С тех пор я внутренне поддерживаю движение "зеленых" и прочих борцов за права животных (хотя от мяса этих самых животных отказаться не могу: уж больно вкусны эти твари земные, особенно приготовленные на открытом огне, на лоне природы - натурпродукт!), и символом борьбы за сохранение природы стали для меня грудь Мау - живая, подвижная, стремящаяся своими сосками мне в губы, а также мангал.
Кстати сказать, Сара носила фамилию второго мужа ее матери - была госпожой Двигубской.
Но это еще куда ни шло. Фамилия Вадима-Сатаны была более сдержанной, но значительно более солидной: Печень. Лора Печень стоила Соломона Локотка.
Но об этом в свое время, когда мы преодолеем отчуждение смысла от сюжета.
Глава IV. Русский хомячок
О, Лора!
Перед этой, исполненной грусти историей я бы хотел поведать о втором своем жизненном принципе - принципе "русского хомячка", что еще более, надеюсь, укрепит мои позиции натуралиста и человеколюба. Итак, русский хомячок…
Ученых поверг в шок этот неказистый остромордый зверек. Он оказался потрясающим папашей, в каком-то смысле - образцом мужского поведения во всем подлунном мире; можно даже сказать, этот грызун отстоял честь мужского племени. Пока вокруг кипели споры относительно того, надо ли мужчине присутствовать при родах и как в этом случае себя вести, выяснилось, что самец русского хомячка (божья тварь, в смысле Божья Тварь, что ни говори!), к стыду и невежеству людей, уже давно решил эту надуманную проблему. Он деловито и без паники принимал роды, сам перегрызал пуповину у плода, бережно и аккуратно принимал потомство и при этом невероятно нежно ухаживал за подругой. Исключительно нежно. Ученые прослезились. Животное заподозрили в том, что оно является стихийным носителем "нравственных начал". В числе прочих рассматривалась и ангельская версия. Вопрос о том, есть ли у животных сознание, даже и не обсуждался: ученым был явлен образец сознательного отношения к своему долгу. Какое вам надо еще сознание?
Всех животных выписали из Красных книг и поспешили завести другую книгу: Братья Наши Меньшие. Споры о том, могут ли красивые, но приличные женщины позволить себе манто из шиншилы, де-факто были объявлены каннибальскими (в грядущем де-юре - "надела манто и стала ты кто?" - никто не сомневался). Все шло к тому, что для животных надо было строить не зоопарки, а школы и университетские пандусы.
Вот только говорить бедные животные пока не могли. Этот синдром известен миру под названием "собачий синдром": песик все понимает (глаза умные, хвостом виляет от восторга и дружелюбия, лапу подает - чего ж вам больше?), а сказать ничего не может. Собственно, это и не порок, и даже не собачий, а обычный студенческий синдром: студенты тоже все понимают, а на экзамене молчат, изумляя профессоров блеском умных глаз. Ничего, со временем это проходит. К сожалению, студенты рано или поздно начинают говорить.
Оставалось только экспериментально уличить хомячка - возможно, ближайшего родственника homo! (пардон, человекообразные) - в нравственности и гуманизме, чего ради за "объектом" организовали пристальное научное наблюдение. Сенсация назревала.
Вскоре, правда, выяснилось, что проделывал все эти в высшей степени "человеческие" операции хомячок не совсем бескорыстно. Дело в том, что самка, его любимая подруга, которой он только что цветы не дарил, могла зачать следующее потомство в считанные часы после того, как разродится предыдущим. Иными словами, хомячку сам Бог велел поторопиться, если он, конечно, хотел исполнить свой супружеский долг. А хомячок, судя по всему, очень этого хотел, потому и старался изо всех сил. В результате все были окружены заботой и лаской.
Вот откуда вся эта точность, аккуратность и быстрота! Вот она, подлинная подоплека любви! Берите пример, папаши. Он "думал" только о себе - а его "близким" казалось, что он заботится исключительно о них. (Вопрос о том, думал ли хомячок, и если да, то чем именно он, с позволения сказать, думал, вновь был переведен из очевидно решенных и раз и навсегда доказанных в дискуссионные.)
Люди, homo sapiens‘ы, разумеется, не хомячки, я согласен (это же очевидно); однако синдром русского хомячка - это как раз то самое "человеческое, слишком человеческое", которое им, людям, не чуждо. Я всегда нервничаю, если не вижу в поведении человека честных мотивов хомячка; к счастью, этот зверек оказался эталонным в высшей степени: не подвел еще ни разу.
Как только мне застит глаза огромное человеческое благородство, я спешу вынуть большой носовой платок и тут же вспоминаю о русском хомячке. Мне становится легче. Сухой платок возвращается на место. Рядом с памятником "собаке Павлова" я бы непременно воздвиг на холмике пьедестал хомячку - но только изобразил бы его не в лицемерной позе "принимающий роды верный спутник жизни", а в какой-нибудь другой, более для него характерной и значимой. Готов первым внести посильные пожертвования. Так проиллюстрировать человеческую природу, так открыть глаза умным, думающим людям - это дорогого стоит. Хомячок постарался не меньше Достоевского или Булгакова (Михаила, того, что писал о прикольном дьяволе, персонаже Хеллоуина). Обязуюсь носить цветы к подножию пьедестала (я о памятнике Хомячку) примерно раз в год.
