…Вечером все, кто знал Жан–Клода, собрались на поминки. Компания подобралась разнородная: пятикурсник дагестанец Рамазан со своим приятелем, пухлым студентом родом из Пензы (которого по этой причине все звали "Пензюком", а он не обижался), заочник Игорь, хорошо говорящий по–русски Ник - негр из Намибии, учившийся с Нсегитомбой на одном курсе, пришедшей со своей белой подружкой Аней, и афганский таджик "Миша", уехавший из родной страны после того, как в Кабуле обосновалась оппозиция, повесившая президента Наджибуллу.
Вопреки прогнозам Счастика, ритуальных куриц на столе не было. Обошлись вареной колбасой, сыром, ассорти из маринованных помидор с огурцами, соком и четырьмя бутылками "кристалловской" водки "Привет", считавшейся лучшей в Москве до появления пресловутой "Гжелки" .
Слово взял Рамазан–Ромка.
-То, что за этим столом собралась такая компания, - произнес он, обводя глазами присутствующих, - показательно. Несмотря на цвет кожи и национальность, мы здесь все равны. Мы - московские студенты, у которых "альма матер" - МГУ. И мы поминаем тоже московского студента, Жана Клода, которого убила сволочь, не имеющая отношения ни к студенчеству, ни вообще ни к чему… Я тоже с Кавказа и мне стыдно… Я хочу просить прощения…
-Ладно, Рома, - потянул его за рукав Ник, - Перестань. Сволочи есть везде. У вас есть белые расисты, у нас, в Африке, есть черные расисты… Когда человек пустой, как кожура банана, ему остается гордиться только тем, какого цвета был его папа. Давай лучше выпьем. Жан–Клод водку не любил, но он, как и мы все, жил в России. Не будем нарушать традицию…
После того, как под столом оказалась третья бутылка из–под водки, над ним поднялся Уфимцев.
-Парни, - начал он, - ну, и леди тоже, естественно… До встречи с Клодом я вообще ни с кем из негров знаком не был…
-Из африканцев, - поправил вполголоса "Пензюк".
-Из негров, - не сдался Игорь, - Вот тут Ник сидит, не даст соврать. Ничего обидного в этом слове нет. В Африке даже есть такая страна - Нигерия, и никто не возмущается. Это все заморочки америкосов, их тамошних негров, делать им больше нечего…
-Правильно! - присоединился афганец Миша, - Им бы наши проблемы!
-Не перебивайте, - помотал головой Уфимцев, - Я сам собьюсь. Так вот… - собираясь с мыслями, он посмотрел в черный квадрат незанавешенного окна, и произнес совершенно другим тоном:
-Так. До пьяных глюков мне еще далеко. Парни, или это только мне одному кажется?… Наверху - пожар!
В окно посмотрели все: зимний московский вечер расцвечивал косматый язык пламени, вываливающийся из пасти окна этажом выше. На фоне черного неба оранжевое в сердцевине и ярко–красное по краям полотнище жадно рвалось вверх, словно пыталось оторваться от студенческой общаги и унестись к звездам. Позже, вспоминая тот вечер и тот огромный лоскут огня над головой, Уфимцев представит себя в башне горящего танка. И запоздалый мороз продерет его кожу.
Но это будет позже, а пока, звеня опрокидываемыми пустыми бутылками под столом, компания дружно повскакивала с мест. Воевавший в Афгане дагестанец "Ромка" и его брат по оружию файзабадский таджик "Миша" сориентировались быстрее всех, бросившись в дверям туалета:
-Ник! - обратился Рамазан к Николасу - хозяину комнаты, - Полотенца есть? Давай мочи их под водой быстрее, за респираторы сойдут! Так! Игорь, бери третье полотенце и пошли с нами на тот этаж. Надо людей выводить, задохнутся, к черту… Ник, ты давай на лестницу, к лифтам, никого не пускай на этаж. Понял? Давай!
Коридор общежития был затянут белесой пеленой дыма. Торопливо замотав лицо мокрым полотенцем, Уфимцев нырнул в эту кисею вслед за Ромкой и Мишей. Дверь горящей комнаты была заперта. На стук никто не отзывался.
-Давай к соседям! - сориентировался таджик.
Выскочившая в халатике девушка хватанула дыма, рвущего легкие, закашлялась, едва успев сообщить, что соседка, венесуэлка Мария, уже как час ушла к своим землякам куда–то на этажи выше. Игорь, чуть ли силком вытолкнул ее на лестничную площадку к лифтам.
-Но у меня там вещи… - трепыхнулась было она.
Но вытаращенные над вафельным полотенцем глаза Уфимцева, которого уже тащил на своем поводке адреналин, пресекли эту попытку на корню. Девчонка покорно нажала на кнопку вызова, а Игорь бросился обратно в коридор.
Дальше пошла обычная работа: отчаянный стук в дверь, короткое объяснение и выталкивание людей из все сильнее затягиваемого дымом коридора. "Пробомбив" все двери горящего крыла, срывая повязку в тамбуре у лифтов, до которого еще не дотянулась вонь горящей помойки (именно так пахнут пожары), Рамазан продолжал командовать дальше:
-Все! Здесь или больше никакого нет, или им не повезло. Дальше работа пожарных. Игорь, мы с Мишкой и Николасом двинем в другое крыло - будем оттуда народ эвакуировать. А ты дуй вниз, на вахту, вызывай пожарных!
