В маленьких лакированных туфлях, с салфеткой, заткнутой в смокинг, по лестнице легко сбежал мистер Фишбейн - пузатый, лысый, с волосатыми ноздрями. Он остановился на пятой от низу ступеньке и оглядел пришельцев.
- Кто приходит в пятницу вечером к человеку, у которого гости, и портит ему ужин?
- Извините, мистер Фишбейн, что я вас обеспокоил, - сказал Мендель. - Если бы я не пришел сегодня, завтра я бы уже не пришел.
- Без дальнейших предисловий, пожалуйста, изложите ваше дело. Я проголодался.
- Голодный, - заныл Исаак.
Фишбейн поправил пенсне.
- Что с ним такое?
- Это мой сын Исаак. Такой он всю жизнь.
Исаак захныкал.
- Я отправляю его в Калифорнию.
- Мистер Фишбейн не оплачивает частных туристских поездок.
- Я больной человек, сегодня ночью он должен уехать к моему дяде Лео.
- Я никогда не занимаюсь неорганизованной благотворительностью, но если вы голодны, я приглашу вас вниз на кухню. Сегодня у нас фаршированная курица.
- Я прошу только тридцать пять долларов на поезд до Калифорнии, где живет мой дядя. Остальные у меня уже есть.
- Кто ваш дядя? Сколько лет этому человеку?
- Восемьдесят один год, он прожил долгую жизнь.
Фишбейн рассмеялся.
- Восемьдесят один год, и вы посылаете ему этого полоумного?
Мендель замахал руками и закричал:
- Пожалуйста, без обзываний.
Фишбейн вежливо согласился.
- Где открыта дверь, там мы входим в дом, - сказал больной Мендель. - Если вы будете так добры и дадите мне тридцать пять долларов, Бог благословит вас. Что такое тридцать пять долларов для мистера Фишбейна? Ничто. Для меня, для моего мальчика это все.
Фишбейн выпрямился во весь рост.
- Частных пожертвований я не делаю - только организациям. Такова моя твердая линия.
Мендель, хрустя суставами, опустился на колени.
- Прошу вас, мистер Фишбейн, если не тридцать пять, то хотя бы двадцать.
- Левинсон! - сердито крикнул Фишбейн.
Над лестницей появился слуга с длинными бакенбардами.
- Покажи господину, где дверь, если он не захочет поесть прежде, чем покинет дом.
- От того, что я имею, курица не вылечит, - сказал Мендель.
- Сюда, пожалуйста, - сказал Левинсон, спускаясь по лестнице.
Исаак помог отцу подняться.
- Сдайте его в лечебницу, - посоветовал Фишбейн через мраморную балюстраду.
Он быстро взбежал наверх, а они тут же очутились на улице, и на них напал ветер.
Дорога до метро была утомительной. Ветер дул печально. Мендель задыхался и украдкой оглядывался на тени. Исаак, стискивая в застывшем кулаке орехи, жался к отцу. Они зашли на сквер, чтобы отдохнуть минуту на каменной скамье под голым деревом с двумя суками. Толстый правый торчал вверх, тонкий левый свисал. Медленно поднялась очень бледная луна. Так же медленно поднялся при их приближении к скамье человек.
- Пшолво рюка, - хрипло сказал он.
Мендель побелел и всплеснул высохшими руками. Исаак тоскливо завыл. Потом пробили часы - было только десять. Бородатый человек метнулся в кусты, и Мендель издал пронзительный страдальческий крик. Прибежал полицейский, ходил вокруг и около кустов, бил по ним дубинкой, но никого не поднял. Мендель с Исааком поспешили прочь из скверика. Когда Мендель оглянулся, тонкая рука у дерева была поднята, толстая опущена. Он застонал.
Они сели в трамвай и приехали к дому бывшего друга, но он давно умер. В том же квартале они зашли в закусочную и заказали яичницу из двух яиц для Исаака. Все столы были заняты, кроме одного, где сидел плотный человек и ел суп с гречкой. Они только взглянули на него и тут же заторопились к выходу, хотя Исаак заплакал.
Мендель вынул еще одну бумажку с адресом - но дом был чересчур далеко, в Куинсе, и они, дрожа, остановились в каком-то подъезде.
Что я могу сделать за один короткий час? - исступленно думал Мендель.
Он вспомнил о своей мебели. Рухлядь, но за нее можно выручить несколько долларов. "Идем, Исаак". Они опять пошли в ломбард, чтобы поговорить с ростовщиком, но свет не горел там, и стальная решетка - за ней блестели золотые часы и кольца - надежно преградила путь к месту торга.
Они прижались друг к другу за телефонным столбом. Оба мерзли, Исаак хныкал.
- Исаак, видишь, какая большая луна? Все небо белое.
Он показал рукой, но Исаак не хотел смотреть.
Менделю приснилось на минуту осветившееся небо; длинные полотнища света протянулись во все стороны. Под небом, в Калифорнии, сидел дядя Лео и пил чай с лимоном. Менделю стало тепло, но проснулся он в холоде.
Через улицу стояла старая кирпичная синагога.
