* * *
"Папа, я хорошо отдохнул, было здорово. У меня появились новые друзья, – Тимур почесал затылок, затем продолжил, – я был в третьем отряде, первые дни так тянуло домой, но потом я привык. Было классно. Был мальчик по имени Талгат старше всех нас на два года, не воспитанный такой, постоянно матерился. В общем, за футбольным полем пришлось с ним подраться, было немного страшновато, но на меня смотрели все мои друзья, они все его недолюбливали и боялись. Я вышел победителем, он первым сдался, – в глазах Тимура зажглись искорки, это были его первые самостоятельные поступки вне школы и двора.
Затем, как-то на вечерней линейке, ко мне подошла наша лагерная директриса. Я выше всех, стою первым в ряду. В общем, она спросила у меня: "Посмотри-ка, Тимур, кто не вышел на линейку в вашем отряде". Я обернулся, разглядел отряд, сразу же назвал имя своего друга, я сказал: "Нет Каната." Канат никогда не выходил на линейку, его сестра была у нас пионервожатой, она его всегда оставляла. Директор пересчитала нас по головам и сказала нашей пионервожатой: "Гала, в отряде по путевке тридцать детей отдыхает и здесь тридцать. Кто этот Канат?"
Моя пионервожатая покраснела и сказала, что у Каната нет путевки и что он ее младший брат. Так я об этом честно не знал, папа, никто об этом не знал, просто я стоял первым, на моем месте каждый назвал бы Каната. Да и директриса у нас строгая, я сказал, как было. Директриса сказала моей пионервожатой, чтобы та после линейки зашла к ней.
А Гала, – продолжал свой рассказ Тимур, по-детски переживая те события, – посмотрела на меня и сказала – не ожидала я от тебя такого, Тимур, ты, оказывается, стукач. Вот, так и обозвала. Я не знал, что сказать, единственное, что я ответил: "Извините, пожалуйста, меня, я не знал, что он без путевки, честное слово". Однако, как раз сзади стоял тот самый Талгат, которого я побил. "У, стукач, стукач, предатель", – сказал он. За ним стали повторять все остальные. А одна девчонка пнула меня ногой.
В общем, все поддержали вожатую, поддержали и другие вожатые. Теперь весь лагерь смотрел на меня как на предателя. На линейку позвали и Каната, моего лучшего друга. Он был старше меня, но ростом ниже, рубаха-парень. Он пользовался, как и я, авторитетом, хорошо играл в футбол, теннис, хорошо плавал, пел, танцевал. Директриса при всех отругала Галу и его. Закончилась линейка, все разошлись, весь отряд отвернулся от меня. Друзья старались не смотреть в мою сторону, другие просто не подходили. Так я превратился в стукача и предателя. Сам наказывал трусов и предателей".
Тимур пересказывал случившееся. Он как будто заново переживал то свое состояние. Алдан слушал, стараясь не перебивать.
– Хорошо, Тимур, а что было дальше?
– А дальше я не мог заснуть, пионервожатая после кабинета директрисы вышла вся зареванная, в общем, и она не смотрела в мою сторону. Папа, все в нее были влюблены – и мальчишки, и девчонки. Папа, знаешь, какая она у нас классная, красивая.
Правда, папа, через три-четыре дня все об этом позабыли. Мой друг Канат мне ничего не сказал. А Талгат на другой день на танцах первым попросил извинения. Вот так вот!
– Да, Тимур, хороший ты у меня рассказчик. А скажи честно, с девчонками то ты танцевал?
Тимур заерзал, его щеки порозовели.
– Ну, давай, рассказывай, ты же от меня никогда ничего не скрываешь. Давай, давай, смелее, Тимоха, – Алдан погладил сына по макушке.
– Ну, папа, … На танцах, после быстрых танцев мы танцевали вальс, – начал Тимур, – там обычно приглашают девчонок. Я всегда, каждый вечер, – сделал паузу Тимур, думая говорить ли дальше, – стал приглашать Лену. Ни с кем, кроме меня, она потом танцевать не стала. Папа, она одна из самых красивых девчонок нашего лагеря, – стал медленно расходиться Тимур.
Было видно, как полегчало Тимуру после того, как он произнес имя девочки. Чувствуя, что отец внимательно слушает, Тимур продолжил:
– А Канат начал танцевать с ее подружкой Афиной. Лена и Афина – две подружки, они были в другом отряде. Я научился быстрым танцам. "На французской стороне, на чужой планете" – классная песня Тухманова папа. Когда мы играли в футбол с их отрядом, девчонки болели за наш отряд.
Тимур замолчал, его глаза искрились. Алдану было по отцовски приятно слушать сына, это его первые отроческие переживания, первые впечатления и душевные порывы.
– Да, Тимоха, – заполнил паузу Алдан, – так, где же живет твоя знакомая?
– Она из другого города приехала, папа, из Уральска.
– Так это нестрашно, переписывайтесь, перезванивайтесь, продолжай дружить, общаться.
Алдан посмотрел на сына, у Тимура изменилось настроение, глаза наполнили досада и грусть.
