-Написал, чего хорошего человека обижать. Мол, есть такой, который себя последователем Джуны зовет, белый маг, бывший мент, а ныне начальник режима в московской гостинице. Была тогда такая районная газета - "Таганка", в нее и написал. Сидел, между прочим, этот маг, в своем полуподвальном офисе как раз по соседству с "Театром на Таганке" и музеем Владимира Высоцкого. Музей только открыли, там были только фотографии, прикрепленные к необструганным доскам - такой авангардистский, в общем, символ…
-А мужик был на самом деле магом?
-Хрен его знает. Тогда, после легализации, их, знаешь, сколько повылазило! Да и сейчас не меньше.
-Одним словом, представитель творческой интеллигенции, - рассмеялась Люба.
Игорь тоже улыбнулся.
-Ты не язви. Здесь и журналисты бывают, и художники, и музыканты. Интерьер, здесь, конечно, не очень, зато можно запросто прийти, встретить знакомых, да и вообще интересных людей: поговорить с ними, пофилософствовать, последние сплетни творческой тусовки послушать, бутылочку вина раздавить. В кабаки же идти - там либо бандиты с тупыми мордами, либо "нью рашенз" в малиновых кофтах, либо откровенная гопота, что, собственно говоря, одно и то же…
-А чем тебе бизнесмены не нравятся? - прищурилась Люба.
-Это ты так "новых русских" зовешь? - рассмеялся Игорь, - Настоящие бизнесмены должны создавать продукт, эти же только воруют, перекупают, перепродают то, что создано другими.
-Что ты хочешь! - запальчиво возразила Люба, - Переходный период, перераспределение капиталов. Закончится все это - будут создавать.
-Это в тебе, Любаш, еще университетские лекции говорят. Ну, посуди сама: тот, кто привык зарабатывать деньги таким образом, никогда не сможет ничего создать. Украл вагон водки, продал, а деньги пропил и еще одну малиновую кофту с "мерседесом" в придачу купил. Вор никогда не станет созидателем. Кончатся ресурсы бывшего СССР, найдет, чего еще можно стибрить. У нас вон сколько природных ресурсов! Присосался, и гони на Запад…
-Ну, хорошо. Уйдут эти, придут другие…
-Вот когда придут, тогда и поговорим.
-А тебе не кажется, что тогда тебя в ту компанию не возьмут? - спросила Люба, - Опоздаешь?
-Я не стремлюсь туда. Каждый должен быть на своем месте.
-Так твое место здесь, среди этих немытых панков?
-Не панков, Люб, а хиппи. Панки сюда не ходят. И вовсе они не грязные, хотя, честно говоря, я их тоже недолюбливаю…
-Все равно. Я не помню, как называется болезнь у людей, которые любят ковыряться в грязи. Твое репортерство из этой же сферы. Ты предпочитаешь тьму свету. Театру - грязь подворотен…
-Театр - это всего лишь мизансцены на фоне картонных декораций, а свет становится ярче, когда на него выходишь из тьмы.
"Вот почему она завелась, - подумал Уфимцев, - Вспомнила о двух пропавших театральных билетах. Все–то у этих женщин шиворот навыворот. Затевать философский диспут только ради того, чтобы вставить мне шпильку за сорванный вечер".
-Чтобы постичь мир, нужно разгуливать не только по начищенным паркетным полам, - сказал он, - Я понимаю, что за любое знание нужно платить. И то, что грязь может прилипнуть ко мне, тоже допускаю. Остается только надеяться, что главное, доброе, не пропадет, просто уйдет куда–то глубже в меня, все равно останется со мной.
-И ради своего эгоистического познания ты готов приносить неудобства своим близким людям?
-Удобной на сто процентов для всех даже подушка быть не может. Время от времени ее нужно взбивать.
-Это слишком сложно для меня.
-Ты уходишь? У нас же еще есть время.
-Да. Сегодня мне звонила подруга, у нее вечеринка. И если уж с театром не получилось…
-Я не понял: ты собиралась в театр или на встречу со мной?
-Извини, мне пора.
…На оперативную планерку Уфимцев пришел злой. Устроившись на последнем ряду актового зала за спинами оперов и пэпээсников рядом с другими журналистами, слушая наставления милицейского начальства, обращенные прежде всего к сотрудникам, Игорь закипал еще больше:
"Каждый раз одно и тоже! Мероприятие ради "галочки", а ты будь ласка - присутствуй, освещай. Ночь - к коту под хвост, а результат, будет ли он еще?"
… - Садись, корреспондент! - долговязый старший лейтенант в шинели предупредительно распахнул заднюю дверцу видавшего виды "уазика", - Будем вместе кататься. Авось кого–нибудь и поймаем. Наша территория - Ленинский район. За последнюю неделю там четырнадцать раз шапки срывали. По два грабежа в день. Многовато…
-Если никто из этих гавриков не попадется? - спросил Уфимцев.
-Мы работаем в обычном режиме патрульной группы. Если что–то на нашем маршруте случится - нас тоже дернут. Так что скучать не придется.