А теперь о Лоре (приведем в действие механизм отчуждения от хомячка; кстати, время от времени это совершенно необходимо, чтобы ощущать себя человеком).
Глава V. Лора
О, Лора!
Я думал, эта женщина полюбила меня за мои редчайшие достоинства; оказалось, что ей надо во что бы то ни стало уйти от мужа (хомячок, жму соломинку-лапку, холодную, судя по всему, как у всех грызунов!).
Но это не вся правда. Вся правда заключалась в том, что эта женщина заслуживала любви - ибо если не она, то кто же?
Именно она открыла мне глаза на женскую природу, именно она научила меня любить женщин, а не презирать их за то, что они не мужчины. Женские достоинства существуют только как крупные человеческие недостатки: вот сухой философский остаток нашего роскошного общения. И это не претензия на афоризм, это универсальный ключ со стойкой сусальной позолотой к сердцам существ, относящихся к прекрасной половине неразумных homo sapiens‘ов. Женщина научила меня смотреть на себя глазами мужчины, представления не имея о том, как устроено мужское зрение. Так сказать, вручила мне ключ. Просто она не стеснялась быть женщиной.
Итак, однажды я увидел Лору. Сопротивляться ее чарам было бессмысленно и бесперспективно, и уже на девятнадцатой минуте знакомства я толковал ей о кодексе, регулирующем отношения семейных пар, то есть отношения женатого мужчины и замужней женщины, изменяющих своим драгоценным половинам и оттого страдающим и ранимым.
- Кодекс называется "Техника безопасности общения". Два аспекта во главе угла, - вещал я.
- Какие? - склонила головку набок Лора.
- Гигиенический и информационный.
- За технику безопасности у нас в КБ отвечает Фаддеич, - головка задумчиво перевалилась слева направо.
- Вы меня не изволили понять, мадам, - интимно ворковал я. - Гигиена как аспект безопасности в отношениях полов…
- Это правда твой брат? - спросила она у Мау, не сводя с меня малахитовых глаз.
Та закивала головой, излучая глазищами серого жемчуга гордость за брата.
- Вы чистый мальчик, если я правильно поняла. И вам вовсе не идет маска циника. За гигиену с моей стороны можете не беспокоиться. Но я рада, что вы так разборчивы. Это и меня успокаивает. Информационный аспект безопасности, если я правильно понимаю, - это сплетни, которые недоброжелатели могут довести до ушей вашей жены, не так ли?
- Да, злые языки. Представляете, мы с вами всего лишь спим, а они болтают Бог знает что…
- Хороший мальчик, хороший. Ну, что ж, прощайте, милый кавалер. Приятно было поболтать.
- То есть как это "прощайте"… А когда же свидание?
- Свидание надо заслужить. Поухаживайте за мной, покажите, на что вы способны, а там посмотрим. Плените меня. Заставьте меня поволноваться. Но не торопитесь, а то успеете.
- Разве я не поухаживал? Мне показалось, я был неотразим.
- Бездарную лекцию о гигиене полов зрелой женщине вы считаете ухаживанием? Ваше счастье, что я разбираюсь в людях, а не то отшила бы раз и навсегда. Так и быть: дам вам еще пару шансов. Или нет… Давайте поступим иначе. Я вам даю единственный шанс. Сейчас или никогда. Сию секунду. Тащите меня в постель. В вашем распоряжении сорок минут, весь обеденный перерыв. Я готова.
- Как это - тащите? Это было бы наглостью с моей стороны.
- Ну, вы же требуете свидания? Вот я и не устояла. Вы такой обаятельный. Целых два аспекта безопасности - и я вся твоя. Ты своего добился, красавчик. Презервативы мы у Сары одолжим.
Мау смотрела на нас во все глаза. Она любовалась нами обоими.
Я подошел к Лоре и почтительно поцеловал ей руку.
- Готов извиниться, если чем-то невольно обидел. Это не входило в мои планы. Признаюсь: после вашей тактичнейшей выволочки я бы начал с другого аспекта безопасности.
- С какого?
- С любви. В вас можно влюбиться. А это небезопасно.
- С любви… Вадим, женщина всегда слышит то, что ей говорят. Надо быть осторожней со словами. Это для мужчины слова всего лишь слова, а для женщины за ними стоит отношение. Ты меня обидел тем, что не очень готов отвечать за слова. Если влюбился в меня за три минуты - тащи в постель, а потом в ЗАГС; если нет - зачем говорить об информационном аспекте и тут же извиняться? Я тебе готова простить божественное легкомыслие; но мне трудно простить дешевый треп. Я от него просто устала.