Мне кажется, что уже канул в прошлое период тоники, то есть стиха сугубо разговорного, ибо "отговорила роща золотая" и сегодня говорить особенно-то и не с кем. Времена публичности канули в Лету и сейчас немыслимо быть одновременно и "публичным" и Художником, что с такой беспощадной блистательностью доказали, предположим, Евтушенко и иже. Ибо эти "публицистичность" и "народность" со временем так или иначе превращается в самое обыкновенное хамство, взаимоунижения, хвастовство - поэтика и этика денщиков и кухарок.
Может быть, все-таки лучше "дарить кобылам из севрской муки" изваянные вазы?
Я для себя открыл новый период Возрождения, что ли, неоклассицизма, может быть, но это очень условные и упрощенные термины. Писал тернарные баллады… не столь, конечно, ново, но и не столь гнусно, как сентенция "для народа". Для всякого художника круг его читателей сужается с каждой секундой, и нужно иметь немалое мужество, чтобы смотреть в лицо легионам, в это двуглазое чудовище множественного числа и не окаменеть и не раствориться (ЖРУТ ЖИР!).
Сейчас обрабатываю эту свою летнюю книгу и хочу представить ее Вам не во фрагментах, а целиком выстроенную и перепечатанную. Для этого нужен еще приблизительно месяц.
Личных новостей у меня никаких. Кажется, Марина сама стала понимать, что ей нужно лечиться (раньше - наотрез отказывалась). Пытаются пристроить ее на какое-нибудь не очень привилегированное отделение в Бехтеревке, чтобы там лечили, а не потакали.
В Комарове - бабье лето. Теплынь, грибы. Море, как это ни странно для Балтики - чистая лазурь. И вообще осень - единственное время года, когда я оживаю и работаю, не потому что осень декоративна, а просто в ней нет того экстремизма весны, которую ненавижу. Тихо.
Близко знакомых тут нет, слава богу, никого нет - "здравствуйте", "до свидания". Тружусь. Кормят отвратительно, но я не так уж и прихотлив (вот - опять воспоминания о самом себе). Рад, что написал эту книгу и что смогу ее закончить без оглядок и прикидок. Два года я маразмировал, сейчас - в совершенно нормальной трудовой форме. Еще и очень много перевел и не очень скучных поэтов - польских классиков: неожиданно после Польши обнаружил, что не так уж плохо знаю польский.
Так что, как видите, Хлестаков расхвастался. Но это так.
Кулаков не оставляет своей Мысли и я, чем могу, помогу. (Чем могу?)
Сам я на это неспособен. Никак. Эти Мысли возникают неизбежно, но…
А самое главное - не болейте, пожалуйста!
Будьте здоровы! Обнимаю Вас! Василия Абгаровича!
Ваш В. Соснора
60
17. 7. 73
Дорогая Лиля Юрьевна!
Закончил сегодня набело совершенно новую повесть о Державине - заказал журнал "Нева", сегодня и отнесу, а там все в руках Господних.
Дело, наверное, кончится печально: стану заправским державиноведом! На-до-ел он мне! Кстати, могла бы получиться интересная работа "Державин - Маяковский". Эти два поэта поразительно похожи и по складу характера (не судьбы - это другое), и по своим общественным тенденциям, и по формальным приемам. Интересно, как Маяковский относился к Державину и знал ли его хорошо?
Теперь вот какое дело. Не знаю, говорил я Вам или нет, но давно, после разбора черновиков Маяковского "Про это", у меня возникла мысль написать "Легенду о Лиле Брик". Работа это не моментальная, а наоборот - очень серьезная и кропотливая. Поскольку она должна быть сугубо полемична и достаточно точна, придется переворошить груду воспоминаний и книг, брать интервью и т. д. Это - очень на много времени, ибо сейчас оторваться от всего и сесть, как Вы понимаете, - ни средств, ни сил. Но потихоньку, крупица за крупицей я давно откладываю в своей "позорно легкомысленной головенке".