Машина вырулила из длинного ряда милицейского транспорта, вытянувшегося вдоль здания с колоннами, известного всему городу как "серый дом", и устремилась по проспекту Октября.
Рация затрещала–заголосила минут через десять.
-Кража со взломом, - обернулся к Игорю старлей, - Сейчас подскочим к месту происшествия, подождем оперативную группу и покатим своей дорогой.
Долговязому офицеру понадобилось всего минут пятнадцать, чтобы осмотреть разбитую дверную коробку, снять показания с пострадавших - заплаканной женщины лет тридцати пяти и угрюмого четырнадцатилетнего подростка, ее сына, составить список пропавших вещей, сделать выводы и сообщить подъехавшим операм:
-Так, украдено две кожаные куртки, видеомагнитофон с кассетами и две золотые цепочки. Друганы вот этого парнишки постарались, - он указал на подростка, - Вчера, когда мамаша на работе была, они винишко здесь дули и расположение в квартире выясняли заодно. А сегодня, как только пацан в училище пошел, квартирку и обнесли. Вот список вчерашней компании, - он протянул листок бумаги двум крепким парням в штатском:
-Одногруппники этого малого. Можете проверить, сегодня в ПТУ их не было, так что алиби у них не будет. А заправляет этой компанией блатарь по кличке "Костыль", скорее всего, он и взламывал входную дверь.
-О Костыле тебе тоже пацан сказал? - спросил Уфимцев, когда они садились в машину.
-Нет, он его не знает. И вчера Костыль за портвешком с ними не сидел. Зачем ему светиться…
-В таком случае ты - экстрасенс.
-Элементарно, Ватсон. Я здесь три года участковым отработал. Сейчас в угро перешел, но обстановочку на своей бывшей территории продолжаю отслеживать. На всякий случай. Этого Костыля я уже года полтора назад брал за аналогичное дело. Недавно он освободился по условно–досрочному, "удо", как у нас говорят. Все сходится.
-Не жалко раскрытое преступление другим отдавать?
-Ну, оно еще не раскрытое. Этого Костыля нужно поймать, вещички найти, доказуху собрать, чтобы дело в суде не развалилось. В общем, работы у опера много. Это только в кино просто: поймал жулика - и дело раскрыл. Так что работать по нему мне еще придется.
Круг на машине по стремительно пустеющим и темнеющим улицам, второй, третий… Фары выдергивают из черноты позднего вечера запоздалого прохожего, торопливо вышагивающего домой. У коммерческих ларьков маячат покачивающиеся фигуры, которые, едва увидев патрульную машину, стремятся исчезнуть в ближайшей подворотне.
-С шапками нам сегодня не повезло, - вздохнул старший лейтенант, - И повезло гражданам. Глупость все это: рейды, массовые операции. Только дурак может не догадаться, что мы затеваем, если увидит целую вереницу машин около УВД. Нормальный же уголовник, заметив повышенную активность ментов, предпочтет отсидеться. Прямо в пивняке–стекляшке напротив УВД устрой себе наблюдательный пост и отслеживай…
-Показуха? - полувопросительно заметил Уфимцев.
-Она самая, - кивнул головой милиционер, - Коммунистов за показуху ругаем, а демократы чем лучше? Да я этих шапочников в ходе спокойной оперской работы больше наловлю, чем во время всех этих облав и усилений.
-Размах на рубль, удар на копейку, - усмехнулся Уфимцев, - Так я свой материал и назову.
-Называй как хочешь, только на меня не ссылайся, - ответил милиционер, - Не хочу пистон от начальства получать. А вообще… Надо же тебе какой–нибудь забойный репортажик сделать, а, корреспондент? Хочешь на настоящий воровской притон посмотреть?
Уфимцев в ответ скроил такую физиономию, что старший лейтенант сразу же повернулся к водителю и приказал:
-Саня, вези нас на улицу Кудрявцева. Посмотрим, что там за публика. Знаешь, какой дом?
-Кто же его не знает, - кивнул головой сержант.
Проследовала анфилада темных дворов и переулков, и перед Игорем предстал ряд желтых двухэтажных домов постройки конца сороковых - начала пятидесятых годов.
Неуловимая "нерусскость" в покатости их крыш, угловых балкончиков, высоких узких окон напоминала, что строились эти дома еще пленными немцами. И факт, что они, пребывая с той поры без какого–то ни было капитального ремонта, дожили до наших дней, служил доказательством, что фрицы к любому делу относились серьезно и пунктуально - будь то война против русских, или возведение жилья для них же.
В Ленинском районе Ярославля такое жилье занимало ни один микрорайон, возведенный для рабочих расширяющегося моторного завода. "Пятерка", - так называли это место в городе из–за номера маршрута трамвая, ходившего здесь. Со временем жилье ветшало, в бесчисленных комнатах бесконечных коммуналок оседали потомки первых пролетариев завода, прошедшие "зоны" и "пересылки", превращая "Пятерку" в обычное полукриминальное рабочее предместье, находившееся всего десятке минут езды от центра города - своеобразный отстойник "центровой" преступности.