С молодым милиционером, который обслуживал парк вечером, я был уже хорошо знаком. И знал, где его можно найти в любой момент. Он или играл с директором в шахматы, или стоял в игровом павильоне и смотрел, как играют в шахматы другие. Он бы и здесь играл, но ему не разрешалось. Он находился при исполнении служебных обязанностей.
Поэтому он только смотрел на игру других и молча переживал.
Однажды я видел, как он не выдержал и сказал одному игроку: "Ходите конем на седьмую горизонталь". Но тот окинул взглядом его милицейскую форму и мрачно ответил: "Вот когда я напьюсь, тогда ты будешь мной командовать". Милиционер промолчал. И через минуту ушел, расстроенный. А я сказал игроку: "Сейчас вы проиграете". Тот удивился: "Это еще почему?" "Вы пренебрегли советом милиционера, - сказал я. - А он кандидат в мастера по шахматам". Игрок не поверил: "Не может такого быть". Я ответил: "А вот и может". Он проиграл и убедился.
Однажды на танцплощадке ко мне вдруг подбежала девушка и спросила, запыхавшись: "Можно с вами станцевать?" За нею шел мрачного вида парень. Я понял: она хочет избавиться от него - и согласился. Мы станцевали.
А после танца тот парень подошел ко мне и предложил: "Выйдем, поговорим". Я ответил: "Знаю я эти разговоры. Мы выйдем вдвоем, а там откуда ни возьмись нагрянут твои друзья, и вас будет десять против меня одного".
Но он поклялся, что разговор будет с глазу на глаз, и мы пошли. Шли молча, пока не пришли в аллею физкультурников. И тут из-за статуи метательницы диска вышли еще двое. Я сказал: "Ты же поклялся. Это нечестно".
Парень засмеялся. "Вот ты один раз обманул меня, а теперь в другой раз я тебе не поверю", - сказал я, и он засмеялся громче. "Ну что ж, - сказал я. - Конечно, вы меня побьете. Но учтите, и вам придется трудно".
Тогда они засмеялись все вместе. "Ладно, - сказал парень, который меня привел, - я буду бить тебя один. Устраивает?" И поднял с земли палку. Короткую и толстую. Она взялась здесь невесть откуда. Он захватил ее поудобнее я стал приближаться ко мне.
"Ты боишься, что голыми руками не справишься?" - спросил я.
Тут уж они захохотали "Ну и комик!" - воскликнул парень, который собирался меня бить, и с размаху ударил палкой по вытянутой руке метательницы диска. Палка переломилась, одна ее половинка улетела в кусты. А парень с друзьями ушел.
В темноте я ощупал руку метательницы. Она была перебита. Гипс от удара лопнул, но внутри руки находилась проволока, и кисть метательницы вместе с диском держались теперь на этой проволоке.
Директор сидел в своем кабинете и играл в шахматы с милиционером. Как раз в тот момент, когда я входил, милиционер сказал: "Мат", - и директор сразу сделался красный от досады.
Я сообщил ему, что неизвестный хулиган перебил руку у метательницы диска. О проволоке внутри я тоже сказал, хотя он, наверное, и без меня знал, как устроены статуи. "А. как ты разглядел это в темноте? - спросил директор. - Может, ты видел, как он совершал свое хулиганство?" Я сказал, что да, видел. "Э-э! - закричал директор. - Так дело не пойдет. Когда я был режиссером парка, ни одна сволочь при мне не смела и пальцем прикоснуться к инвентарю. Я не говорю, что совсем не было повреждений. Были! Не следует закрывать на это глаза. Но только в мое отсутствие!"
И он снова рассказал, как семеро хулиганов поджидали его за углом, хотя семеро одного не ждут. "Как быть дальше?" - спросил я. "А так, - ответил директор. - Раз ты видел, значит, ты и виноват. Доставай теперь гипс и сам загипсуй повреждение. Одним словом, проявляй инициативу". "А где взять гипс?" - спросил я. "А аптеке, брат! В аптеке! - закричал директор. - Или ты думал, тебе будут поблажки, раз ты сын Савинова? Нет, брат, я работаю невзирая на лица. Такой у меня принцип".
На следующее утро я купил гипс. Он оказался очень дешевым, за двадцать копеек мне дали огромный кулек - плохо скрученный, из острого конца все время сыпалось. Я торопился в Дом культуры, почти бежал, но вдруг увидел - навстречу мне идет девушка, которая стояла у витрины магазина головных уборов в день моего провала на экзамене.
Она прошла мимо меня. И была еще красивей, чем тогда, на фоне меховых шапок-ушанок. Я стал смотреть ей вслед, но она скрылась за углом.
Тогда я побежал за нею. Решил ее сфотографировать. Подумал: выберу момент и сниму украдкой. Это несложно. Аппарат был со мной.
Я добежал до угла, но она как сквозь землю провалилась. Я стоял и оглядывался. Ее нигде не было. Уже собрался уходить, как вдруг увидел: стоит в шаге от меня. У киоска. Ест мороженое.
Я тоже купил мороженое. Определенного плана у меня не было, я просто ждал счастливого случая. Удобного момента, чтоб ее снять.
