Разбираясь с ворохом пособий по фонетике немецкого языка, я снова наткнулась на "антистрессовую" книжку Гути. Итак, первые два совета все-таки помогли. Посмотрим, что там у них предлагается еще? Совет номер три гласил: "Напишите письмо обо всем, что вас тревожит, а потом мысленно сожгите его или отправьте в космос". Что же, попытаться, по крайней мере, стоило. Я писала день, ночь, утро. Стирала написанное, снова писала. Сначала мое послание было полно эмоций, от которых я поспешила избавиться. Опять села за компьютер, попробовала изложить все в виде информационного бюллетеня. Я писала о наших колесах обозрения "Сити-вью", о контрактах, о менеджерах, пропадающих после подписания контракта, об аварии "моего" колеса в Поволжье… О том, как несправедливо поступили со мной Аркаша и Толяша… О счете один-ноль, кстати, тоже. Наконец, мое "письмо горечи" было окончено. Я еще раз его перечитала и отправила. Только не в глубины космоса, как советовала книжка Гути, а на личный мейл Вартаняна, добытый, разумеется верной Августой. "Один-один", – удовлетворенно пробормотала я, вспоминая постнолицего.
Удивительно, но именно Веденск предлагал мне одну работу за другой. Через неделю к моей нагрузке в театре прибавилось занятие в управлении порта, где трудились те самые немецкие партнеры, ради которых так старались артисты местной оперы. Речь шла о новом методе скоростной разгрузки-погрузки, который разработал российский инженер – он сам и внедрял метод вместе с партнерами из Гамбурга. Контракт переводчика с германской стороны закончился, порту срочно понадобился грамотный специалист, владеющий техническими терминами. Тут я и подвернулась.
В управлении порта меня сразу же провели в кабинет, где над огромными простынями чертежей склонилось несколько голов. Поздоровавшись, я подошла к столу.
– Вот, посмотрите, пожалуйста, – сразу же горячо заговорил молодой лобастый парень. – Ведь то, что тут переведено – абсурд! Это технически невозможно. Это противоречит всем законам физики!
– Погоди, не шуми в ухо, – осадил его другой сотрудник, простоватый с виду мужчина. У него были усы, по форме напоминавшие велосипедный руль. – Александра, вам чаю, кофе?
Я склонилась над местом в документации, отчеркнутым красным маркером. Потом попросила немецкий текст и стала вчитываться в мелкие строчки. Как-то неожиданно под правой рукой оказалась чашка с душистым жасминовым чаем.
Через пятнадцать минут все стало понятно. Мысленно возблагодарив судьбу за то, что в Москве мне не раз пришлось разбираться в хитросплетениях немецкого технического языка, я весело сказала:
– Тут небольшая ошибка в переводе. Вернее, разночтение. У термина много значений, и поэтому вместо "непрерывной подачи" вот тут получилось совсем другое. А если подставить это значение, то все сходится. Если хотите, давайте зайдем на сайт технических переводов в Интернете – я покажу точное значение.
Когда все убедились, что я права, "спецы" минут на пять погрузились в размышления. После чего в комнате радостно загудели мужские голоса. А потом в комнату ввалились бородатые плечистые немецкие партнеры, и сразу стало многолюдно и шумно. Я вертелась во все стороны, со скоростью автомата– ческого пулемета переводя русские фразы на немецкий и обратно.
Вскоре в комнате появился сам автор новаторского метода, Влад Басаргин.
Басаргин был чрезвычайно хорош собой. Высокий, с длинными ногами, выразительными руками. Глаза то серые, то голубые, в зависимости от освещения. Легкие волосы, взлетающие от малейшего дуновения ветерка… Он был похож на Аполлона, который величественно управляет четверкой коней на фронтоне Большого театра… Кто-то сообщил мне, что Влад обожает свой мотоцикл, который собрал сам, что каждый день на рассвете он мчится на нем к морю. Там в сарайчике у знакомого рыбака он хранит свой водный скутер, на котором рассекает жемчужно-розовые волны…
В работе Влад был стремителен, остроумен, легко вел разговор, умел настоять на своем. К сентябрю участок, на котором будет проводиться скоростная разгрузка, должен быть готов. Суда не будут стоять на рейде и ждать, пока закончится разгрузка других, потому что груз из трюмов будет переноситься сразу же в вагоны, а не на склад. И это означало кардинально новый распорядок работы всей этой махины – Веденского порта…
Наблюдать за пробными работами на экспериментальном участке было очень даже интересно: огромная решетчатая стрела крана с разинутой пастью ковша наклонилась над открытым трюмом. Вот пасть нырнула в трюм, с хрустом начала сдвигать челюсти, загребая руду. Челюсти захлопнулись, ковш, поднявшись над палубой, поплыл к шеренге вагонов на каменной стене пирса. Над железным вагоном с открытым верхом пасть разомкнулась, руда глухо рухнула в вагон, который дрогнул и осел. "Ура!" – ветер унес радостные крики в море. Метод действовал безотказно. Влада тормошили, поздравляли, а он, счастливый и словно хмельной от успеха, подставлял лицо солнцу. Как он был счастлив и как я ему завидовала в ту минуту..
