- Руки коротки… В отличии от вас, прежде чем вот так выступить, я просчитал ситуацию. Вы - никто и ничто. Да…, по мелочи можете напакостить, но не советую. А на крупное чего то у вас авторитета не хватит и духа. Так что предлагаю вам заключить вооружённый нейтралитет - вы меня не трогаете, а я сохраняю по отношению к вам лояльность. Естественно все требования по службе буду выполнять как положено….
На этом мы расстались и Тетенов больше ко мне не лез. Была правда опасность, что он подговорит своих дебильных друзей - сержантов с пятой батареи. Но пока всё было нормально.
После разборки, которую учинил Бушмелев с азерами, те ко мне не лезли, лишь резали издалека огненными взглядами, когда сталкивался с ними в столовой и тут же отводили глаза в сторону. А тут три дня тому назад послали меня старшим с группой курсантов нашего взвода к столовой обкалывать лёд с отмостки вокруг здания. Организовав работу, я и Володя Дуняшин, пошли в солдатскую чайную купить пряников и сгущёнки. Отоварившись, довольные от предстоящего удовольствия, мы расположились на пригретой солнцем полосе препятствий, за свинарником. Но вот получить удовольствие не успели. Из - за свинарника вывалили азера в том же составе и ещё один, который мелькал уже несколько дней в ихней компании и целенаправленно направились в нашу сторону.
- Володя, по моему нас сейчас будут бить, бить больно и возможно ногами по животу, а может и по морде, - горько констатировал я ситуацию.
- Боря, не ссы…., я сейчас вокруг кочегарки метнусь за нашими… Ты только время протяни и продержись, - Володя мигом соскочил и, прикрываясь препятствиями, умчался. А я остался сидеть на месте, спокойно потягивая из дырки в банке густое и сладкое сгущённое молоко. Но только вместо сладости в животе, ощущал холод и пустоту. Вокруг не было никого, кто мог бы прийти мне на помощь
- Блиннн, если начнут бить сразу, то пока прибегут наши, меня просто изуродуют, - тоскливо подумал я, глядя как неторопливо приближаются враги. В этом то и был весь страх: в их уверенности в неотвратимость своей мести, сладкой мести, когда толпой можно было унижать…. Бить сначала слегка, приводя своего обидчика всё в больший ужас от предстоящего и превращая его в амёбу, у которой нет уже никакого человеческого достоинства, гордости, а лишь одно - избежать наказания любым путём.
Я вполне натурально изобразил испуг и, суетливо вскочив с банкой сгущёнки в руке на ноги, прижался спиной к макету двухэтажного дома, чтобы не дать им окружить.
Азербайджанцы полукругом, молча окружили меня и незнакомый азер на хорошем русском языке, ядовито произнёс: - Ну что, сосунок попался… Долго мы ждали такого момента….
- Сразу бить не будут…, - мелькнула мысль и дрожащим голосом стал оправдываться, только бы протянуть время, пока не подскочат товарищи.
- Ребята…, парни…. Да я ведь ни причём…. Я ведь только Бушмелеву доложил, но не думал что он пойдёт разбираться…. Да я сам… только не бейте меня… я всё сделаю для вас…
На гражданке мне никогда не приходилось сталкиваться с другими национальностями. Вокруг меня всегда в подавляющем большинстве были русские, или те кого считал русскими и был воспитан на принципах нерушимой дружбы народов. Но в армии впервые столкнулся с таким явлением как землячества, которые были особенно сильны среди кавказцев. Самое интересное, когда их было в коллективе один, два, то это были вполне нормальные, адекватные парни, с которыми можно общаться и даже дружить. Но когда их становилось в подразделении 5 и более человек они превращались в спаянную национальную стаю и непонятно из каких глубин ихнего национального самосознания вдруг подымалась мутная волна самых поганых, низменных, ублюдочных черт. Чувствуя силу в стае, они начинали ставить в коллективе себя выше других, при этом относясь к окружающим с глубоким презрением. Ладно бы лишь только презрение, но они не упускали возможности и унизить любого, кто не принадлежал к их стае или не с подобрастием относился к ним. Так как мы русские никогда не тяготели к такой стадности и жили, служили сами по себе, были, если так это можно было выразиться - одиночками, то с особым рвениям они старались унизить нас. Учебные подразделения практически все были укомплектованы русскими и русскоязычными национальностями, проживающими на территории Российской Федерации, но выходцев из Северного Кавказа и из кавказских республик не было ни одного. Лишь в четвёртом дивизионе, который обслуживал учебный процесс нашего полка было много рядовых азербайджанцев. Такое впечатление что их вылавливали в диких горах, где отсутствует элементарные понятия человеческого общежития, нормальных взаимоотношений, какой - либо культуры и воспитания. Как человеческий материал это были малокультурные и малообразованные солдаты, как правило пять - шесть классов, а мы курсанты, все поголовно, имели за плечами десятилетку, что было одной из неосознанных ими причин ненавидеть нас - курсантов. Азера в солдатской иерархии занимали особое место: они лежали на "тёплых местечках", были различными складчиками, каптёрами, поварами, хлеборезами и по сути настоящей солдатской жизни и не видели, но жили гораздо вольнее чем курсантское сообщество и нахождение на "тёплых местах" подымало их самооценку в своих собственных глазах на очень высокую планку. И при любом малейшем случаи, мы курсанты, получали от них пинки, толчки, щипки, а иной раз нас сильно били - ни за что, а так просто для поднятия своего скотского настроения, когда мы попадали в их распоряжение. Из - за этого все курсанты полка люто ненавидели азеров и просто ждали момента, чтобы выплеснуть эту ненависть.