Мендель принялся колотить в громадную дверь, но никто не вышел. Он сделал перерыв, чтобы отдышаться, и отчаянно застучал снова. Наконец внутри послышались шаги, дверь синагоги, скрипя массивными бронзовыми петлями, открылась.
С оплывшей свечой в руке на них сердито смотрел служка в черном.
- Кто ломится с таким грохотом поздно ночью в дверь синагоги?
Мендель объяснил служке свое затруднение.
- Мне надо поговорить с раввином, прошу вас.
- Раввин пожилой человек. Он уже спит. Его жена вас не пустит. Идите домой и приходите завтра.
- С завтра я уже попрощался. Я умираю.
Служка хотя и с сомнением, но показал на соседний дом, старый и деревянный:
- Он живет там. - Служка скрылся в синагоге с горящей свечой, распугивая тени.
Мендель с Исааком, цеплявшимся за его рукав, поднялся по деревянным ступеням и позвонил в дверь. Через пять минут на крыльце появилась грузная седая широколицая женщина в ночной рубашке и наброшенном и а плечи рваном халате. Она решительно сказала, что раввин спит и его нельзя будить.
Но пока она втолковывала это, к двери приковылял сам раввин. Он послушал с минуту и вмешался:
- Кто хочет увидеться со мной, пусть войдут.
Они очутились в захламленной комнате. Раввин, тощий старик с согнутой спиной и сквозной белой бородкой, был во фланелевой пижаме, черной ермолке и босиком.
- Vey is mir,- заворчала его жена. - Или ты наденешь туфли, или завтра у тебя будет воспаление легких. - Она была заметно моложе мужа, женщина с толстым животом. Пристально посмотрев на Исаака, она отвернулась.
Мендель виновато изложил свою задачу.
- Мне нужно всего тридцать пять долларов.
- Тридцать пять, - сказала жена раввина. - Почему не тридцать пять тысяч? Кто имеет такие деньги? Мой муж - бедный раввин. Врачи отнимают последний грош.
- Дорогой друг, - сказал раввин. - Если бы у меня было, я бы вам дал.
- Семьдесят у меня уже есть, - сказал удрученный Мендель. - Мне нужно всего тридцать пять долларов.
- Бог тебе даст, - сказал раввин.
- В могиле, - ответил Мендель. - Мне нужно сегодня. Идем, Исаак.
- Подождите, - крикнул раввин.
Он торопливо ушел внутрь, вынес долгополое узкое пальто на меху и отдал Менделю.
- Яша, - взвизгнула его жена, - только не твое новое пальто!
- У меня есть старое. Кому нужно два пальто на одно старое тело?
- Яша, я кричу…
- Кто способен ходить среди больных, скажи мне, в новом пальто?
- Яша, - крикнула она, - что он будет делать с твоим пальто? Ему деньги нужны сегодня. Ростовщики спят.
- Так он их разбудит.
- Нет. - Она ухватилась за пальто.
Мендель держал его за рукав и тащил к себе. Знаю я тебя, подумал Мендель.
- Шейлок, - проворчал он. Глаза у нее сверкнули.
Раввин стонал и кружил по комнате как пьяный. Мендель вырвал пальто у жены, и она вскрикнула.
- Бегите, - сказал раввин.
- Бежим, Исаак.
Они выскочили из дома и сбежали по ступенькам.
- Остановись, вор! - кричала жена раввина.
Раввин схватился за голову и упал на пол.
- Помогите! - зарыдала жена. - Ему плохо с сердцем! Помогите!
А Мендель и Исаак убегали по улицам с новым меховым пальто раввина. За ними бесшумно мчался Гинзбург.
Поздно ночью в последней открытой кассе Мендель купил билет на поезд.
Купить бутерброд было уже некогда, поэтому Исаак съел свои орехи, и по огромному пустынному вокзалу они устремились к поезду.
- Утром, - задыхаясь, говорил на бегу Мендель, - приходит человек и продает бутерброды и кофе. Поешь, но возьми сдачу. Когда поезд приедет в Калифорнию, тебя будет ждать на станции дядя Лео. Если ты его не узнаешь, дядя Лео тебя узнает. Скажи ему, что я передавал привет.
Когда они подбежали к платформе, ворота туда были заперты и свет выключен.
- Поздно, - сказал контролер в кителе - грузный бородатый мужчина с волосатыми ноздрями, пахший рыбой. Он показал на вокзальные часы - Уже первый час.
- Но поезд еще стоит, я вижу, - сказал Мендель, приплясывая от горя.
- Уже ушел - через одну минуту.
- Минуты хватит. Только открой ворота.
- Поздно, я сказал.
Мендель ударил себя в костлявую грудь обеими руками.
- От всего сердца прошу тебя об этом маленьком одолжении.
- Хватит с тебя одолжений. Для тебя поезд ушел. Тебе к полуночи полагалось умереть. Я тебе вчера сказал. Больше ничего не могу для тебя сделать.
- Гинзбург! - Мендель отпрянул от него.
- А кто же еще? - Голос звучал металлически, глаза поблескивали, лицо было веселое.
- Для себя, - взмолился старик, - я ничего не прошу. Но что случится с моим сыном?
Гинзбург пожал плечами.