Однажды когда они с Сизифом спускались с горы, дорогу им преградили роскошные носилки украшенные золотом и драгоценными камнями. Носилки несли четыре здоровенных негра в набедренных повязках из леопардовых шкур. Рабы поставили носилки, откинулась парчовая занавеска, и на землю сошла небесной красоты женщина в белом шелковом платье. На пальцах ее сверкали изумруды, а золотую диадему в волосах украшали бриллианты и рубины. Плотников невольно вспомнил предупреждение Сизифа насчет женщин - возникшее вдруг желание и впрямь было настолько острым, что у него буквально потемнело в глазах.
- Привет Плотников! - сказала красавица, и только тут Валерка понял, что перед ним Лиля.
- Здравствуй! - ответил он, стараясь говорить как можно спокойней - Как успехи?
- Как видишь! Я теперь первая наложница в гареме! - гордо сообщила Лиля, - Хозяин для меня ничего не жалеет, готов исполнить любую мою прихоть. Кстати, Сашке бассейн с крокодилами заменили на галеры, а потом я выкупила его и устроила к нам. Он теперь старший евнух. А ты я смотрю, все камни таскаешь?
- Каждому свое! - сказал Валерка.
- Хочешь, я поговорю с Хозяином, он возьмет тебя во дворец?
- Евнухом?
- Ну почему сразу евнухом? - возмутилась Лиля, - А хоть бы евнухом, все лучше, чем камни таскать!
- Не камни, а камень. Мы с Сизифом всегда катим один и тот же камень.
- И не надоело?
Валерка пожал плечами.
- Так ты что, отказываешься?
- Ты извини, я бы конечно поговорил с тобой еще, но мне надо работать!
- Жаль, - сказала Лиля, - а ты знаешь, из наших ушлепков ты мне больше всех нравился!
Она подошла к Плотникову и, встав на цыпочки, поцеловала в щеку, потом села в носилки и задернула занавеску…
Сон седьмой. МУХА
Антон Пухов стоял у окна и смотрел, как муха бьется о стекло. Вначале он хотел ее раздавить, но потом передумал, настроение итак было достаточно мерзкое. И, кроме того, где–то в уголке сознания мелькнула странная мысль, что тот, большой и сильный, там, наверху, который все видит и все знает, тоже не станет давить его до конца, по крайней мере, сейчас. Он взял со стола лист бумаги, сложил его лодочкой и подтолкнул глупое насекомое к открытой форточке. Если бы кто–то поступил точно также и с ним, Антон не стал бы возражать. Выход где–то был, он это чувствовал, и, скорее всего где–то рядом, просто его зрение было настолько сужено, что он не в силах был его разглядеть.
Муха вылетела на улицу, но на душе почему–то осталось все тоже тоскливое ощущение…
* * *
С некоторых пор в жизни Антона стали происходить события, которые… как бы это сказать, никоим образом не вписывались в его генеральный план. А началось все с того…
Да началось все, пожалуй, с того, что он случайно в подземном переходе встретил своего школьного друга Сашку Горохова. Тот пригласил Антона к себе отметить встречу, благо, что его жена с ребенком были на даче.
Как водится в таких случаях, друзья заскочили в магазин и вот уже через пару часов изрядно поддатые они сидели на Гороховской кухне и вспоминали счастливые годы детства.
- Горох, а ты помнишь, как Полосаткин притащил в школу 12 градусников и разбил их? - спросил Пухов, - Ну чтобы контрольную не писать. Потом еще МЧС приезжала и дегазацию проводила, три дня школа была закрыта!
- Какой еще Полосаткин? - пробормотал Сашка с пьяным недоумением.
- Ты что? Васька Полосаткин, из 7–го "Б", мы его еще Матрасом называли!
- Да не помню я никакого матраса! - ответил Горохов и потянулся за бутылкой, но на полпути его рука неожиданно зависла, он как–то странно посмотрел на Антона и вдруг совершенно трезвым голосом проговорил:
- Слушай, Пух, а у тебя никогда не было такого ощущения, что ты это вовсе не ты?
- В каком смысле? - проговорил Антон, тоже неожиданно трезвея.
- С некоторых пор меня буквально преследует очень странное чувство, будто бы я это не я. Просто наваждение какое–то! Сейчас объясню.
Я думаю, ты понимаешь, что твое сознание, твое "Я" это вовсе не твои руки, ноги, тело, и даже не твой мозг, а та информация, которая в нем хранится.
- Допустим, - кивнул головой Антон.
- Тогда, для того чтобы твое "Я" всегда оставалось твоим "Я" эта информация у тебя голове не должна изменяться. Но ведь это не так! Каждый день ты узнаешь что–то новое, и в то же время что–то забываешь. Без этого нельзя, ведь надо же освобождать место для новой информации. И вот в один прекрасный день ты вдруг понимаешь, что тот мальчик, который двадцать лет назад с большим букетом гладиолусов первый раз пришел в школу и ты - это разные люди!
