***
Ученики Ваи-Каи испарились при первом же порыве ветра. Как стая ворон. Он остался один в могильной тишине, борясь с тошнотой и подступающими слезами. А еще его одолевал гнев -на Элео, Арно, остальных и -главное -на себя самого, пожертвовавшего Мириам из-за жажды славы. Йенн сделал несколько попыток подняться, но ему не хватило ни сил, ни упорства, и он остался лежать, ни о чем не думая. Он не знал, сколько прошло времени, но потом, когда сумерки уже заполняли кухню, услышал над собой шуршание ткани.
В нескольких сантиметрах от лица Йенна оказалось родное улыбающееся лицо. В смотревших на него черных глазах он прочел такую любовь, такую доброту, что сомнение, посеянное в его душе клеветой Элео, мгновенно испарилось и он снова обрел пыл и гордость верного ученика.
-Гости уже приехали, -сказал Ваи-Каи. -Мы должны их принять.
-Где... Где остальные? -прошептал Йенн, приподнимаясь на локте.
-Кто? Нас всего двое. Мы раз за разом начинаем с того же самого места, Йенн, из пустоты и невидимости. Жизнь -вечный цикл, бесконечное возобновление.
Невероятным усилием -резкая боль снова ударила по затылку, заставляя забыть о разбитом носе и распухшей пояснице, -Йенн обвел рукой кухню. Кровь запеклась на воротнике рубашки и рукаве куртки. Очки валялись среди очисток.
-Но... Книга? А "Мудрость Десана"? А все остальное?
-Просто мираж. Книгу мы продолжим писать вместе. Разве не этого ты хотел?
Йенн подобрал очки, машинально подышал на стекла, прежде чем вытереть их тряпкой.
-Я и сам теперь не знаю, чего хочу...
Ваи-Каи ответил музыкальным смехом.
-Похоже, ты готов отказаться, отречься.
Йенн снова услышал голос Мириам, спрашивающей его, готов ли он отказаться от всего этого. Завоеватели и строители новых миров всех мастей оставили после себя развалины и реки страдания, которые пока не удалось осушить. Великие цивилизации -гордость человечества -все как одна погибли, превратились в тлен. И эта -самая гордая и самая безрассудная из всех, которую человек называет современной, прогрессистской, -не избежит общей участи. Духовный Учитель был одет в широкую белую тунику -портной одного из приверженцев сшил для него штук десять в подарок -и набедренную повязку, символизирующую амазонские корни Ваи-Каи. Как только Йенн надел очки, он заметил на левой руке Ваи-Каи три красные царапины -они шли от запястья к предплечью. Три красные отметины, странным образом напоминавшие царапины.
Глава 16
- Подарок перед боевым крещением, Малик! -На пороге стояла молодая женщина, за ее спиной сиял улыбкой Хаким.
Несколько минут назад великан предложил Матиасу уединиться в маленькой комнатке, чтобы, как он выразился, вкусить чуточку покоя, отрешиться от лихорадочного возбуждения, царившего в штаб-квартире "Международного джихада".
Присев на старенький диванчик с поролоновым матрасом, Матиас разглядывал спутницу угандийца. Девушка стояла низко наклонив голову, так что он не видел ее глаз.
-Я у тебя ничего не просил...
-Конечно, ведь тогда это был бы уже не подарок, а услуга, -ответил Хаким, сверкнув белозубой улыбкой.
-Она ни в чем тебе не откажет. Лови момент. Завтра может быть слишком поздно.
-А ты что же?
Хаким развел руками, заполнив собой все пространство.
Приглушенный свет лампы, стоявшей на низком столике, выхватывал из полумрака жалкой комнатенки присборенные шторы на окнах, заплесневелые, сочащиеся влагой стены и потолок.
-Я оставил в Уганде жену и сына. Им я посвящу мою ночь. Буду думать и молиться.
-А почему ты решил, что я не поступлю так же?
Угандиец покачал головой -лицо его выражало одновременно сочувствие и философскую покорность судьбе.
-Ты не из тех, кого дома ждут дорогие ему существа.
Ты -одиночка, Малик, ты одинок и в сердце твоем, и в мыслях твоих. Вот я и подумал, что общество Хасиды согреет тебя в канун боя.
Матиас поклонился, благодаря Хакима и одновременно отдавая должное его проницательности.
-Если больше всего на свете хочешь снова увидеть жену и сына, ты вовсе не обязан участвовать в завтрашнем нападении...
-Согласившись стать членом "Международного джихада", я вверил свою жизнь Всевышнему, -прошептал в ответ угандиец.
-Разве ты не сказал мне, что умереть за своего Бога -честь, а гибнуть за сволочей -идиотство?
Хаким коснулся ладонями лба.
-Завтрашняя показательная атака принесет пользу нашему делу. Пусть люди на Западе живут в страхе перед "Джихадом", гневом Аллаха и его верных слуг. Чем старее кожа, тем она жестче и тем дольше приходится ее отбивать, чтобы размягчить.
Матиас встал и обошел вокруг девушки: она застыла в каменной неподвижности, все так же глядя в пол.
