При одном неосторожном жесте Леандра я заметила, что рукав его куртки был порван и окровавлен. Я подошла к нему.
- Вы ранены?
Он засмеялся и сказал:
- Царапина, малышка. Совсем небольшой след от ножичка. Ласково, так сказать.
Он немного помолчал и заговорил громче:
- Но Брассак не любит таких ласк. И тот сутенёр, что нанёс мне это удар, кряхтит сейчас на больничной койке. Или уже в морге… Но, разрази меня гром, дай Бог, чтоб кулак Брассака не совсем прикончил этого болвана.
Тут он резко поднялся. Стул упал, и собачка под столом заскулила, после чего ушла спать за печку. Брассаку не было дела ни до собаки, ни до стула. Он уже петлял зигзагом к двери, махая при этом руками и крича:
- Чёрт бы побрал вас, дорогой месье де Брассак, ну и резню вы устроили. Как оттаскали вы этого подонка и весь этот гнусный притон, который был свидетелем вашей победы над воровским сбродом на улице Мерсьер!..
Мария повернулась ко мне. Она была очень бледной, следя за его шатанием в разные стороны. Брассак уже не обращал на нас внимания. Он, спотыкаясь, передвигался из одного угла комнаты в другой. Остановился он только перед окном. Секунду он смотрел в него, не переставая орать, а потом пошёл дальше.
Потом он еле внятно забормотал. Однако сцену, которую он пытался описать, представить было нетрудно. Я прекрасно знала бар, где всё это происходило, и знала также большую часть её участников. Я понимала, что полиция почти никогда не вмешивается в такого рода стычки, где сводились счёты, потому что владелец бара её попросту не вызывает. Это меня успокаивало. И потом я была уверена, что Брассак преувеличивал. И в то же время я видела испуганное лицо Марии. Её низкий лоб нахмурился. Она становилась всё бледнее и бледнее. Должно быть, она знала, как это опасно перебивать Брассака, и потому сдерживала себя. Но, когда он замолчал, она сказала:
- Может быть, было бы лучше пойти в полицию, как это делают все?
Она говорила очень тихо, но Брассак всё равно её услышал. Он резко обернулся, чтобы обрушить на неё град проклятий. Сжав кулаки, он двинулся на Марию, которая от страха просто потеряла голову. Она испустила крик и бросилась к лестнице, но на третьей же ступеньке запнулась о свою длинную рубашку и упала.
Брассак встал перед ней и стал гоготать, хлопая себя по ляжкам. Я подбежала к Марии, чтобы помочь ей встать. Вроде бы она не слишком ушиблась. Обернувшись, я увидела, что Брассак сел на разломанный стул. Он больше не смотрел на нас, но продолжал смеяться.
Мы начали подниматься, и я снова взглянула на Брассака. Он всё так же сидел на сломанном стуле, кашлял, задыхался и плевал себе под ноги.
Оказавшись перед дверью своей комнаты, Мария повернулась ко мне. Она смотрела на меня, и её глаза больше не были пусты - в них застыл страх. Она страшно боялась. Я не знала, что делать. Мария заговорила первой:
- Обычно, когда он такой, я закрывалась на ключ.
Я поняла, что сегодня она не сможет этого сделать, потому что комнату, в которую уходил в таких случаях Леандр, занимала я. Тогда я предложила ей переночевать у меня. Не отвечая, она пошла за мной.
Брассак внизу больше не кричал. Наверное, он ел.
Вытянувшись рядом со мной, Мария не шевелилась. Казалось, она даже дышать перестала.
Некоторое время всё было спокойно, только ветер шумел за окном. Потом я услышала, как Брассак, спотыкаясь, поднимается по лестнице. Он задержался около нашей двери, проворчал что-то - я не разобрала слов, - и пошёл в конец коридора. Открылась другая дверь, но Брассак не вошёл. Должно быть, он включил свет и увидел, что Марии там нет, потому что вскоре быстро вернулся к нам. Мария начала дрожать и прижалась ко мне.
Он стал крутить ручку нашей двери, но напрасно - я закрыла её на ключ. Три раза Брассак сильно ударил в дверь.
- Он сломает дверь, - выдохнула Мария.
Тут Брассак стал кричать:
- Открывайте, шлюхи… или я… или я всё здесь разнесу!
Я почувствовала, как Мария зашевелилась. Я схватила её за руку и сказала, чтобы она не вставала. В отличие от неё, я его не боялась.
Брассак продолжал нас поносить, но он говорил так громко и так быстро, что я половины не поняла из того, что он сказал. Он заткнулся только, чтобы два раза ударить в дверь ногой. Потом он снова заорал, но теперь было отчётливо слышно каждое слово:
- Вы две потаскухи… Вместе вам будет хорошо в постели… Брассак, да у тебя ж сразу две проститутки! Но тебе остаётся только дрочить - проститутки сегодня бастуют!
Следующую минуту он гоготал, не переставая. А потом вдруг бросил:
- Слышишь ты, Мария-рохля? Ты такая же проститутка, как и она… Ты та, кого трахают, а пользы никакой… У тебя ни на что негодное брюхо, слышишь? Негодное! Ты даже ребёнка произвести не способна!
