Я засмеялась, но почувствовала себя виноватой: Роуэн уже давал мне одну книгу, а я так ее и не прочла, хотя честно собиралась это сделать. Это был роман Агаты Кристи "Загадка Ситтафорда", и я понятия не имела, с чего вдруг Роуэну пришло в голову дать его мне. Он принимал участие в подготовке одного мероприятия в доме Агаты Кристи на реке Дарт, только поэтому и стал читать ее книги. Но вряд ли там нашлось бы что-нибудь интересное для меня. Беллетристикой меня уже давно трудно было удивить.
- Похоже, это классная поэма, - сказала я. - Немного похоже на книгу, которую я сейчас рецензирую. Если не считать того, что книга, которую я рецензирую, совсем не классная.
- Что за книга?
- Ну, там о том, что конца света не будет и что всем нам предстоит жить вечно. Мне совсем не нравится, не знаю даже почему.
- Я не хочу жить вечно, - он едва заметно мотнул головой.
- Понятное дело. Я тоже.
- Какой смысл в вечной жизни? Жизнь и без того паршивая.
- Вот именно.
- У тебя все в порядке? - снова спросил он.
- Да. Кажется, ты сказал, что занялся йогой, или я это выдумала?
- Нет, ты не выдумала. Я действительно занялся йогой.
- Зачем?
Он пожал плечами.
- Колени болят. Старею. Вообще мы недавно вернулись из Индии - это было что-то вроде йога-отпуска. Пропустили Рождество, я доволен. А еще видели зимородков.
Я отвела глаза, и Роуэн снова погладил Бешу по голове. Я знала, что означает это небрежно брошенное "мы". Он и Лиз. У пар, долго живущих вместе, часто появляется такая привычка, я давно заметила - говоря о себе, они все время употребляют местоимение "мы". Каждый раз, когда я звоню маме и спрашиваю, как дела, она отвечает: "Спасибо, у нас все в порядке". Я никогда не говорила так о нас с Кристофером. Может, это приходит со временем. Правда, не очень-то понятно, в каких ситуациях мне использовать это самое "мы" - мы редко делали что-нибудь вместе. И между нами всегда что-нибудь да было не так. А после того как я поцеловалась с Роуэном, все стало еще хуже, потому что мне было ясно: раз я смогла поцеловать кого-то другого, Кристофера я теперь уже не смогу поцеловать никогда. С тех пор прошло пять месяцев, а он, кажется, так ничего и не заметил.
- Как Лиз? - решилась спросить я. - Все работает над книгой?
Два раза в год я вела семинары для авторов-призраков из "Орб букс" в занюханном отеле в Торки. Предполагалось, что на этих занятиях уже и без того талантливые писатели будут учиться тонкостям построения сюжета и структуры романа и главное - "методу "Орб букс"". Издательство не возражало против того, чтобы я за отдельную плату приглашала и каких-нибудь посторонних людей, поэтому каждый раз, когда назначалась дата семинара, я развешивала плакаты в книжной лавке у пристани, и обычно находилось двое-трое желающих. В прошлом году на семинар поехала и Лиз. Она хотела посвятить часть пенсионного времени тому, чтобы составить художественное описание жизни своих родителей в годы войны. Но, насколько мне было известно, на пенсию она так и не вышла: по-прежнему два раза в неделю отправлялась на поезде в Лондон, а в остальные дни работала дома.
- Вряд ли, - пожал плечами Роуэн.
- Понятно.
Он нагнулся и стал играть с ухом Беши - сначала распрямлял его, чтобы ухо стояло торчком, а потом толкал обратно.
- Хорошая у тебя собака, - сказал он.
- Я знаю. Спасибо. И очень терпеливо сносит твои издевательства над ее ушами.
- По-моему, ей нравится.
- Может быть.
- Я хотел тебе сказать… Я тут изучал разные культурные предсказания, связанные с предстоявшей гибелью "Титаника"…
Роуэн запнулся.
- И… И подумал о тебе.
Он посмотрел себе под ноги, потом - на ухо Беши и лишь затем - снова на меня.
- В смысле подумал, что тебе это будет интересно. И решил, что, может, стоит с тобой связаться.
- Связывайся со мной в любое время. - Я покраснела. - Напиши мне письмо по электронной почте. А что такое культурные предсказания?
- Это когда о трагедии пишут до того, как она произошла. Или рисуют о ней картины. Многие это сделали.
- Правда?
- Да.
- То есть тут речь о чем-то паранормальном? - Я непроизвольно сморщила нос.
- Нет, только о культурном. Эти предсказания были культурными, а не сверхъестественными.
- Как это?
- Ну это как… Ты слышала о "коттинглийских феях"?
Я помотала головой.
- Нет.
- Напомни мне, чтобы я как-нибудь тебе о них рассказал. Довольно интересный пример того, как люди решают верить во что-либо лишь потому, что им хочется в это верить. Пожалуй, всем сверхъестественным явлениям можно найти культурные объяснения, если хорошенько постараться.
