Они перешли на другую сторону, теперь только несколько ярдов отделяли их от массивной стеклянной двери, на которой витиевато выпуклыми буквами с позолотой было начертано "Спрангли". На одной из скамеек сидел мужчина, не сводивший с них глаз. Он что-то бормотал и протягивал руку, но они его не слышали, не видели.
Прилавки в "Спрангли" ломились от шоколада. Герр Брюгли остановился возле лотка с бельгийским шоколадом и стал его изучать. Ее взгляд был прикован к торту, верхушку которого венчала маленькая фигурка лебедя из сахара.
- Как искусно сделано, - сказала она. - Жалко даже есть такой шедевр.
- Слегка переусердствовали, - заметил он. - Я предпочитаю изысканную простоту.
- Возможно, герр Брюгли, - согласилась она. - Бесспорно, простота - это идеал в жизни.
Они поднялись наверх, где официантка узнала их и тут же провела к столику в углу.
К герру Брюгли она была особенно внимательна, так как тот обращался к ней по имени, Мария, и расспрашивал о ее матери.
- Представьте себе, - воскликнула официантка, - она до сих пор во всем находит удовольствие! Стоит небу слегка проясниться, она тут же отправляется на пароходе в Рапперсвилл, чтобы навестить сестру.
- Потрясающе! - сказал герр Брюгли и обернулся к мадам Томаат. - Восемьдесят один, почти восемьдесят два! Ну, просто реклама здорового образа жизни, разве не так, Мария?
- И шнапс, - добавила официантка. - Ежедневно она выпивает два бокала шнапса. Один - перед завтраком, второй - перед сном.
- Вот как! - воскликнул герр Брюгли. - Надо же!
Они изучали меню, в котором не было необходимости, поскольку герр Брюгли избегал заказывать что-либо новое и ожидал от мадам Томаат, что та поступит так же.
- Думаю, мы снова закажем, что обычно, - сказал он официантке.
Спустя несколько минут Мария принесла в высоких стаканах кофе со взбитыми сливками. Затем на столе появилось блюдо с пирожными, и каждый взял себе по два. Когда Мария возвратилась снова, она долила в стаканы кофе и убрала блюдо с оставшимися пирожными.
- Заберите эти пирожные для вашей матери, - предложил герр Брюгли. - Включите их в наш счет.
Мария радостно заулыбалась.
- Она обожает пирожные, - сказала официантка. - Просто не может перед ними устоять!
В "Спрангли" редко бывали люди высокого статуса. За несколькими столиками сидели туристы - компания итальянцев и трезвые, испуганные американцы. Пристальным взглядом герр Брюгли быстро прошелся по столикам.
- Похоже, никого нет этим утром, - начал он говорить. - Не вижу ни души…
И тут же запнулся. Да, там кое-кто был, и он наклонился над столиком, чтобы тихонько сообщить об этом мадам Томаат на ушко.
- Глазам своим не верю! - зашептал он еле слышно. - Там эта Зольгер со своим молодым другом. Средь бела дня…
Мадам Томаат проследила за его взглядом.
- Едят пирожные! - воскликнула она. - Смотрите, он ест пирожное из ее рук!
Герр Брюгли прищурился.
- Он слишком молод даже ей в сыновья. Вы только посмотрите! Она не сводит с него глаз.
- Будто у глаз нет иного предназначения, - поддержала его мадам Томаат. - Она буквально пожирает его взглядом, публично.
Они отвернулись, взволнованные открытием. Как здорово, что им довелось увидеть эту шокирующую парочку; наблюдать цюрихскую матрону преклонных лет - жену известного банкира - вместе с молодым возлюбленным на публике, в шоколадном магазине, какую пикантность приобретал этот день! Сей потрясающий случай развеселил обоих.
Они поднялись из-за стола. Как обычно, он оставил пятьдесят франков для Марии, засунув их под тарелку. Потом, нарочито отводя глаза от столика Зольгер, они выбрались из магазина "Спрангли". На улице заметно потеплело, и город купался в лучах весеннего солнца. Где-то у реки слышался бой башенных часов.
Теперь наступила очередь художественной галереи, поэтому они перешли на другой берег реки, обогнули дешевые магазины, которые разрушали аркаду, и стали подниматься вверх по одной из узких улочек, ведущих к церкви Святого Джона. Она держалась рядом при повороте дороги с внутренней стороны и, когда предстояло проходить коварный участок пути, брала его под руку - ему это нравилось, - но, как только опасность оставалась позади, сразу же высвобождала руку.
На вид галерея Фишера была скромной. В витрине, довольно маленькой, красовались изделия из частной коллекции господина Фишера, не имеющие ничего общего с тем, что выставлялось внутри. Дверь всегда была закрыта, радом с ней виднелись маленькая кнопка звонка и табличка с надписью "Фишер", и, если звонили, появлялся тучный мужчина маленького роста в очках с тонкой оправой круглой формы.
- Итак, герр Брюгли… и мадам Заблорен ван… ван…
- Томаат, - подсказал герр Брюгли. - Герр Фишер, надеюсь, вы себя прекрасно чувствуете?