Некоторое время мы стояли рядом и ели. Но она купила мороженое гораздо раньше и поэтому доела быстрее. И пошла.
А я - следом. Гипс сыпался мне на брюки, на туфли, но останавливаться и закручивать кончик мне было некогда. Шла она быстро.
Потом побежала. К троллейбусной остановке подкатил троллейбус, и она в него впрыгнула. Я тоже.
В школе у меня был товарищ - Жорка. Он уже с восьмого класса стал заводить любовные романы - один за другим, без перерыва, иногда по два, по три сразу, и к десятому классу у него накопился колоссальный опыт. Все ребята бегали к нему советоваться как к специалисту. Между прочим, он любил, чтоб его называли "бабником". Обожал это слово, не было для него лучшей похвалы. Так вот, Жорка уверял, что взять в троллейбусе билет для незнакомой девушки- один из самых верных способов познакомиться. По его словам, этим способом он перезнакомился с уймой красавиц. Сначала они, как правило, возмущались: "С какой стати вы мне берете билет?" - или: "Что это вам взбрело в голову?", - но все же такое внимание было им приятно, и в конечном счете обязательно завязывался разговор. А остальное уже просто.
Об этом Жоркином методе я вспомнил, когда вошел а троллейбус. И решил им воспользоваться. Протянул кондукторше деньги и громко сказал: "Два билета". Но девушка тоже протянула деньги и сказала: "Один билет".
Это сбило кондукторшу с толку. Она удивилась, не могла понять, кому же я взял второй билет. Стала подозрительно оглядывать меня и в конце концов разозлилась. И закричала, чтоб я немедленно убирался отсюда вон, так как в троллейбусах запрещено есть мороженое.
Но я его не ел. Мороженое лежало на кульке с гипсом, я даже забыл о нем. Но кондукторша невзлюбила меня, она требовала, чтоб я немедленно вышел или немедленно выбросил мороженое.
Я не мог выйти. Ведь мне нужно было во что бы то ни стало сфотографировать девушку. Значит, я должен был выйти вместе с нею. А выбросить - куда? "Хоть в карман!" - закричала кондукторша.
Все пассажиры в троллейбусе давно уже наблюдали за нашей ссорой. И когда я откусил полмороженого и стал его проглатывать раздался громовой хохот. Шум поднялся, как на стадионе во время футбольного матча. Одни кричали: "Жми, парень, жми!" - другие: "Во дает!" - третьи: "Не торопись! Ангину заработаешь!"
Одним словом, я стал всеобщим посмешищем. Мне было так стыдно перед девушкой, что я уже не думал о фотографии. И когда кондукторша нажала кнопку и троллейбус остановился, я даже обрадовался. Задняя дверь распахнулась. "Пусть остается, - кричали люди. - Он уже доедает!" "Из него еще и какая-то мука сыплется!" - закричала в ответ кондукторша.
До самого Дома культуры я бежал, не останавливаясь. Кулек был уже почти пуст, но из него все равно сыпалось. Я был весь в гипсе - с головы до ног. Дыхание обжигало глотку - после мороженого воздух казался горячим, как из пустыни.
Только в аллее физкультурников я отдышался. Здесь никого не было. Метательница диска стояла в прежней позе, и отбитая рука ее дрожала на проволоке, как живая.
Из кулька все же высыпалось не все. Я развел остаток водой и замазал трещину со всех сторон
Гипс быстро затвердел, и рука перестала дрожать. Но вокруг запястья возникло утолщение. Как браслет. Тогда я слепил из последней щепотки гипса маленький кружочек и пришлепнул его к этому браслету.
Получилось: часы.
Тут появился директор. Он пришел посмотреть, как я справился с заданием, и похвалил меня. "Молодей, - сказал он. - Ты у меня тут со временем, пожалуй, скульптором сделаешься - вон какие часы вылепил. Только стрелки где? А циферблат? Давай, давай совершенствуйся. У нас в Доме культуры все условия для расцвета талантов есть".
3
Прошло несколько дней. И вот однажды мы с директором рассорились. Произошло это у него в кабинете, после игры в шахматы. Обычно он проигрывал мне, а тут неожиданно выиграл. В начале партии я зевнул ему фигуру, но к концу это забылось, и он думал, что выиграл своим умением. Был очень доволен, потирал свои огромные руки, улыбался, а потом сказал: "Вот с годок поработаешь, а дальше, если старательность увижу, поставлю тебя заведующим детским сектором".
Я спросил: "Зачем?" Он удивился: "Как - зачем?"- и добавил, что в свое время тоже был заведующим детским сектором. "А теперь видишь, кем стал!" "Кем? - спросил я. - Подумаешь!"
Я хотел сказать, что профессия директора мне не нравится, но он понял иначе. "Так, так… - сказал. - Маленькое место, да?" И вдруг громко закричал: "Ты думаешь, что раз сын известного артиста, так тебе в жизни положено больше, чем другим? Думаешь, и тебе быть птицей большого полета? Как раз наоборот! Наоборот! Я в журнале читал насчет наследственности, там прямо написано, что если отец - голова, то сын у него обязательно наоборот - дурак!"
И он захохотал, выкрикивая: "Ты нос кверху дерешь, а по науке все наоборот! Наоборот, слышишь!"