Мария начала плакать. Она плакала тихо, стыдливо, с короткими всхлипами. От каждого оскорбления Брассака мне становилось больно за неё. Но он продолжал. Секунду я держалась, но потом не вытерпела, и, живо поднявшись, подбежала к двери.
- Симона! - вскрикнула Мария.
Я велела ей молчать. Не зажигая свет, я быстро повернула ключ и распахнула дверь. Увидев меня, Брассак заткнулся. Руки повисли вдоль его большого качающегося тела. В его взгляде не было больше прежней злобы. На мгновение он напомнил мне Боба, когда его бранили. Я намеревалась выругать его или даже дать пощёчину, если понадобится. Но я просто сказала:
- Вы отвратительны.
Он что-то пробормотал и медленно поплёлся к себе, ссутулившись ещё больше, чем обычно. Огромные ладони, казалось, тянули его руки к полу.
В тот момент у меня было странное ощущение, что Леандр никогда не дойдёт эти несколько метров до конца коридора, и я навсегда останусь здесь стоять, глядя ему вслед.
Однако он всё-таки добрался до своей двери и закрыл её за собой, не оборачиваясь.
12
На следующее утро Мария нечаянно разбудила меня, когда вставала. Она очень старалась меня не беспокоить, но я всё равно плохо спала всю ночь. Несколько раз я просыпалась, и, почувствовав рядом тепло чьего-то тела, я поначалу очень удивлялась.
Я притворялась спящей, пока Мария не вышла из комнаты. Наверняка она очень устала.
Она долго плакала. Даже во сне, я несколько раз слышала, как она всхлипывала и вздыхала. Я хотела её утешить, но не знала, что сказать ей после всего того, что наговорил Брассак. Поэтому я предпочитала молчать. Слыша её непрестанные рыдания, я думала об источнике, который начинался из глубин земли, под каштаном. Если заткнуть его устье рукой, вода тут же отыщет другой выход. Ничего не поделаешь, она всё равно будет течь. Также и Марии нужно было выплакать всю свою обиду.
Когда она вышла, я снова попыталась уснуть, но не могла, а вставать у меня не было сил. Как только я спустилась, Мария очень удивилась и извинилась, что разбудила меня. Я ответила, что это неважно.
Подходя к столу, чтобы взять бумаги, которые Брассак бросил вчера, я увидела короткую записку, написанную его рукой. Мария заметила мой взгляд и сказала:
- Как видите, он ушёл ещё до рассвета. Он оставил эту записку, чтобы мы не ждали его к обеду.
- И где же он?
- Наверное, в другой части долины, в Старой Земле - он собирался рубить сосны, я слышала стук наверху.
Я вышла из дома и пересекла двор. Вдалеке действительно раздавались методичные удары топора по дереву. Я внимательно посмотрела на сосновый лес, которая находилась на вершине холма - её называли Старая Земля. Несколько раз я была уверена, что вижу движение, и это Леандр, но на самом деле, из-за усилившегося ветра шевелилось всё. Было очень холодно, и я заметила, что ветер дует уже не с востока, а с севера.
Вернувшись домой, я стучала зубами. Мария развела огонь, и кухня наполнилась приятным теплом с вкусным запахом кофе с молоком.
Я села завтракать. Я была голодна и вообще очень любила кофе с молоком и тартинки с маслом, но даже это не могло отвлечь меня от мыслей о Леандре. Я спросила Марию, взял ли он c собой что-нибудь поесть. Она сказала, что, видимо, он взял с собой хлеба и кусок свиного сала. Она немного помедлила, а потом добавила:
- И всё-таки весь день без горячего и в такую-то погоду, разве ж так можно!
Вскоре Мария вышла с ведром похлёбки, которую приготовила для своей свиньи.
Утро показалось мне бесконечно долгим. Я не знала, чем себя занять. Мария не говорила ни слова. Однако когда наши взгляды встречались, между нами будто пробегал ток. Раньше такого не было. Разумеется, мы обе немного смущались, но было и ещё что-то, похожее на сообщничество, на секрет, который мы обе должны были сохранить.
В 10 часов я спросила Марию, не сварить ли нам суп, чтобы я потом могла отнести его Леандру в котелке. Она лишь сказала:
- Казалось бы пустяк, но путь неблизкий, да и наверх взбираться надо.
Я никогда не поднималась в этот лес и подошла к окну, чтобы оценить расстояние. Было, конечно же, далековато. Но тут я подумала о предстоящем дне, о Леандре, забравшем всех собак, и сказала:
- Ничего, я всё равно пойду.
Мы сразу же почистили овощи, и Мария стала готовить вкусный суп со свининой и копчёной колбасой.
В полдень мы вдвоём закончили есть, и я могла идти. Мария приготовила пузатый котелок, куда она налила суп и в придачу положила кусок свинины и полпалки колбасы.
- Он всегда берёт с собой этот котелок - он не очень тяжёлый, и его можно повесить над огнём.
В сумку она мне положила ложку, миску и хлеб.