Хитклиф настороженно тыкал вилкой в артишоки, точно они все еще могли уколоть. Это действительно так: если напасть на артишоки, они могут дать сдачи. Но этим конкретным экземплярам эволюционное преимущество не помогло - даже с травмированной ногой я оказалась достойным противником. Я отломала им стебельки, отрезала листья и очистила их до самой нежной желтой сердцевины с остроконечными фиолетовыми лепестками, похожими на тропический цветок. Затем опустила их в миску с водой и сбрызнула уксусом, чтобы они не потеряли цвет, отварила на медленном огне и отделила ложкой чешуйки - последнюю линию обороны артишока, пока не осталось ничего лишнего, всего лишь удобный сосуд для масла.
- Но если он оказался таким придурком, в чем тогда проблема?
- Проблема в том, что ей нужен парень. Точнее, ей так кажется. И вряд ли ей захочется выслушивать, что она все время выбирает засранцев, - так что мне ей сказать?
Когда я познакомилась с Салли, мы с Эриком уже встречались, и все это время парни не задерживались у нее больше чей на полгода. С одной стороны, это хорошо, с другой - плохо. За неделю Салли может перезнакомить нас с целым отрядом парней: в среду с одним из них мы идем в кубинский ресторан, в пятницу уже с другим - на фильм с участием Бена Стиллера, а в воскресенье - на бранч отправляемся с третьим (при этом Салли появляется с очередным ухажером неизменно свеженькая и благоухающая после душа и после сами знаете чего). И всякий раз в ее глазах сверкает веселый и хитрый огонек, а когда мы остаемся в комнате одни, она наклоняется через стол и с загадочной улыбкой вопрошает: "Ну как? Симпатичный, правда?" Становясь свидетелем подобных всплесков в сексуальной жизни Салли, я порой испытываю некоторое огорчение. Ведь те из нас, кто вышел замуж за свою школьную любовь, упустили эти неведомые прелести полигамного образа жизни. И всегда, когда видишь Салли - такую гордую и уверенную, ощущаешь укол, и тебе начинает казаться, что она держит на ниточке в одной руке всех этих парней, а в другой - весь мир.
Но потом вдруг выясняется, что очередная замужняя одноклассница ждет ребенка или мама Салли дарит на свадьбу ее отвратительно правильной младшей сестрице старинную, ручной работы семейную книгу с рецептами, а Салли остается с носом, потому что "это только для замужних дам". И снова и снова Салли приходит с очередным знакомым или незнакомым нам кавалером, и временами, когда она по привычке спрашивает, симпатичный ли он, в ее глазах появляется отчаяние. Как будто она уже не самодовольно гордится своей находкой, а умоляет нас одобрить ее выбор. Она начинает задавать и другие вопросы. "Знаешь, - спрашивает она с тревожными, округлившимися глазами, - он хочет заниматься сексом не чаще трех раз в неделю. Как думаешь, это плохой знак?" Или того хуже, скажет: "И что мне теперь, по-твоему, делать?".
Салли ждет от меня совета, который обычно ожидают от замужних подруг: типа "у всех бывают трудности в отношениях, придерживайся намеченного курса и так далее". Но я не хочу давать такие советы. Ее парни мне, как правило, не нравятся, как не нравится и то, какой становится Салли, когда спрашивает о них. По сути, мне нравится веселая, помешанная на сексе, капризная невротичка Салли. Салли, которая не торопится выскочить замуж, в отличие от своей скучной сестрицы; Салли, которая прекрасно знает, что ни один из тех, кого она приводит к нам на смотрины, ей в подметки не годится - им всем не хватает ума и доброты. Им нечего противопоставить ее звонкому смеху, ее голосу, который раздается по всей комнате, даже там, где полно незнакомых людей, голос, похожий на пузырьки в бокале шампанского.
Эрик отлавливал последний артишок, гоняя его по тарелке, которую пристроил на моей распухшей ноге - которая, в свою очередь, лежала у него на колене, - принимая на себя остатки растопленного масла.
- Салли и сама не святая.
Не успел он отправить последний кусочек в рот, как получил сильный удар по плечу. Это далось нелегко, мне пришлось пополам согнуться, чтобы его достать.
- Не будь идиотом!
- Брось. Ты же знаешь, я люблю Салли. Но она… колючка.
Что верно, то верно - ни одну из моих подружек лапочкой не назовешь. Гвен как-то раз даже ввязалась в настоящий кулачный бой в вагоне метро после того, как приказала заткнуться компании визжащих школьниц. (Одна из девиц расцарапала ей щеку трехдюймовыми накладными ногтями - царапина несколько недель не заживала!) Изабель одним своим неподражаемым детским голосочком и нарочито мудреными шуточками у любого мужика способна вызвать нервную сыпь. Ну а Салли среди них самый крепкий орешек. Если бы она была кинозвездой, то была бы Розалинд Расселл из киноленты "Его девушка Пятница"; а если бы она была овощем, то непременно артишоком. Салли - она и есть Салли, ей палец в рот не клади. Таким, как она, жуть как сложно найти пару для свидания вслепую.