Пожалуйста, сообщите мне, нет ли кем-нибудь написанной вашей биографии? На любом языке. Могли бы Вы, если я в ближайшее время буду в Москве, по возможности подробно рассказать вашу биографию и в связи с Маяковским, а в основном - вне его? Замысел достаточно злой: сравнение Личности Женщины и всей ненавидящей ее мелкой мерзости, завистливой и пошлой.
Поляки все присылают и присылают мне переводы моих стишков, - единственная страна, которая меня сейчас печатает.
А больше - ничего. Даже зимы - нет. Даже гриппом "Виктория", моим тезкой, - не заболел, пока. А весь Ленинград - валяется.
Новый год не столь уж и нов, для меня он не принесет решительно никаких новшеств в моей публикации.
Да ладно. Главное - будьте здоровы! Василий Абгарович - также! Обнимаю вас!
Ваш - В. Соснора
61
24. 1. 73
Дорогой мой Виктор Александрович, не думаю чтобы М<аяковск>ий хорошо знал Державина, и, вероятно, никак не относился к нему. Сейчас не спросишь! "Груды воспоминаний и книг" - почти все, за редким исключением, - несусветное вранье. Мне жаль Вас, если Вы всерьез собираетесь "ворошить" их.
Моей биографии никто никогда не писал, слава богу. Давно, еще при жизни М<аяковско>го, я начала писать большую автобиографическую книгу, но после гибели Примакова уничтожила все написанное, так как каждый день ждала обыска и не хотела, чтобы чекисты рылись в моих очень откровенных интимных воспоминаниях и глумились над ними. Написано было уже много, начиная с детства, с первых впечатлений, встреч, романов… Каждый листок я рвала в клочья, потом бросала в ведро, заливала крутым кипятком, превращала в тесто и понемногу спускала в уборную. Большую часть этого теста Аннушка выбросила в урны, на улицах.
Иногда я жалею об этом. Ведь "автобиография" это не только я, но и люди, которых я знала, и литературная борьба, и все прочее…
Сейчас Кулаков приедет к нам обедать. Это верно, что Вы получили приглашение из Франции? От кого?
Если Державин обогатит Вас, если приедете в Москву, если в Москве не загуляете, если буду жива - поговорим обо всем.
У нас тоже все болеют гриппом, но мы пока здоровы и оба обнимаем и любим Вас. Будьте и Вы здоровы.
Лили
62
20.3. 73
Дорогая Лиля Юрьевна!
Подробности моих домашних дел писать скушно и тошно. Виноваты оба: оба и должны расхлебывать.
Я сейчас, в общем-то, в нормальной форме: свободы - не ищу, покоя - нет, а если существует Высший суд - лишь суд земляных червей. Ад один - и даже в райских кущах.
У нас были перевыборы в Союзе, кто-то меня выдвинул в правление, и, как ни странно, - я прошел. Теперь я имею возможность поставить на правлении свое персональное дело по поводу публикаций, потому что книги нигде не приняты. Жить на подачки - рецензирование, выступления - считаю унизительным. Иностранные публикации (а их сейчас много, и ни от чего я не собираюсь отрекаться) создают угрозу серьезного одиоза моего и так шаткого имени.
На весь апрель еду в Дубулты. Буду перерабатывать повесть (обещают дать). Не до стихов. Хотя и перевожу кое-что, но 99 % моих переводов так далеки от стихов, как комар от орла.
Мой почтовый адрес теперь:
Ленинград
ул. Салтыкова-Щедрина, 23, кв. 8
Сосноре Еве Вульфовне (для Виктора)
там телефон: 72-88-59
Ну вот. Будьте здоровы! Обнимаю Вас и Василия Абгаровича.
Ваш - В. Соснора
П. С. В связи со всеми своими "семейными" пертурбациями сочинил афоризм: НЕ ТАК СТРАШЕН ЧЕРТ, КАК ЕГО МАРУСЯ.