкими молодыми лицами, эти издания создавали и поддерживали миф об Олимпе, где живут недоступные богини и куда никогда не попасть ни телефонистке с коммутатора "EDV", ни другим рядовым читательницам. Их, этих жалких смертных, подстерегают целлюлит и морщины, они скованы по рукам и ногам домашними проблемами: хамоватые мужья громко храпят по ночам, а бездарные дети, домашние заботы и вечная нехватка денег доставляют одни только неприятности.
-Неплохо. А вы как, Альенор?
Марк испытал жгучее желание вырвать у нее журнал.
Шарлотта часто говорила, что он и его ровесники не любят женские журналы исключительно из-за мужского шовинизма: "Что поделаешь, бедный мой старичок, впитанное с молоком матери воспитание неистребимо!"
Марк ничего не слышал о Шарлотте с того самого злополучного ужина с Конрадом-дизайнером-по-интерьерам и вынужден был признать: ему не хватает этой женщины со всеми ее недостатками и хилой чувственностью -и не хватает больше, чем он мог ожидать. Марк даже чувствовал ядовитую ревность к Конраду -этоттип ухитрился сохранить все свои волосы и уж точно был счастливым обладателем всех тех достоинств, которые молодые женщины ценят в зрелом любовнике. Конрад был опытен, умен, предупредителен, внимателен и очень удобен. Последние остатки гордости помогли Марку устоять перед искушением раскрыть глаза милой-милой-милой Мод - обманутой супруге. Теперь ему придется заново привыкать к одиночеству -вечному спутнику долгих скучных дней и ночей -и к нежданной свободе -в первые дни она обернулась растерянностью и тупым ничегонеделанием. Жизнь словно утратила вкус, цвет и запахи, превратившись в уцененное холостяцкое существование: холодные ужины на скорую руку, вечеринки, больше похожие на оргии, завтраки под монотонную бубнежку радиообозревателей. Нуда, теперь он мог макать рогалик в кофе, не рискуя нарваться на язвительное замечание, имел полное право ругаться, рыгать, пукать, ковырять в носу или в заднице, зная, что никто не станет "убивать" его взглядом, но ощущал лишь скуку, обращавшую все желания в прах. Умирало не только сексуальное желание -угасали жизненная сила, вкус к жизни, любопытство и азарт. Мастурбируя -нельзя же позволить механизму заржаветь! -Маркдобивался вялой эрекции, выдавливал из себя несколько капель странно жидкой спермы и почему-то испытывал отвращение к самому себе. Ему не хватало суетливости и бойкости "бывшей № 2", звука ее голоса, рта, рук, сисек, попки и уютной влажной норки.