- Ну, знаешь, - там девушка в белоснежном длинном платье с белым зонтиком в руке стоит, прислонившись к дереву. То ли барышня, то ли дама… Этот шедевр Ренуар создал в двадцативосьмилетнем возрасте - как раз в том году в его творчестве наметился перелом. Мне тоже двадцать восемь. Вот и захотелось помериться силами с Ренуаром. Сейчас натурщица приготовится… А, вот и она. Но как же так? Нет, это невозможно!
Натурщица, тихонько открыв дверь, вышла из мастерской в прихожую. Одного взгляда было довольно, чтобы понять - из замысла Сугано ничего не выйдет. Здоровья у нее действительно было в избытке. Я всегда считал неприличным судачить о женщинах, поэтому скажу лишь о самом общем впечатлении, как ни трудно выразить его словами. Перед нами было нечто вроде рисового колобка, завернутого в белый платок. На щеках женщины играл багровый румянец, дородность превышала все пределы возможного. В таком виде рисовать ее было нельзя.
- Да, немножко толстовата, - шепнул я Сугано, а он, простонав, сказал:
- В кимоно она не казалась такой толстой. Ничего не выйдет - это ясно. Ну просто хоть плачь. Что же, попробуем все-таки выйти в сад…
Мы подошли к вишне. Листьев на ней почти не было, осыпались.
- Стань-ка сюда, пожалуйста. - Видно было, что Сугано совсем пал духом.
- Слушаюсь, - нежнейшим голоском ответила женщина. Вид у нее был на редкость простодушный. Опустив глаза и подобрав подол платья, она стала в указанном месте. Сугано поглядел на нее, и глаза его едва не вылезли из орбит:
- Да ты что - босиком? Ведь я же дал тебе туфли вместе с платьем.
- Они мне немного жмут, и я…
- Не может быть! Просто у тебя слишком большие ноги. Нет, это невозможно! - он почти плакал.
- Я что-нибудь не так сделала? - женщина засмеялась, что было, пожалуй, жестоко по отношению к Сугано.
- Вздор! Вздор! Какая же ты Лиза? Да ты просто таитянка Гогена!
Отчаяние сделало Сугано грубым.
- Главное - освещение. Да подними же голову, черт тебя побери! И прекрати смеяться! Вздор, ах какой вздор! Из всего этого выйдет разве что карикатура!
Мне было жаль обоих - и Сугано, и модель, и, не в силах больше наблюдать эту сцену, я тихонько ушел домой.
Прошло около десяти дней, и вчера, возвращаясь с почты, что возле храма Китидзёдзи, я снова заглянул к Сугано. Помимо всего прочего, мне хотелось узнать, что сталось с натурщицей. Я позвонил у дверей - и вышла… она. Та самая натурщица. На ней был белый фартук.
- Вы? - на минуту я лишился дара речи.
- Да… - только и ответила она и, захихикав, исчезла в комнатах. Вместо нее появилась мать Сугано:
- Ой, а он отправился путешествовать. Настроение у него было в последние дни совсем никуда. Лучше, говорит, буду писать пейзажи. Почему-то такой нервный, такой раздражительный, ну просто ужас.
- Вот оно что… Да, не повезло ему… А она? Почему она здесь? Что, она так и осталась с того самого дня?
- Я решила взять ее к нам в служанки. Такая милая девушка. И мне полегче будет. В наше время такие нечасто попадаются.
- Вот оно что… Значит, вы, матушка, специально ходили в Уэно, чтобы подобрать себе служанку?
- Да нет, нет, что вы… - смеясь, отнекивалась она. - Я очень хотела, чтобы он нарисовал хорошую картину, и решила выбрать самую лучшую натурщицу. Но она так выделялась среди всех, кого мне показали. Так ее стало жалко! И вот слово за слово, расспросила ее о том, кто она и откуда, оказалось - совсем недавно приехала в Токио, кто-то сказал, что быть натурщицей - дело денежное, вот и попала сюда. И что ее ждет? А ведь она дочь рыбака из Босю. "Пусть лучше мой сын потерпит неудачу с картиной, - подумала я, - чем эта девушка потерпит неудачу со своей жизнью". Уж я-то знаю! Писать с нее картину, конечно, нельзя. Но у сына еще все впереди!
Да, художник ты или нет, жизнь - это работа, требующая терпения.
Беги, Мелос!