– Ты что загрустил, Тимоха, – Алдан потеребил рукой волосы Тимура.
– А как, папа, ведь адреса я не знаю?
– Как это "не знаю"? Она, что не дала адреса?
– Да дала бы, просто так получилось, папа, под конец, некрасиво.
– Поругались, что ли или ушла с другими танцевать, – рассмеялся Алдан.
– Да, нет, папа, ладно, это неинтересно, давай о чем-нибудь другом поговорим.
– Нет, ты уж давай, не увиливай, какие это от меня секреты, давай уж все рассказывай, до самого конца.
– В общем, папа, я сам виноват, Это я пригласил на танец другую. Затем был быстрый танец, затем снова медленный. Я стал искать ее на танцплощадке, а ее не было. Афина сказала мне, что Лена ждала меня, а когда я пригласил другую, то убежала в лагерь. Афина сказала, чтобы я пошел за ней. А я не пошел, не побежал искать ее. После танцев все пошли в лагерь. Там я и узнал вместе со всеми, что Лена перед коттеджем споткнулась о ступени. Очень сильно бежала, вот и споткнулась, упала и поломала руку. Вызвали скорую помощь и увезли в больницу. Папа, это я виноват, что она поломала руку. Через два дня из лагеря вещи Лены забрала ее бабуля! Я спросил адрес у Афины. Афина адрес ее не дала, сказала, что не знает. Вот, так вот, папа.
Тимур закончил свой рассказ. Алдан побледнел. "Не может быть, что это, судьба? Судьба сына повторяется? О, всевышний, избавь его от судьбы моей", – взмолился Алдан. Посмотрев на Тимура, увидев, что тот не сильно переживает о случившемся, а только сожалеет, у Алдана отлегло на душе, полегчало.
– Тимоха, извлеки урок из этой ситуации. Старайся больше с девочками так не поступать, хорошо? Договорились?
– Да, папа, я сам переживал о случившемся, больше не буду, точно, я поумнел.
– Вот и лады.
– Лады, папа. Можно во двор к ребятам?
– Да, Тимоха, иди, да смотри, к ужину не опаздывай. А то от мамы тебе достанется.
Тимоха умчался.
– Да, – подумал Алдан, – хорошо, что это произошло с сыном в детстве, где все быстро забывается, все быстро проходит, любая рана заживает уже к утру.
Однако на Алдана нахлынули воспоминания, душевная рана снова дала о себе знать.
"Анелия, Анелия, где ты сейчас? Моя прелестница, душа моя. Куда, куда ты?" – в который раз он заходил в тупик и не мог найти продолжения мысли, не мог найти ответа – "куда она исчезла с той злополучной поляны?"
* * *
…..Алдан проснулся в холодном поту. Голова трещала от выпитого спиртного. Он оглядел комнату, встал. В соседней комнате спал Антон. "Ба, хорошо, что это только сон", – обрадовался Алдан.
"Какой страшный сон", – вертелась мысль в голове Алдана. Алдан залез под душ. Ему необходимо было прийти в себя.
Алдан к полудню пришел к кафе "У соснового бора". Ноги сами привели его сюда. В голове крутился этот дурацкий, кошмарный сон. Он всячески гнал его от себя. Как хорошо, что это был лишь сон!
Он сел на то же место, что и вчера. Подошла официантка, Алдан поздоровался, затем спросил:
– Кто эти люди, с которыми ты вчера вечером разговаривала, хозяева?
– Да, это хозяин и хозяйка кафе.
– А как их зовут?
– Хозяина – дядя Гоша – Григорий, хозяйку – тетя Ада, полного имени не знаю.
– А где они сейчас?
– В кафе.
– Позови их, пожалуйста, скажи, что гость приехал, – Алдан сделал паузу, – долгожданный гость.
Через некоторое время появились знакомые грешники. Подошли к столу, за которым восседал Алдан.
– Здравствуйте, вы нас спрашивали, – начал было резво Григорий.
Однако он был внезапно сломлен. Обоих, мужчину и женщину, как будто вкопали, забили в землю. Немая сцена нарушил Алдан.
– Садитесь, голубки, – приказал он. – Садитесь!
Оба сели. То, что происходило с Алданом от ярости вчера, сегодня происходило с ними, только уже от страха и ужаса, их затрясло. Лицо Аиды нервно передергивалось, руки не слушались, тряслись. Она побагровела. Было такое ощущение, что она вот-вот лопнет. Григорий не мог поймать дыхание, он задыхался. Алдан почувствовал отвращение к этим людям. Они испортили ему судьбу, еще вчера он готов был убить их. Сейчас же наблюдал это жалкое зрелище. Ему стало тошно. Он просто решил уйти.
– Я прощаю вас. Живите, жалкие существа!
Алдан встал, ему нечего было сказать. Напрасная трата слов. Алдан твердо решил одно – сыну он говорить ничего не будет. Назначит встречу в этом кафе. "Пусть все увидит, все поймет, и все решит сам", – думал Алдан по дороге домой.