Не доезжая городка, Вестхьюзен повернул налево и стал взбираться вверх по склону. Одолев подъем и проехав еще две мили, он свернул с дороги, выключил фары и повел машину по неровной проселочной дороге, сквозь море зеленого тростника.
Машина остановилась. И возле нее словно из-под земли вырос человек.
- Мистер Нкоси? - окликнул незнакомец.
- Я вас слушаю.
- Вам придется уплатить вдвое больше, - заявил Вестхьюзен. - Двадцать рандов, а не десять. За этого и за всех других.
- Не знаю, каким образом, но он узнал, что́ я везу с собой, - вступил в разговор Нкоси. - Нас остановил патруль, его, кажется, взяли на заметку.
- Не ври, проклятый кафр! - прошептал Вестхьюзен. - Никто не брал меня на заметку. Что же касается денег, то я просто догадался. Он сам себя выдал, сам.
Наступило молчание, потом человек, стоявший возле машины, спросил - Как вы думаете, будет погоня?
- Наверно, да, - сказал Нкоси. "Этот человек - индиец", - мелькнула у него догадка.
- О чем вы говорите, черт побери! - вспылил Вестхьюзен.
- Пойдемте, - прошептал человек.
Нкоси вылез из машины, вытащил мешок с деньгами. Крошечный карманный фонарик в руках стоявшего рядом человека высветил маленький кружок, и Нкоси увидел угольно-черные руки, достающие из бумажника деньги; руки были большие, ловкие.
- Вы просили двадцать рандов, - сказал индиец. - Пожалуйста, получите. Спасибо. - Он взял Нкоси за руку. - Пойдемте…
И с чувством облегчения, которое сделало его слабым, Нкоси последовал за огромной, быстро движущейся темной фигурой. Наконец-то он среди своих. Благополучно добрался.
- Найду! - тихо, но вместе с тем властно крикнул Вестхьюзен. - Подождите минутку!
Но индиец, державший за руку Нкоси, лишь ускорил шаг. После пяти минут быстрой ходьбы они достигли дома, возле которого стояла машина. Сидевший за рулем человек осведомился:
- Все в порядке?
- Да, наш гость здесь, - ответил проводник Нкоси.
- А его вещи?
- И вещи тоже.
Мягкие длинные пальцы до боли стиснули руку Нкоси. Послышался приветливый, тихий голос:
- Добро пожаловать! Вы не представляете, как необходимо нам то, что вы привезли… Присядьте на минуту. Я знаю, вы смертельно устали, но придется подождать, пока Вестхьюзен уедет. О боже! Я так сочувствую вам, дорогой товарищ. Я доктор Нанкху. Официально я выступаю против совместных действий наших народов, потому что принадлежу к правому крылу Конгресса; по существу, я руководитель этого правого крыла. Неофициально я ваш хозяин. - Он тихо рассмеялся без какой бы то ни было иронии. - Мы дорого заплатили за наши прежние, благородные методы борьбы. Когда противники почувствовали себя достаточно сильными, они внезапно обрушились на нас и задушили движение; мы открыто выступали с трибун многочисленных собраний, и им были хорошо известны все наши руководители. Теперь мы поняли, что это жестокая война, а не состязание в красноречии. Вашим проводником здесь будет Сэмми Найду, профсоюзный деятель. Официально мы с ним противники. Это помогает вводить в заблуждение настоящих врагов.
- Их останавливал патруль, - сказал Сэмми Найду.
- Всего раз? Я полагал, что их остановят по меньшей мере дважды.
- Не в этом дело, док. Мистер Нкоси говорит, что Вестхьюзену известно о деньгах, а у патрульных возникло достаточно подозрений, чтобы заняться этим делом.
- И они займутся, я уверен, - сказал Нкоси. - Когда свет фонаря ударил Вестхьюзену в лицо, он испугался, и патрульный это заметил. Утром Вестхьюзен обещал зарегистрировать меня.
Нкоси видел, как оба - и Сэмми Найду и доктор Нанкху - вдруг насторожились.
- А разве он не передал вам пропуск?
- Нет.
- Но я же отдал его Вестхьюзену, док.
- Успокойся, Сэмми, я в этом не сомневаюсь. Скажите, друг, почему вы думаете, что он знает о деньгах?
Нкоси рассказал, как встретился с Вестхьюзеном, как тот сказал, что подполье крайне нуждается в том, что он привез, а потом прямо заявил, что денег не возьмет, потому что друзья Нкоси жестоко расправляются со своими противниками.
- Ясно, - сказал Нанкху. - И вы, конечно, не отрицали, что везете деньги…
- Когда он сказал: "Mayibuye", я решил, что он свой.
- Естественно. Мы знали, что это самое уязвимое звено во всей операции. Только белый - или похожий на белого - мог избежать обыска.
- Придется отказаться от этого маршрута, - сказал Найду.
Будто не слыша слов Найду, доктор тихо продолжал:
- Как вы думаете, мой друг, скажет что-нибудь Вестхьюзен, если на него насядут?
- Если как следует насядут, пожалуй, скажет!
- Вон он поехал, - сказал Найду.