Влад настолько располагал к себе, что уже спустя неделю я поведала ему о своих злоключениях.
– Если честно, то и мне пришлось поработать с "Сити-вью", – ошарашил он меня. – Я же менеджер, а это как солдат – куда пошлют, там и воюешь… Там такая штука, – он помедлил, – фирма, которая перепродает колесо обозрения, заключает два контракта – основной и дополнительный. В основном не предусмотрена компенсация или замена оборудования в случае, если произойдет авария. Это в мире бизнеса незаконно, да и вообще опасно. И все меньше российских компаний соглашаются заключать такие рисковые сделки. А продать– то эти чертовы колеса надо! В металлолом сдавать их хлопотно, да и накладно. Чтобы сбагрить свой хлам с рук, западная фирма "отстегивает" нашим нечистоплотным менеджерам "откат".
Я подавленно молчала. Влад неторопливо продолжил:
– Чемоданы и коробки с наличными ушли в далекое прошлое. Поэтому твои руководители получили деньги вполне законно, по второму, дополнительному, контракту. Якобы за шеф– монтаж. В твоем случае все пошло не по плану: случилась авария, нужно было найти козла отпущения, вот тебя и обвинили в том, что ты сорвала контракт… А деньги по второму соглашению твои шефы все же…
– …присвоили, – как в забытьи, закончила я за него фразу. – Вот почему исчезали все менеджеры, которые занимались этими контрактами…
– Видимо, да. Свидетелей, как правило, устраняют, помните главное правило детективных романов? – Он сочувственно посмотрел на мое изменившееся лицо. – Вы так переживаете? – с еще большим сочувствием осведомился он. – Вы же слышали поговорку, что жизнь полосатая?
– Только моя черная полоса все не заканчивается, – простонала я. – Давайте лучше прогуляемся, все равно наш рабочий день уже окончен.
– Куда пойдем?
– В парк Шмидта, – предложила я. – Оттуда, по крайней мере, не видно "Сити-вью".
Влад рассмеялся:
– Зачем вы обижаете это чудесное изобретение? В детстве я очень любил колесо обозрения. Только в моем родном городе его не было. И я очень переживал из-за этого.
– Вы любите свой родной город?
– И да, и нет. В Сыктывкаре живут мои родители, братья… Но, когда я приезжаю погостить, я стремлюсь скорее назад. Город кажется мне чужим, а люди… Особенно мужчины… Такое ощущение, что каждый когда-то отсидел. Конечно, это субъективно, но я так чувствую и вижу. А здесь мне хорошо.
– Но Веденск – маленький город, еще меньше Сыктывкара. Что здесь хорошего..
– Твой дядя прожил здесь всю свою жизнь, нет? – улыбнулся Влад. Мы и не заметили, как перешли на "ты"
– Дядя здесь родился и вырос, к тому же он был начальником порта. Что же держит тебя? Ведь свой метод ты мог применить и в большом городе… Значит, Веденск особенный?
– У меня здесь много свободы. И сейчас мне здесь интересно. Когда же моя работа тут станет пройденным этапом, я отправлюсь дальше. В Питер, в Москву, даже за рубеж. Но так, чтобы я мог вернуться. Но все равно для меня Веденск – не трамплин, откуда я могу отправиться куда-нибудь на повышение. Мне важно чувствовать себя на своем месте. Мама всегда мечтала жить в южном приморском городе, где цветут розы… Когда я приехал сюда впервые – глазам не поверил. Словно оказался в маминой мечте.
– Поэтому ты и остался здесь? Из-за мамы? И она – единственная женщина в твоей жизни? – неожиданно для себя я бесцеремонно вторглась в его личное пространство.
Влад рассмеялся и непринужденно сменил тему. Я не получила ответа от этого чертовски обаятельного и совершенно закрытого мужчины. У меня возникло чувство, что я ловлю и никак не могу накрыть ладонью солнечный зайчик. Влад был полностью открыт, внимателен, готов ответить на любой вопрос – и в то же время ускользал от меня, будто нарочно. Я мучительно пыталась вспомнить: кого же напоминают мне его повадки, жесты и эти резкие черты лица? Может, какого-то актера? Или знакомого? Словом, Влад был полон загадок, как пиратский сундук.