А вот у Громилы вообще нет матери. И отца тоже. Никто не знает, в чём там дело. Известно только, что он живёт со своим дядей и восьмилетним братом, который выглядит так, будто воспитывается в волчьей стае. Ну и семейка! Нет, что хотите, а Фея Здравого Смысла мою сестрицу не посещала никогда.
- Конкретно - когда ты собираешься встретиться с этим молодым человеком? - вопрошает папуля.
- В субботу вечером. Пойдём поиграть в мини-гольф.
- Ну прям тебе высший свет! - фыркаю я.
- Заткнись!
И я затыкаюсь, потому что узнал всё, что нужно.
2) Утешение
Думаю, в субботу мы с Катриной, моей девушкой, пойдём играть в мини-гольф. Совпадение или так задумано? Угадайте с трёх раз.
- А может, не надо? - мнётся она, когда я делаю ей это заманчивое предложение.
- Надо! - отрезаю я, не вдаваясь в дальнейшие подробности.
У Катрины отвращение к гольфу с детства. Говорит, это потому, что её отец слишком много времени проводил, кладя мячики в лунки, вместо того чтобы сидеть дома и играть с дочерью в куклы. Я полагаю, что "Уэкворлд Мини-гольф Эмпориум" напоминает ей о тех тяжёлых годах.
- Да там так классно! - расписываю я. - "Уэкворлд" нельзя не любить! Это всё равно что не любить Диснейленд.
- Ненавижу Диснейленд, - заявляет она, но не рассказывает, почему. Собственно, я боюсь проявлять любопытство.
- Ну ладно, пойду, - говорит она, - только очки не считаем!
Поскольку мне плевать, кто выиграет, кто проиграет - не за этим иду - то я соглашаюсь.
- Платишь ты, - продолжает Катрина. - Я не собираюсь отваливать денежки за то, чтобы треснуть палкой по мячу.
Подтверждаю - плачý я. Собственно, можно было и не подтверждать - я всегда плачý. Катрина страшно старомодна во всём, что касается отношений с парнями. Парень всегда платит и придерживает перед ней дверь, и отодвигает стул, и так далее. Мне вообще-то это даже где-то как-то нравится. Строить из себя джентльмена - это, что ни говори, круто.
У нас с Катриной закрутилось на почве неудавшихся отношений. Сейчас объясню. Она на самом деле хотела встречаться с моим другом, Энди Бомонтом, а я хотел гулять с её подружкой Стейси ФерМоот. Но так получилось, что Стейси и Энди нашли друг друга и срослись в районе бёдер, да так, что разделить их может только хирургическая операция. Нам с Катриной оставалось лишь утешать друг друга. Делу помогло то, что я в те самые дни вывихнул плечо; Катрина решила сыграть роль сестры милосердия, так что всё получилось вполне естественно.
- В жизни, - философски заметил как-то мой отец, - ко многому приходится приспосабливаться.
К несчастью, он сказал это в тот момент, когда мамуля готовила ужин.
- В жизни ко многому приходится приспосабливаться, - напомнила она, ставя перед ним тарелку, на которой красовался жуткий сэндвич с арахисовым маслом и луком.
Отец ответил тем, что съел весь этот кулинарный ужас - вот просто из чувства противоречия - а затем неожиданно подловил мамулю и влепил ей смачный, пахнущий арахисовым маслом и луком поцелуй. После этого они не разговаривали друг с другом полтора суток. Взрослые иногда хуже детей, ей-богу.
Я зашёл за Катриной, и мы отправились в "Уэкворлд" пешком, потому что все автобусы в нашем захолустье шли только до некоего места, называемого Центром Транспортировки, где у тебя был реальный шанс поймать дюжину других автобусов, которые не идут вообще никуда. Поскольку по возрасту я ещё не дотягивал до водительских прав, у меня был выбор между велосипедом, такси или своими двоими. Катрина всегда предпочитала моцион - ходьба предоставляла нам возможность поговорить. Вернее, она ей предоставляла возможность поговорить, а мне - послушать. Наши роли меняются исключительно только после матча по лакроссу, когда мне совершенно невозможно заткнуть рот.
- ...а на математике, - щебечет Катрина, - у мисс Маркел с одного глаза отклеились накладные ресницы и повисли, как волосатая гусеница, и весь класс затаив дыхание ждал, когда же эта штука отпадёт...
У меня её рассказы больше не вызывают отторжения. Ещё когда мы только начали встречаться, я старался не слушать, думать о чём-нибудь другом. Но со временем привык, и они, как ни странно, даже начали мне нравиться.
- ...не понимаю, зачем ей накладные ресницы, наверно, так было принято в её молодости, ну, знаешь, как некоторые женщины выщипывают себе брови, а потом рисуют их карандашом, или как бинтование ног в Индии...
- В Китае.
- Точно, а ещё я думаю, она носит парик. Так вот, наконец она резко дёргает головой, эта штука отрывается, летит через весь класс и приземляется - куда бы ты думал? Прямо на макушку Оззи О'Деллу, который как раз собирается на турнир по плаванию и поэтому сбрил все волосы на теле, в том числе и на голове. А на ресницах осталось ещё немного клея, и они приклеились к черепу, так что у него получился крошечный "ирокез", а он и не заметил...