- Что же, на "Титанике" они тоже были?
- Кто?
- Эти феи.
- Нет. Они были в том городе, где я родился.
- Я думала, ты родился где-то в Тихом океане.
- После Сан-Кристобаля я жил в Коттингли и только потом перебрался в Кембридж. Моя мать была родом из Коттингли, хотя к тому времени, как я уехал из Сан-Кристобаля, она уже умерла. Впрочем, феи все равно были задолго до этого. - Он нахмурился. - Когда-нибудь я расскажу тебе всю эту историю целиком, она слишком запутанная, сейчас не стоит и начинать. Я думал, может, ты о них слышала. Не знаю, зачем я вообще про это заговорил.
- Да ладно. А я знаю хороший анекдот об овцах и о том, как люди решают, во что им верить, - если хочешь, расскажу.
В сумерках я смогла разобрать улыбку у него на лице.
- Что же это за анекдот?
- В общем, биолог, математик, физик и философ едут в поезде по Шотландии. Из окна они видят черную овцу. Биолог говорит: "Все овцы в Шотландии черные!" Физик возражает: "Нельзя же так обобщать. Но мы можем с точностью утверждать, что как минимум одна овца в Шотландии - черная". Математик гладит себя по бороде и замечает: "В действительности мы знаем наверняка лишь то, что один бок у одной овцы в Шотландии - черный". А философ долго-долго смотрит в окно, размышляя обо всем об этом, и наконец заявляет: "Я не верю в овец". Мой отец любил рассказывать этот анекдот - ему казалось, что там говорится о ненадежности философии, а я всегда слушала его и думала, что анекдот-то как раз о ненадежности точных наук. Мой папа - физик.
Роуэн рассмеялся.
- Хороший анекдот. Мне нравятся овцы. Я в них верю.
- А ты знаешь, что они помнят человеческие лица десять лет и узнают людей на фотографиях?
- Значит, когда они таращатся на тебя с этим своим идиотским видом, на самом деле они запоминают твое лицо?
- Видимо, да.
- Как автоматы в Хитроу. Но зачем им это нужно?
- Кто ж их знает? Возможно, когда-нибудь они завладеют миром. Может, таков их план. Кстати, неплохой сюжет для очередного "зеба росса". Надо будет рассказать в "Орб букс".
Вообще-то мне не полагалось никому говорить про Зеба Росса, и все, кто работал над серией его книг, подписывали бумагу о неразглашении. Но, согласитесь, довольно трудно делать вид, будто не пишешь книгу, когда на самом деле ты ее пишешь, и к тому же почти все знали, что романы такого рода - дело рук "призраков", не знали этого разве что только те, кто все это читал, в особенности истинные поклонники Зеба, которые писали ему письма и спрашивали, какого цвета у него глаза и женат ли он.
Беша пыталась передними лапами забраться на Роуэна. Чтобы ее оттащить, мне пришлось нагнуться к нему, и в этот момент я вдруг подумала: интересно, а чем от меня пахнет? У меня и в мыслях не было смотреть ему в глаза, но я все-таки посмотрела и увидела, что они блестят от слез. Аллергия на цветение - вот что принято говорить в таких случаях: я, например, всегда так говорю, если не вовремя заплачу, но в феврале этот номер, конечно, не пройдет. Я представила себе, как Кристофер идет по набережной и видит, что я смотрю Роуэну в глаза, а потом замечает, как и мои глаза вдруг наполняются слезами, потому что, когда плачет кто-то очень для меня важный, мне всегда тоже хочется заплакать. Он так ничего и не знает о наших обедах и поцелуе. Я подумала, что, наверное, зря рассказала этот дурацкий анекдот об овцах, но, с другой стороны, Роуэн до сих пор улыбался. Я стояла и молчала.
- Зачем она это сделала? - вдруг спросил он.
- Кто?
- Либби. Зачем она столкнула машину в реку?
- Я тебе давным-давно о ней рассказывала. У нее любовная трагедия. Ты разве не слышал, о чем мы тут говорили?
- Нет. Я подошел как раз в тот момент, когда она ее столкнула.
- А. Понятно.
- Я никому не скажу.
- Спасибо.
- Забавно, как вещи уходят, правда?
- Ты о чем?
- О машине в реке. Раз! - и ушла на дно.
- Я уверена, что это только к лучшему.
Роуэн поднялся - ему пора было уходить. Я попрощалась с ним и зашагала прочь - мне казалось, что я айсберг. Айсберг, который тает. Я понятия не имела, что со мной происходит. Я ведь могла отправить ему письмо по электронной почте в любую минуту. Могла связаться с ним и рассказать, что прочитала книгу, которую он мне дал, но так этого и не сделала. Могла написать, что тот поцелуй был ошибкой и что мне страшно недостает нашей дружбы. Я шла и представляла себе, как возвращаюсь и спрашиваю, не из-за меня ли он пришел сюда сегодня, а он удивленно смотрит и говорит, что это всего-навсего совпадение.