— Еще один прибор?
— Да... Я... мы... Понимаете, мы кое-кого с собой привезли.
— Вы кое-кого с собой привезли? — медленно повторила мисс Прайс.
— Да... Мы подумали, что вы не будете против. Всего на денек. Ему не нужно ни ночевать, ничего. — Кэри смотрела на мисс Прайс умоляюще, и щеки ее становились все розовее и розовее.
— Ему?!
— Его зовут Эмилиус Джонс. Мистер Джонс. Он чернокнижник, ужасно милый, честное слово.
— Мистер Джонс! — эхом откликнулась мисс Прайс. У нее в доме не останавливались мужчины с тех пор, как умер ее отец, а это было так давно, что не хотелось и вспоминать. Она позабыла все их привычки, позабыла, что они едят и о чем любят говорить.
— Кто он, ты сказала? — спросила мисс Прайс.
— Простой чернокнижник. Он когда-то жил поблизости, с тетей. Мы подумали, что у вас найдется много общего.
— А кто повезет его обратно? — нахмурилась мисс Прайс. — Нет, Кэри, это совершенно безрассудно с твоей стороны. Я решила, что это путешествие кровати будет последним. А вы подбираете незнакомых чернокнижников, хотя прекрасно знаете, что их надо отвозить домой, а это означает еще одну поездку. — Она сунула ноги в тапочки. — Где он, ты говоришь?
— У вас в спальне, — сказала Кэри. — На кровати.
Мисс Прайс была шокирована.
— О боже! Только этого еще не хватало. — Она сунула руки в рукава голубого фланелевого халата. — Как я буду одеваться и причесываться, и вообще? Кэри, я недовольна!
Мисс Прайс раздраженно дернула шнур, завязывая халат.
— Тебе придется отвести его вниз, завтракать, а я увижусь с ним позже.
Эмилиус смиренно шел за Кэри по лестнице, робко озираясь по сторонам. Вид у него был изумленный. Садясь за стол, он слегка покачнулся в сторону Пола, успевшего съесть половину своей овсянки.
— Что с вами, мистер Джонс? — заволновалась Кэри.
— Ничего, все в порядке.
— Вы такой бледный.
Эмилиус неуверенно провел рукой по растрепанным волосам.
— Просто удивлен немного, — сказал он, слабо улыбаясь.
Кэри смотрела на Эмилиуса с тревогой: она думала о мисс Прайс и начинала сомневаться, сможет ли он произвести нужное впечатление. При ярком дневном свете Эмилиуса трудно было назвать чистым: спутанные волосы клочьями висели над ушами, бледная кожа имела сероватый оттенок. Длинные тонкие руки оказались грязными, под ногтями чернели полоски. Дорогой бархат его отороченной мехом мантии весь был чем-то заляпан, и при движении от него пахло стряпней.
Времени на то, чтобы что-либо предпринять, не оставалось: на кухню стремительно вошла мисс Прайс — в лучшей своей розовой блузке, которую берегла для поездок в Лондон. Кэри показалось, что она волнуется. Эмилиус поднялся ей навстречу — худой и длинный, он навис над столом.
Одним быстрым взглядом мисс Прайс оценила его внешний вид.
— Итак, это мистер Джонс? — приветливо сказала она, ни к кому в отдельности не обращаясь.
— Эмилиус Джонс. Ваш слуга, мадам. Нет, — он склонился в глубоком поклоне, — ваш раб...
— Как поживаете? — поспешно вставила мисс Прайс.
— ... почитающий за честь, — настаивал Эмилиус, — поднять взор на ту, чье загадочное искусство проникает сквозь века подобно растению, которое простирает корни свои во мраке земли и вбирает питательные соки, выбрасывая побег и стебель и покрываясь листвой, чтобы, наконец, предстать во всем великолепии цветения, ослепляя благоговейный взор того, кто осмелится усомниться...
Мисс Прайс, слегка покраснев, двинулась к своему месту рядом с заварным чайником.
— Ах, оставьте! — воскликнула она с коротким смешком. — Я бы так не сказала. Вы добавляете сахар и молоко?
— Вы так щедры! — вскричал Эмилиус, очарованно глядя на мисс Прайс.
— Ну что вы. Садитесь же.
Эмилиус изумленно опустился на стул, не сводя с нее глаз.