Не дожидаясь лифта, Уфимцев кубарем скатился по крутым ступеням лестницы с восьмого этажа. Впрочем, его растрепанная фигура не произвела никакого впечатления на бабушку–вахтершу, видавшую на своем посту разные виды.
-Пожар? - равнодушно протянула она, - Вот телефон, вызывай. Мне проблем за ложный вызов не нужно!
-Да ты нос высуни на улицу, посмотри! - бешено прохрипел Игорь.
-Звони, мне–то что… - ответила бабка и шлепнулась обратно в свое кресло.
…После того, как пожарные, поднявшись на лестнице до восьмого этажа, пролили из брандсбойтов комнату погорельцы Марии, (в результате чего обои жилья Николаса этажом ниже дружно отвалились, а в разбухших шкафах перестали закрываться двери), обещали прислать акт и уехали восвояси, на этаже появилась хозяйка комнаты. Бродя растеряно по почерневшему от копоти линолеуму среди обгоревшей утвари, она повторяла по–испански только одну фразу: "Проклятый русский телевизор!"
Африканец Николас сидел у стола с раскисшими остатками тризны по Жан–Клоду и рассеянно цедил водку из оставшейся бутылки.
-И как ты все это оцениваешь? - проговорил Уфимцев, усевшись рядом с ним на мокрый от пены стул, - Может, дух Клода таким образом решил о себе напомнить?
- Жан–Клод был христианином. А я похож на жреца вуду? - пробурчал Николас, - Все просто. Эта курица Мария включила телевизор. "Телек" старый, ламповый, в нем произошло короткое замыкание. Курица выдернула штепсель из розетки и, не посмотрев толком, пошла на пятнадцатый этаж к землякам. Пока она там спрашивала почти целый час, телек разгорелся… Я всегда говорил, - неожиданно заорал двухметровый негр, бешено вращая карими зрачками в орбите красноватых белков, - что наши дасовские латиносы - раздолбаи!!! Эта курица постоянно забывала выключать воду в туалете, топила нас постоянно. Иди посмотри: у нас в сортире специальный зонтик висит. Я с ним на унитазе сидел, бля!!!
-Наводнение во время пожара в "доме активного секса", - вздохнул Игорь, - почти как в поговорке, - Ник, может, тебе хватит водку пить?
-Не хватит, - просипел негр, заглатывая очередной стакан, - Я водку всегда допиваю. Иначе она ви–ди–хнет–ся!
В "свою" комнату Игорь вернулся пропахшим дымом и водкой. Счастик уже спал в своей половине, накрывшись с головой одеялом от электрического света настольной лампы, пробивавшейся с "половины" Мазурина. Леня сидел за столом и читал книгу.
-Сессия у тебя закончилась, а ты все учишься, - присел рядом с ним на кровать Уфимцев, - Пошел бы развеялся…
-Как ты? - уточнил Мазурин, - ты же знаешь, что я водку как–то не очень… У меня от нее вся физия пятнами красными покрывается… Да, кстати, как прошли поминки?
-Наводнение во время пожара в публичном доме. В прямом и фигуральном смысле.
-То–то от тебя дымом пахнет. Я слышал, пожар в соседнем крыле случился. Естественно, без твоего участия не обошлось… Любишь ты всякие приключения! - спокойно заключил Мазурин.
-Ну, не на тебя же, ботаника, равняться!
-Сейчас будешь прибедняться. Ты же на курсе не хуже меня учился. Скажи: какого рожна ты на заочное отделение перевелся? Только не вешай мне лапшу на уши об исторических процессах, о стране, которая встала на дыбы в то время когда мы, как школьники, сидим за партами…
-Не буду. Потому что ты сам знаешь, что это - правда. Жизнь проходит мимо, Ленька. Настоящая жизнь, не по учебникам. Знаешь, когда я принял решение перевестись, то впервые в мае почувствовал себя человеком. Весна, на Воробьевых горах цветут яблони, я молод, полон сил - весь мир передо мной и не нужно заморачиваться предстоящей сессией… Мы же всю сознательную жизнь заморачивались: сначала, в школе, контрольные, экзамены… Только в армии слегка отпустило - сопки, тайга дикая. Только не мне тебя объяснять, что в армии сильно не расслабишься даже под дембель. Один раз попытался - ночь на киче у "красначей" провел, а им, беспредельшикам, похеру - "дембель" ты или "дух"… А потом опять - коллоквиумы, зачеты, сессии… А за окном была весна… Скучно мне стало, а душа пела… Я захотел жить, дышать полной грудью и …
-…сбежал с урока.
-Можно и так сказать.
-Доволен?
-По–разному, да и приходится иногда дышать не только розами. Чаще - вот так как сейчас. Сгоревшей помойкой.
-Ну понятно, репортер криминальной хроники… А что дальше?
-Дальше - Кавказ. Рейды с ментами по воровским притонам меня уже не прикалывают.
-Решил повоевать… Адреналина мало? Ты всегда был таким, с шилом в жопе. И когда в каникулы кости погибших солдат искал с поисковиками в болотах, и когда во время путча потащил Счастика к Белому дому… Он мне рассказывал…
-Как говорил робот Вертер: "Мне будет что вспомнить на свалке!"
-Главное, чтобы не оказаться на ней раньше отпущенного срока.