Дело в том, что у Катрины какой-то гипнотический голос, завораживает, словно монотонные заклинания на незнакомом языке.
- … вот и скажи, как мне сосредоточиться на контрольной, когда передо мной сидит этот мини-ирокез Оззи, а в окно поддувает, и штуковина у него на башке колышется под ветерком?
- А Маркел что - так и не заметила?
- Заметила - за пять минут до звонка. Подошла, отклеила её с Оззиной головы и сунула в ящик стола - наверно, думала, никто не видел, хотя видели все, но к этому моменту у меня уже не было времени закончить контрольную, так что из-за этих дурацких накладных ресниц всё вылилось в катастрофу вселенских масштабов.
У Катрины не жизнь, а сплошная драма. Может, моя сестрица вообразила, что если она будет встречаться с Громилой, то ей тоже перепадёт чуточку драмы; вот только я разбираюсь в парнях лучше, чем она, и, зная этого типа, могу смело утверждать, что ей придётся столкнуться с другим жанром - хоррором.
3) Устрашение
Вход в "Уэкворлд Мини-гольф Эмпориум" украшен огромной вывеской с кричащими красными буквами на чрезвычайно серьёзном чёрном фоне. На вывеске перечисляется всё, чем в "Эмпориуме" не разрешено заниматься. Каждые несколько месяцев, по мере того, как посетители заведения изобретают очередной интересный способ нанесения ущерба жизни, здоровью и собственности, к списку добавляется новый пункт. Всякий раз, приходя сюда, я внимательно прочитываю весь список в поисках этих новых пунктов. Вот некоторые из моих излюбленных формулировок:
Не наполняйте фонтан алкоголем, бензином и другими легковоспламеняющимися жидкостями!
Пришпиливать детей к крыльям ветряной мельницы с помощью степлера или любого другого подобного приспособления строго запрещается!
Использовать жаб, черепах и прочих мелких животных в качестве мячей для гольфа запрещается!
Большая просьба не пририсовывать русалкам половые органы!
Последний пункт появился пару лет назад, и я горжусь тем, что несу за него личную ответственность.
Пройдя сквозь ворота, я тут же принимаюсь высматривать среди бетонных холмиков и искусственных газонов Бронте и Громилу. Они у лунки номер три, но к тому времени как Катрина выторговывает себе у служителя подходящую клюшку и красный мячик, они уже перешли к четвёртой.
- Зачем тебе обязательно красный? - спрашиваю я.
- Его легче увидеть. К тому же красный - это последний писк.
- Я думал, розовый - последний писк.
- Нет, розовый - это последний крик.
Указываю на свою футболку:
- А как насчёт зелёного?
- Для зелёного настали плохие времена.
Она бьёт по мячу, тот ударяется о крыло ветряной мельницы, отскакивает и возвращается к нам.
- Ненавижу ветряные мельницы, - говорит Катрина.
- Ты прямо как Дон-Кихот.
- Кто?
- Неважно.
Литературные родители - это просто наказание какое-то. Благодарение Господу, что я хороший спортсмен, не то быть бы мне битым в школьных коридорах. Ведь затравили бы ещё в раннем детстве! Жизнь - штука жестокая.
Мы проходим первую лунку. Семья перед нами движется довольно медленно и пропускает нас вне очереди через вторую. Я беру её с одного маху, и наша скорость возрастает. Теперь Бронте с Громилой всего в двух лунках впереди.
- Эй, глянь, - говорит Катрина, - это там не твоя сестра?
- О, действительно! Надо же.
- А с кем это она?
Я лишь пожимаю плечами и продолжаю играть. Мы оба быстренько проходим третью лунку и сокращаем разрыв до одной.
Бронте заметила меня. Я строю ей улыбку и делаю ручкой. Она посылает мне такой ледяной взгляд, что он мог бы положить конец глобальному потеплению.
- Привет, Бронте! - говорит Катрина, когда мы наконец нагоняем их.
- Какой сюрприз! - добавляю я.
- Ага, - цедит Бронте. - Уж сюрприз так сюрприз.
Я вперяю взгляд в Громилу. Вообще-то, я оказываюсь от него на таком близком расстоянии впервые в жизни. Ну и амбал. Не просто большой, а массивный, словно шкаф. В шестнадцать лет у него уже щетина на подбородке и баки. Тёмная грива взлохмачена. То есть видно, что он пытался её расчесать, но явно бросил это бесполезное занятие на полпути. Вот бомж и всё, клейма ставить негде. Ненавижу этого типа. Ненавижу даже саму мысль о существовании подобных типов. Громила - это целый эшелон неприятностей, с дикой скоростью несущийся прямо на мою сестру.
- Ребята, а нам нельзя к вам присоединиться? - спрашивает Катрина. - Будем играть все вчетвером, а?
Громила пожимает плечами - ему без разницы. Бронте в безнадёжном жесте вскидывает ладони вверх, поняв, что от меня не избавиться.