- Знаете что, - вмешался Хитклиф, - может, Салли просто не из тех девушек, кто выходит замуж? Ай! Что я такого сказал?
Может, если бы мои знакомые мужчины так много не умничали, у них и синяков было бы поменьше.
В детстве у Хитклифа была игрушка - изогнутая стеклянная трубка с двумя сосудами на обоих концах, соединенными спиралькой. Трубка была наполнена загадочной красной жидкостью. Суть игры заключалась в том, что если положить сосуд на ладонь, он нагревался и во втором сосуде жидкость закипала. Только вот у меня фокус не получался. Как будто законы физики или химии, с учетом которых была сконструирована эта игрушка, на меня не распространялись. Еще одна зловещая загадка в поисках ответа на вопрос "ну что со мной не так?". Почему, например, я все время теряю вещи - ключи от машины, очки, всякую мелочь и даже двадцатидолларовые банкноты? Теряю так, что простой рассеянностью этого не объяснить - вещи словно улетают в параллельные миры. Или в подростковом возрасте, когда я возвращалась домой одна после ночных сексуальных приключений, передо мной гасли фонари: стоило приблизиться, как они потухали на шоссе один за другим.
Или в колледже, когда я только начала учиться готовить, я вскоре поняла, что обладаю зловещим свойством: я не способна приготовить ничего, что должно застыть, забродить, превратиться в желе или подняться. Хлеб, майонез, желе в водочных стопочках - неважно, что именно. Если нужно смешать жидкую и твердую субстанции, чтобы они превратились в нечто третье, воздушное, рыхлое или кремообразное, я пас.
Мало того, я убиваю все растения, к которым прикасаюсь.
В детстве я не увлекалась комиксами, потому и не знала ничего о "Людях Икс" до тех пор, пока Эрик уже в зрелом возрасте не рассказал мне о них. А жаль - не то я давно бы поняла, что я мутант. Думаю, я нечто среднее между Магнито и Роуг плюс чуточку от Люсиль Болл. Возможно, все это как-то связано с гормональными расстройствами в моем организме - не слишком приятный генетический сюрприз, о котором моему идеальному братцу никогда не придется волноваться, ведь он мужчина. Поэтому специалисты по электролизу наверняка обогатятся, как обогатится и тот гинеколог, который будет выписывать мне рецепты на лекарства, чтобы я забеременела, но получится ли у меня это, большой вопрос. Панический ужас, возникающий при мысли об этом, доказывает, что, во-первых, биологические часы действительно существуют и, во-вторых, у меня есть такие часы, и они тикают.
Всю жизнь мне казалось, что вокруг происходят маленькие взрывы, мини-перевороты, что в моем организме полно заговорщиков, то и дело устраивающих мне дурацкие ловушки. Поэтому когда Хитклиф произнес эти слова: "Салли не из тех девушек, кто выходит замуж", я узнала грохот этой бомбы, которая взорвалась глубоко-внутри.
- Да что это вообще значит? "Не из тех, кто выходит замуж"…
Хитклиф с Эриком оба потирали ушибы.
- А что в этом плохого? Не все годятся для семейной жизни!
Ну конечно, не все. Как и не все годятся для гетеросексуальных отношений или французской кухни. Но болезненный спазм, пронзивший меня изнутри, когда брат произнес это, был все еще здесь, и никуда не делся.
- Нельзя же родиться уже непригодным для брака!
- Ох, не знаю. А вдруг можно?
Хитклиф никогда не испытывал недостатка в женщинах, но до сих пор оставался холостяком. Ни к чему не привязывается, имущества у него почти нет, ни с кем не вступает в особо тесный контакт - он как Последний из Могикан, только рыжий.
- Значит, ты считаешь, что брак не для тебя?
- Что? - Он поднял брови в насмешливом недоумении, на которое способен только Хитклиф.
- Не смотри на меня так.
- Как?
- Словно ты лучше меня, вот как. - Внезапно кровь застучала у меня в ушах, и стало ясно, что сейчас я скажу то, о чем потом пожалею. То самое.
Когда я училась в четвертом классе, а Хитклиф в первом, наши родители разошлись. Папа переехал в квартиру в Южный Остин, и почти год мы виделись с ним только два раза в неделю - один раз, чтобы съесть по бургеру и поиграть в видеоигры, и еще раз, чтобы вместе с мамой сходить к семейному психологу. В конце концов они благополучно уладили свои разногласия, папа вернулся домой, и все стали жить мирно и счастливо, лишь иногда ворча себе под нос и вспоминая старые обиды. Все это давно забытое прошлое. Но было кое-что, что я знала, а Хитклиф - нет.
Это произошло в папиной машине. Папа сидел за рулем, я позади, мама на переднем сиденье плакала.
- Все в порядке, мамочка? - спросила я.
- Нет, дорогая, не в порядке.
- У тебя головка болит? (От синусита у мамы часто болела голова.)
- Нет. Сердце.
Это было что-то новенькое.
- А почему у тебя сердце болит?