- Конечно разные, я это всегда знал! - согласился Антон.
- Да нет, ты меня не понял! - рассердился Горохов, - Не просто разные люди, а разные "Я"! То "Я" мальчика с букетом умерло, а появилось другое "Я", которое сейчас сидит здесь и разговаривает с тобой. Это новое "Я" просто помнит кое–что про того мальчика, да и то не очень хорошо, а так, какие–то обрывки. Ну, вот представь, ночью с помощью какого–то фантастического копира делают твою копию, а тебя самого уничтожают. Если копия сделана достаточно хорошо, то естественно никто из окружающих такой подмены не заметит. Так? Но главное и сама копия будет абсолютно уверена, что она и есть, настоящий Антон Пухов! И доказать ничего нельзя! Да что там доказать, просто понять для себя - ты копия или настоящий?
- Я настоящий, а ты копия! - сказал Антон и как–то не очень умно хихикнул.
- Да я серьезно! - не оценил юмор Горохов, - Ты знаешь, мне даже кажется, что каждую ночь, когда я засыпаю, мое "Я" там, внутри моего мозга умирает. А утром вместо него появляется уже другое "Я", которое хотя и помнит кое–что про то вчерашнее "Я", но не все. А то что оно, мое сегодняшнее "Я" не помнит… может быть это и есть самое главное? Мы уже с тобой как–то на эту тему говорили: есть текущая информация, которая легко приходит и легко забывается, а есть образующая личность, системная. Так вот я и думаю, а вдруг то, что не помнит мое сегодняшнее "Я" это что–то системное?
- Ну, уж Поласаткин с градусниками точно не системная информация! - успокоил друга Антон.
- Может быть, - согласился Горохов, - хотя я теперь уже ни в чем не уверен. Я даже стал бояться спать, только засну и сразу просыпаюсь! Только не надо говорить, что мне надо лечиться! Я и сам понимаю, что это паранойя, но к врачам не пойду, не хочу, чтобы кто–то посторонний копался у меня в голове…
* * *
Через неделю после этого разговора от Пухова ушла жена. Просто собрала вещи и ушла, к какому–то бизнесмену с которым, как оказалось, она была "знакома" (она так и сказала "знакома") уже около года. А спустя еще три дня его выгнали с работы. Какой–то гад накапал на Антона, что тот скачивает из Интернета похабные видео–файлы. И хотя это была неправда, файлы были вполне пристойные, никто разбираться не стал.
Он долго и безуспешно искал работу, деньги кончились, занять было не у кого. А тут еще как назло грянул кризис и похоронил последние надежды.
Правда сегодня на какое–то время Пухову вдруг показалось, что судьба начала поворачиваться к нему лицом.
Объявление в газете было лаконичным: "Требуется программист. Зарплата высокая". Он позвонил по указанному телефону, и после непродолжительных переговоров его пригласили на собеседование.
Здание, где размещалась фирма, ему понравилось - новое, высокое, и даже с башенкой. И внутри тоже все было новое, красивое и, наверное, очень дорогое. Но дальше дела пошли хуже. Когда Пухов вошел в приемную, секретарша болтала по телефону, она взглянула на Антона небесной голубизны глазами и, прикрыв ладошкой трубку, проговорила:
- Генеральный директор сейчас занят, подождите, пожалуйста!
Пухов уселся на стул и приготовился ждать, а девушка между тем продолжила свой разговор по телефону.
- Так вот, только я села в самолет, по трансляции объявляют, что в самолете заложена бомба! Нас вернули назад в аэропорт, там нас завели в специальную комнату и заставили раздеться, прощупали всю нашу одежду… Что? Нет, мужчин досматривали отдельно, в другой комнате…
Прошло десять минут, а секретарша все продолжала рассказывать о своей поездке в Турцию.
- Извините, а вы не могли бы узнать, может быть, генеральный директор уже освободился? - не выдержал, наконец, Антон.
- Да, конечно, - ответила секретарша, тут же оторвавшись от телефона, - Проходите! - и она показала рукой на дверь. Он вошел, и честно говоря, не сразу понял, что сидевшая за большим столом молодая красивая женщина и есть генеральный директор.
- Здравствуйте! - сказал он.
- Добрый день! - ответила женщина и вежливо ему улыбнулась.
- Пухов, Антон Леонидович? - спросила она, откладывая в сторону какие–то, очевидно очень важные, бумаги, - Мы вас ждем! Проходите, садитесь.
Антон уселся в мягкое удобное кресло и неожиданно почувствовал себя очень уютно. Ему вдруг страшно захотелось работать в таком красивом месте, да еще за такие большие деньги.
- Расскажите, пожалуйста, где вы работали раньше и какие у вас были обязанности? Только не торопитесь, рассказывайте подробно, время у нас есть.
Пухов принялся рассказывать о своей последней работе, стараясь ничего не упустить, а директриса при этом мило улыбалась ему, и чуть кивала головой, как бы давая понять, что вполне удовлетворена его богатым опытом и высокой квалификацией.