перевод С. Смолякова
Мелос был в ярости. Его переполняла решимость во что бы то ни стало низвергнуть жестокого тирана. Мелос ничего не понимал в государственных делах. Простой деревенский пастух, он играл на свирели и пас овец - так и проводил свои дни. Но вот к несправедливости Мелос был необычайно чувствителен. Сегодня еще до рассвета он покинул свою деревню, пересек долину, перевалил через горы и пришел в город Сиракузы, лежащий от его деревни на расстоянии 10 ри. У Мелоса не было ни отца, ни матери. И жены у него не было. Жил он вдвоем с младшей сестренкой - застенчивой шестнадцатилетней девушкой, недавно помолвленной с одним добропорядочным пастухом из их деревни. Вот Мелос и пришел в далекий город, чтобы купить сестре свадебный наряд и все необходимое для праздничной пирушки. Сначала он купил все, что нужно, а потом решил прогуляться по главной улице. В Сиракузах работал каменщиком друг детства Селинунт. Мелос собрался навестить его и радовался будущей встрече - они уже давненько не виделись. Неторопливо прогуливаясь, Мелос вдруг поймал себя на мысли: что-то странное случилось с этим городом. Слишком уж было тихо. Солнце уже зашло, и то, что в городе стало темно, было вполне естественно, однако - в чем же дело? - Мелос кожей чувствовал нависшую над городом тоску, и тоска эта никак не связана была с вечерними сумерками. При всей своей беспечности, Мелос все больше и больше тревожился. Встретив по пути группу молодых парней, он спросил их: "Что-нибудь случилось? Я был здесь два года назад, тогда даже ночью распевали песни - так было весело!" Парни отвернулись и прошли мимо, не сказав ни слова. Через некоторое время он встретил старика и на этот раз с нажимом, подчеркивая каждое слово, задал тот же вопрос. Старик не ответил. Тогда Мелос схватил его за грудки, хорошенько встряхнул и спросил еще раз. Старик, оглянувшись по сторонам, прошептал:
- Царь убивает людей.
- Зачем?!
- Верно, в сердце у него злоба - ни у кого нет такой черной души, как у нашего царя.
- И много он людей погубил?
- Много. Сначала зятя, мужа младшей сестры. Потом своего собственного наследника. Затем младшую сестру. Потом - ее сына. После этого - свою жену-царицу. И Алекса, придворного философа.
- Не может быть! Повелитель страны - сумасшедший?!
- Нет, он не изволит быть сумасшедшим. Дело в том, что он никому не верит. В последнее время он подозревает даже своих подданных - стоит зажить кому-то на широкую ногу, как царь приказывает взять в заложники кого-нибудь из его родни. Если тот человек не образумится, заложника распинают на кресте. Сегодня уже шесть человек казнили.
Выслушав старика, Мелос пришел в бешенство.
- Это чудовище, а не правитель! Такой, как он, недостоин жизни!
Мелос был бесхитростным человеком. Как есть, с котомкой за плечами, в которой лежали его покупки, пошел он прямо к царскому дворцу и вошел в ворота. Стражники тут же схватили его, а когда обыскали и нашли за пазухой нож, поднялся страшный шум. Мелоса привели прямо к царю.
- Что ты собирался сделать этим кинжалом? Отвечай! - тихо, но грозно спросил его тиран Дионисий. Лицо его было бледным, лоб рассекала морщина, глубокая, будто прорезанная ножом.
- Я собирался спасти город от рук тирана! - бесстрашно ответил Мелос.
- Что-что ты собирался сделать? - Лицо Дионисия выразило сострадание. - Эти людишки просто безнадежны… Ты и подобные тебе - разве можете вы понять мою одинокую душу?
- Замолчи! - оборвал его разгневанный Мелос. - Сомневаться в людях - это самый низкий порок. Что это за правитель, который не верит в верность своего народа?
- Да ведь это такие, как ты, научили меня тому, что самое правильное - это подозревать всех. На людей нельзя полагаться. Человек по природе своей - воплощенная жадность. Людям верить нельзя, - ворчливо ответил Дионисий и вздохнул. - А ведь я тоже хочу покоя и мира.
- А для чего тебе покой? Для того, чтобы легче было защищать свою власть? - насмешливо спросил Мелос. - Убивать невинных людей - таков твой мир?
- Замолчи, раб! - оборвал его царь, мгновенно вскинув голову. - Языком-то нетрудно молоть всякую наивную чушь! Я вижу людей насквозь, до самых потрохов, всю их подноготную. И когда тебя сейчас распнут, и ты будешь плакать и молить о пощаде - я тебя и слушать не стану!
- Ах, какой умный царь! Можешь гордиться собой! Я готов умереть. И я не буду просить тебя о пощаде. Только вот… - Мелос на мгновение запнулся и опустил голову. - Вот если бы ты согласился оказать мне последнюю услугу и отложить казнь на три дня… Я хочу выдать замуж свою единственную сестру. За эти три дня я сыграю свадьбу в своей деревне, а потом вернусь сюда.
- Глупец! - Дионисий хрипло рассмеялся. - Что за нелепое вранье! Ты говоришь, маленькая птичка вернется назад в клетку?
- Да, я вернусь, - твердо ответил Мелос. - Я умею держать слово. Отпусти меня только на три дня. Меня ждет сестра. Если ты мне не веришь, ладно - в городе живет один каменщик по имени Селинунт. Это мой самый близкий друг. Иди и возьми его в заложники. Я уйду, и если не вернусь сюда на третий день до захода солнца, казни его вместо меня. Прошу тебя, выполни мою просьбу.
Услышав эти слова, царь ухмыльнулся про себя и с жестокой радостью подумал: "Как нагло солгал! Разумеется, он не вернется. Что ж, может быть, сделать вид, что я обманут этим лжецом, и отпустить его на все четыре стороны? Это может оказаться забавным. Очень приятно будет казнить того, кого он оставит вместо себя. Вот почему я не верю людям, скажу я с грустным видом и прикажу распять заложника. Как мне хочется выставить этого лжеца напоказ всем бездельникам, которые называют себя честными людьми!"