– Хорошо ты рассказываешь, мой верный Василек, очень хорошо! – молвил король Светлячок, который до сих пор молча прислушивался к разговору своей свиты, и лицо его осветилось ласковой улыбкой. – Вот бы нам пожить в таком местечке!
Старый король не успел договорить и с лица его еще не сбежала улыбка, когда телега, стукнувшись о камень, свернула на проселок. Кляча Петра радостно заржала, почувствовав близость дома.
Вскоре телега остановилась, и крестьянин сказал своим седокам:
– Ну, король и вы все, слезайте! Приехали!
– Как! Куда! – загалдели гномы, вертя головами и вытягивая шеи. – Ведь здесь ничего нет!
– Как это ничего? – возразил Петр. – Вот мой дом, чего же вам еще!
Забрезжил рассвет.
Видят гномы: стоит низенькая, убогая мазанка, соломенная крыша скособочилась, свисает чуть ли не до земли, дыры ветками заткнуты, плетень вот-вот в бурьян завалится, а над плетнем высокая ива простирает ветви, словно руки; в запущенном саду – вишни в белом цвету. И надо всем – дружное кваканье лягушек и заливистое щелканье соловья, встречающего зарю.
– Ты что, шутишь, что ли? – закричали гномы.
– Чего мне шутить? – равнодушно отозвался Петр. – Вот хата, вот лес, вот ручей; кто хочет, оставайся, а кому не нравится – скатертью дорога! И стал распрягать лошадь. Потом достал воды из колодца, вылил в колоду, как будто никаких гномов и в помине нет. – Что же мы будем есть в этой дыре? – спрашивают они.
– Мои дети с голоду не померли, и вы не помрете!
– А куда мы сокровища денем? – не унимаются гномы. – Маковая головка невелика, поди, и то в ней сто раз по тысяче зернышек умещается!
– А король? Где же мы короля поселим? – опять закричали гномы. – Вон солнышко познатней вашего короля, а моей бедностью не брезгает, каждый день в хату заглядывает…
Тут никогда не унывающий Петрушка заплясал вокруг телеги и запел:
Под ногами бугорок,
Сверху – неба лоскуток!
Ах, зачем нам, братцы-гномы,
Терема, дворцы, хоромы!…
Но на него зашикали со всех сторон. Гномам было не до шуток, и недовольные роптали все громче.
На востоке засияла голубая утренняя звезда, и вскоре совсем рассвело.
Король Светлячок поднял свой скипетр, и свита сразу угомонилась.
– Привет тебе, приют бедности и труда! – промолвил он.
II
Низенькая липовая дверь тихо скрипнула, и в мазанку вместе со светом утра проскользнули гномы.
Изо всех углов горницы выглядывала нищета. Чуть ли не половину ее занимала огромная печь с просторным запечком. Перед печкой, свернувшись в клубок, спал серый кот и лежала вязанка сухого хвороста, стянутая веревкой. В углу стояло ведро с водой, на нем – жестяная кружка; на лавке – несколько перевернутых вверх дном горшков, рядом – сосновый стол, две табуретки, корзинка, а в ней немножко картошки. Забавный вид был у гномов, когда они, таращась на это убожество, но не смея громко жаловаться в присутствии короля, подталкивали друг друга и показывали глазами на пустую печь, на колченогую скамью, на жалкую корзинку – единственную кладовую бедного крестьянина. Их длинные носы вытянулись еще больше, усы повисли.
Один беспечный Петрушка скакал по хате и дурачился, смеясь и потирая руки:
– А чем не дворец? Чем не хоромы? Разве нам тут плохо будет? Нисколечко! Заживем по-царски. Смотрите, смотрите, заря светит сквозь крышу! Гляньте, сколько алых и золотых роз она по хате рассыпала! А вон под балкой ласточкино гнездо! Свет разбудил птиц, и они расщебетались.