- В настоящее время у жителей Швейцарии появилась особенность мерзнуть, - ответил герр Фишер. - Но меня сия напасть миновала. Так что благодарю вас.
- Но в эти дни так много микробов, - заметила мадам Томаат. - От них не спрячешься. Они повсюду.
Герр Фишер глубокомысленно кивнул.
- Я очень верю в витамин "С", - сказал он. - Ежедневно принимаю витамин "С", не переставая.
Они проследовали в маленькую комнату, что располагалась позади галереи. Навстречу вышла молодая женщина в элегантном черном брючном костюме, официально пожала гостям руки и затем направилась к шкафу в углу кабинета.
- Вот, пожалуйста, - сказал герр Фишер. - Надеюсь, именно эту вещицу вы имели в виду.
Он протянул герру Брюгли статуэтку, которую тот взял обеими руками и держал перед собой. На какое-то мгновение воцарилась тишина. Герр Брюгли придвигал и отодвигал статуэтку, изучая ее на свету.
- Да, - произнес он, застыв на месте. - Она совершенна.
У герра Фишера вырвался вздох облегчения.
- Подобных шедевров осталось совсем немного, - сказал он. - Особенно в таком состоянии.
Герр Брюгли передал маленькую фарфоровую фигурку мадам Томаат, которая очень осторожно взяла ее и стала рассматривать.
- Прекрасные цвета, - отметила она. - Столь достоверны.
Она вернула статуэтку герру Фишеру, выжидающе глядевшему на герра Брюгли.
- Я беру ее, - сказал герр Брюгли. - Не мог бы ваш человек…
- Мы с удовольствием вам ее доставим, - прервал его герр Фишер.
Мадам Томаат перешла в другую часть комнаты и рассматривала там небольшое изделие из бронзы.
- Нет ли у вас чего-нибудь эдакого - какой-нибудь безделицы, - которая могла бы понравиться мадам Томаат? - спросил герр Брюгли герра Фишера. - Может, найдется кое-что для маленького подарка?..
Герр Фишер погрузился в размышления.
- Есть кое-что, - проговорил он. - Небольшое яйцо, правда, работы последователей Фаберже. Но, тем не менее, изящное.
Герр Брюгли улыбнулся.
- Ей понравится. - Потом произнес очень тихо. - Дорого?
Герр Фишер понизил голос. Он не любил торговаться, даже с такими людьми, как герр Брюгли.
- Восемь тысяч франков, - сказал он. - Совсем недорого. Если бы это был Фаберже, ну тогда…
Герр Брюгли поспешил избавить владельца галереи от смущения.
- Вполне разумная цена, - заметил он. - Давайте посмотрим, понравится ли оно ей?
- Положитесь на меня, - заверил его герр Фишер. - Я тотчас же его принесу.
Это было миниатюрное яйцо из серебра с позолотой и инкрустацией. Верхушка, которая откидывалась, изнутри была облицована перламутром, а остальная внутренняя часть яйца - черным янтарем.
- Полагаю, в нем можно хранить пилюли, - сказал герр Фишер. - Изделие французского производства.
Мадам Томаат взяла крошечное яйцо в руки и не могла оторвать от него взгляд.
- Ах, какое очарование! - воскликнула она. - И так скромно. Будьте любезны, я беру его.
В эту минуту герр Фишер оказался в растерянности. Он смотрел на Брюгли, который усердными взмахами руки указывал на яйцо.
- Я хотел бы купить его для мадам Томаат, - говорил герр Брюгли. - Запишите на мой счет.
- Но я сама хотела его купить, - возразила мадам Томаат. - Вы слишком добры ко мне.
- Я собирался купить вам его в подарок, - настаивал герр Брюгли. - Вам нет необходимости покупать его самой.
Герр Фишер не уступил возражениям мадам Томаат и взял у нее яйцо.
- Я упакую его в золотую фольгу, - сказал он. - Она тоже может вам пригодиться: достаточно прижать золотую фольгу к какой-нибудь вещице, и та станет позолоченной.
Взгляд мадам Томаат натолкнулся на картину небольших размеров, висевшую на одной из стен. Увенчанный нимбом человек, казалось, парил над лугом, оторвавшись на несколько футов от земли, и на него с восхищением смотрели несколько свидетелей этого чуда и несколько удивленных животных.
- Картина завораживает, - сказала она герру Фишеру. - Что это?
Герр Фишер снял картину.
- Джозеф Копертино. Знаменитая личность. Более семидесяти раз он возносился и пролетал большие расстояния. Думаю, именно поэтому он стал главным святым всех тех, кто ездит воздушным транспортом.
- Очаровательная живопись, - сказала она.
- Конец семнадцатого столетия, флорентинец, - пояснил он, понижая голос. - И цена замечательная - девятнадцать тысяч франков.
- Как вы думаете, понравится ли она герру Брюгли? - спросила мадам Томаат.
- Думаю, да, - прошептал герр Фишер. - Между нами говоря, я пришел к заключению, что у него есть, ну, самая малая толика боязни путешествовать по воздуху. Вне всякого сомнения, эта живопись успокоит его.
Мадам Томаат чуть наклонила голову.