Сверху им было видно, как передние фары автомобиля Вестхьюзена метнулись на шоссе.
- Ну, теперь можно ехать. Весьма сожалею, мой друг, но вас ждет еще одно маленькое неудобство. Вам нельзя сидеть рядом с нами в машине. Я и Найду - кули, а кули, как известно, плодятся словно мухи; если нас остановят, мы скажем, что доктор-кули ездил принимать очередного появившегося на свет малыша. Всякий раз, когда мы отправляемся в подобную поездку, то наперед знаем, что в эту ночь родится человек, который со временем внесет свой вклад в борьбу. Вамп же они могут заинтересоваться и тогда начнут проверять, что мы везем в машине. Поэтому вам придется свернуться калачиком в багажнике. Мы позаботились о том, чтобы вам было там как можно удобнее. Взгляните.
Доктор протянул руку, чтобы помочь Нкоси вылезти из машины, и обнаружил, что тот едва держится на ногах. Нащупав у него пульс, доктор сказал:
- Надо срочно ехать, Сэмми, наш друг того гляди свалится.
- Я чувствую себя нормально, - сказал Нкоси.
- Прекрасно, мой друг. Пойдемте.
Поддерживая Нкоси с обеих сторон, Нанкху и Найду подвели его к багажнику огромной американской машины и помогли там устроиться: в багажнике были подушки и одеяла, чтобы амортизировать толчки. Туда же сунули мешок с деньгами и захлопнули крышку. И тотчас же у Нкоси к горлу подступила тошнота, ему показалось, будто он может задохнуться. Он испугался, закричал и принялся барабанить по крышке. Нанкху тотчас же открыл багажник и заговорил тихим ласковым голосом:
- Успокойтесь, друг, успокойтесь… успокойтесь. Вы перенапряглись, а теперь успокойтесь. Еще немного терпения, и ваша великая миссия будет завершена. Успокойтесь.
От тихого, ласкового голоса, монотонно повторявшего одну и ту же фразу, Нкоси окончательно успокоился.
- Простите, - пробормотал он, - все в порядке.
А доктор все говорил и говорил тягучим, монотонным голосом, пока Нкоси не перестал сознавать смысл слов. Потом доктор положил ладонь ему на лоб и подождал минуту или две.
- Сейчас, друг мой, я закрою багажник. Если вам будет неудобно, постучите тихонечко по крышке. Мы услышим, сразу же остановим машину и откроем. Громко стучать не следует, чтобы не привлекать внимания. Договорились?
Крышка багажника снова опустилась, по на сей раз медленно и тихо. Он опять задыхался, но он знал, что достаточно постучать, чтобы крышка багажника открылась, и это его успокаивало. Так ли это на самом деле? Ему было лень даже думать. Сначала машина двигалась тихо, осторожно, чтобы не очень трясло, потом пошла быстро и плавно.
Нкоси почувствовал, что сердце у него отчаянно колотится. В голове засела тупая, непроходящая боль. Она распространилась на плечи и растеклась по всему телу. Стало трудно дышать; заговори он сейчас, его голос был бы глухим, слабым и невыразительным. Ему все еще чудился тихий ласковый голос доктора, заглушавший боль, вселявший чувство спокойной уверенности. Но какой-то частичкой сознания он противился соблазну расслабить волю. Потом зубы начали выбывать дробь, и он снова очутился в лодке, кружившейся на одном месте посреди темных вод бескрайнего моря, и никак не мог найти сушу. Он захныкал, вздрагивая всем телом, словно до смерти перепуганный ребенок, которого закрыли в темной пустой комнате, а зубы по-прежнему выбивали дробь…
В таком состоянии и нашли его доктор Нанкху и Сэмми Найду, когда уже без всякой предосторожности открыли багажник в гараже. Взяв Нкоси на руки, они внесли его в дом, поднялись вверх по лестнице и, протиснувшись сквозь проем, замаскированный под стенной шкаф, вышли к лесенке, ведущей в мансарду. Здесь, в маленькой комнате, доктор быстро и ловко сделал Нкоси укол, потом с помощью Найду раздел его и уложил в постель. Пока доктор отсчитывал пульс, дрожь постепенно стихала, и Нкоси перестал стонать.
Найду перевел взгляд с Нкоси на доктора.
- Вы думаете, у него был, как говорят врачи, коллапс?
- Вряд ли, Сэмми. Скорее обычный обморок: результат нервного перенапряжения, чрезмерного волнения и усталости, кроме того, ему пришлось слишком долго быть наедине с собой.
- А если бы нам пришлось ехать дальше, док, он мог бы и умереть?
- Нет, Сэмми. Если бы понадобилось, он мог бы продержаться еще два, четыре, шесть и даже двенадцать часов.
- Каким же образом?
- Он расслабил волю, потому что попал к своим, подсознательно почувствовал, что можно ослабить напряжение, а он так нуждался в этом!
- Раз вы говорите, док, должно быть, так оно и есть. - Однако объяснение доктора не удовлетворило Сэмми Найду. - Он слишком слаб для такого дела. Вы обратили внимание на его ноги и руки?