И азера сейчас стояли и наслаждались моим нешуточным испугом. Я тянул время, а моих товарищей всё не было и не было. Насладившись первым испугом, эти ублюдки решили ещё больше меня испугать. Толстый азер размахнулся и сильным ударом выбил у меня из рук банку со сгущёнкой, а другой ударом ноги распылил кулёк с пряниками по полосе препятствий. Толстяк схватил пальцами меня за щёку и стал больно тянуть её, злобно шипя в лицо: - Ти миня ударил тогда… мине билё очень больно и я чичас буду тоже бить тибя долго и больно…
Кто то пнул под жопу, а потом они выстроившись в круг стали толкать меня друг на друга. Я мотался от одного к другому, ощущая как сила ударов постепенно увеличивалась, но били пока по корпусу, так - забавляясь. Дикий, торжествующий хохот, азартные, гортанные крики, удары ссыпающие со всех сторон и мысль: - Только бы не упасть…, только бы удержаться на ногах…, а то тогда запинают ногами…
Вдруг удары прекратились и, отлетев к деревянной стене макета здания, я смог перевести дух. Азера вновь обступили полукругом, готовясь к следующему этапу издевательств.
Хорошо говорящий азер, хищно оскалился: - Ты, салага, ещё не обоссался? Ничего сейчас обоссышься… Где часы? Давай их сюда….
- Слушай…, слушай… не бей меня, я часы комбату отдал…
- А сучонок, ну тогда мы сейчас пи…..сить тебя будем…
Я похолодел от охватившего меня ужаса. Пока я особо не сопротивлялся, лишь закрывался от ударов руками, то теперь решил драться насмерть за свою честь.
- Парни не надо, - я скинул маску испуга с лица, поднял кулаки на уровень груди и ощетинился, - парни не делайте этого… я вас потом убивать по одиночке буду…
Толстый азер осклабился в плотоядной улыбке: - Ээээ, дарагой, Нада Фэде…, нада Фэде…, нада…, Иды сюда, - и потянулся руками ко мне.
Я сжался и отбил его руки, вызвав смех со стороны противника. Они пока смеялись, а я отбил ещё пару рук. Азера озлились, закричали и одновременно кинулись на меня, схватив за руки. Но я боролся, так как в последний момент увидел, как из - за угла столовой вывалила толпа товарищей и ринулась в нашу сторону. Азера, возбуждённые предстоящим поганым действием, даже не обратили внимание, что ситуация изменилась.
….Их били долго и остервенело, завалили в грязь и там пинали ногами и мне пришлось приложить достаточное усилие, чтобы оттолкнуть товарищей от этих уродов.
- Парни стой…. Стой, я говорю…, - наконец - то оттащив последнего от лежащих в грязи азербайджанцев, я присел около хорошо говорящего.
- Значит, хотел меня отпи….сить?
Азер поднял окровавленное лицо и с непримиримой ненавистью посмотрел на меня.
- Так, понятно… значит ты ничего не понял. - Я замолчал, слыша как надо мной тяжело дышали товарищи, - ты же меня хотел обесчестить, сучара. Понимаешь? Так…, походя… Сука ты после этого.
Я внезапно озлобился: Дело надо доводить до конца - на половине пути останавливаться нельзя.
Поднялся с корточек, размахнулся и, совершенно не жалея, со всей силой дал азербайджанцу по яйцам. Тот утробно охнул и быстро - быстро засучил ногами, после чего ухватился руками за промежность и свернулся в форму эмбриона.
А я нагнулся к толстому азеру, который шустро стал отодвигаться от меня и испуганно залепетал: - Не нада… не нада…, - и тихо заплакал.
- Испугался…, а ведь ты меня не пожалел, когда я просил, - размахнулся и тоже без всякого сожаления и жалости врезал врагу в челюсть - только брызги и сопли в разные стороны полетели и тут же стал об его форму брезгливо вытирать окровавленный кулак. - Ладно, бить по яйцам тебе не буду. Но запомни и передай своим друганам. Русские долго запрягают, но быстро ездят. Не лезьте больше к нам, а то ведь убьём. Ты понял меня? Нас просто больше…
Толстяк быстро, быстро закивал головой, а я не удержался и снова ударил его по лицу, но уже без злобы, а так для порядка. Двое человек лежали без сознания, остальные лежали на земле, боясь пошевелиться, лишь хорошо говорящий периодически стонал, перекатываясь с боку на бок.