-Кстати о европейцах... помнится, ты говорил, что организация будет нападать только на американцев...
-И был не прав. "Дисней" -американский парк, но большая часть посетителей -европейцы и служащие все -французы. Американцы не упустят такую возможность откреститься от исламских экстремистов, обелить себя перед международным общественным мнением.
Экономическую выгоду они оплатят жизнями своих граждан и с радостью напомнят миру, что Европа, добрая старушка Европа, надумавшая вдруг оспаривать их превосходство, -не более чем проходной двор для террористов, задрипанная держава. Нет, они прекрасно выбрали цель.
Матиас раздвинул занавески и увидел, что в парке суетятся люди с фонариками, -им поручили проверить транспорт. На небе, в разрывах между тучами, блестели звезды. Синоптики пообещали на завтра шквалистый ветер, дождь и грозы: такая погода как нельзя лучше соответствовала хаосу и террору.
Сразу после обеда Матиас съездил в Куломье на грузовичке, доставлявшем на ферму продукты. Отколовшись от остальных, он нашел кабину и по одному из спецномеров позвонил своим кураторам, попал на Кэти и рассказал ей о плане боевиков.
-Что я должен делать?
-Сейчас -ничего. Вечером, получишь указания. Тем или другим способом. Запомни пароль: Минни. М-И-Н-Н-И. И помни, даже если инструкции покажутся тебе совершенно абсурдными, выполняй абсолютно все, слово в слово.
Ответа от кураторов все не было, и Матиас не знал, делать ему ноги из лагеря террористов или идти с ними на дело, которое подозрительно смахивало на самоубийство.
-Ты вроде очень любишь своих, -сказал Матиас, оборачиваясь. -А тебя не волнует, что завтра наверняка погибнут и женщины и дети?
Хаким пожал плечами.
-Не твоя это забота, Малик. И, потом, то, что должно произойти, уже записано в Книге Судеб. Спокойной ночи. До завтра.
Он вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь. Матиас вернулся к окну: лучи света от фонариков метались по хвое деревьев, ребристым стенкам гаражей-ракушек, стеклам машин, стенам зданий и темной воде луж в аллеях, -Сними покрывало, -приказал он девушке.
Хасида подчинилась: темные локоны водопадом упали на плечи и грудь. Она подняла на него огромные черные глаза, опушенные длиннющими ресницами. Ее щеки и губы были по-детски пухлыми, да она и сама напоминала скорее девочку-подростка.
-Так как тебя зовут, я не запомнил?
-Хасида. -Внезапно, понизив голос до шепота, она добавила: -Но некоторые зовут меня Минни. М-И-Н-Н-И.
Матиас вздрогнул и, забыв о парке, обратил все свое внимание на связную.
-Ты... работаешь на них, я имею в виду -на Блэза и Кэти?
Она кивнула подбородком на дверь.
-Говори тише. В этой комнате нет микрофонов, но у стен есть уши. Я знаю только, что ты -Матиас. И что я должна передать тебе инструкции.
Он передернулся, словно пытаясь восстановить равновесие ускользающей реальности, подошел к ней.
-Черт, да сколько же тебе лет?
-Девятнадцать. Я знаю, что выгляжу намного моложе.
-И ты... обслуживаешь всех этих мужиков?
Она ответила не сразу.
-У меня нет выбора, я выполняю задание. Если справлюсь, жизнь здесь останется просто дурным воспоминанием.
Все эти парни только побазлать мастера - кончают минуты через две, а через тридцать секунд уже храпят.
-Чем они тебя держат? Блэз и Кэти?
-Я не знаю ни Блэза, ни Кэти. Думаю, у нас с тобой одинаковая история: исполнять приказы или сгнить в тюрьме. Я дала снотворное отцу и двум моим братьям, а когда они заснули, перерезала всем троим горло, отрезала яйца -как же они ими гордились! -и выбросила в окно. Хорошо легавые вмешались -не дали соседям забить меня до смерти. Потом они предложили мне выбор: сесть или стать шлюхой и работать на них. Во всех смыслах этого слова.
-Значит, ты вроде Никиты?
- Ну да, только мне не разрешают баловаться с оружием. Я "работаю" телом.
Матиас знаком предложил Хасиде присесть на диванчик, пристроился рядом, вдохнул ее аромат -легкая, светлая нотка в тяжелом запахе, исходящем от стен и пола.
-За что ты перерезала горло отцу и братьям?
-Они были отпетыми мерзавцами, так били мою мать, что она умерла, а они выдали это за несчастный случай. Превратили меня в домашнюю прислугу. Сделали своей подстилкой: братья по очереди насиловали меня. Потом стало еще хуже -они продали меня старику кузену, мерзкому типу, но очень богатому, я должна была переселиться к нему, как только мне исполнится пятнадцать.
Яростный огонь, полыхавший в черных глазах Хасиды, лучше всяких слов говорил о неутоленной ненависти.
-Сколько ты уже работаешь на легавых?
-Скоро будет четыре года.
-Как тебе удалось попасть ко мне сегодня ночью? Ты знала, что Хаким хочет сделать мне "подарок"?