- Докатился. Сам не знаешь, какая у тебя жизнь! Ну, ничего - завтра новую начнешь. Билет не потерял? - Гриня, сунув два пальца в верхний карман куртки, вытянул железнодорожный билет. - Повтори маршрут, - она требовательно смотрела на него.
- Все помню, Клава.
- Повтори.
Гриня заученно отбарабанил:
- Сутки на поезде, два часа на электричке… Село Кукушкино. Спросить Антонину Грушину.
- Забыл: дом под красной крышей!
Гриня кивнул, помолчал, робко спросил:
- Клава, а может, я еще пару дней покантуюсь? Напоследок?
Клава округлила глаза.
- Ты что!.. Ты что! Слово дал, а теперь девушку обмануть хочешь?
Гриня вздохнул. Боцман хлопнул его по плечу.
- Не тужи, Гриня! Тоська - баба что надо! Гриня усмехнулся:
- Лучше Клавы?
- Лучше!.. Ровно в два раза! - он развел руки, показывая габариты грининой невесты. - Во!.. Выпьем за нее!
Этого предложения только и ждали Патлатый и Лысый. Они опрокинули свои фужеры разом. А боцману Клава не дала налить, отобрала бутылку.
- Тебе хватит - грубить начал! - повернулась к Грине. - Я бы тебя сама отвезла, но этого, - кивнула на боцмана, - не могу оставить.
Боцман обиделся:
- Не доверяет!.. А мне, между прочим, корабль доверяют!
- На море тебе можно все доверить, на суше. - ничего! - отбрила Клава.
Оркестр перестал играть, и сразу в зале раздался громкий возглас:
- Маша, стриптиз!
Этот возглас подхватили по всему ресторану:
- Ма-ша, стрип-тиз! Ма-ша, стрип-тиз!!!
Маша, улыбаясь, вышла на авансцену. В зале наступила тишина. Поднялся барабанщик, несколько раз ударил по тарелочке.
- Объявляется лотерея-аукцион… Лот номер один - стриптиз Маши с поцелуем! Начальная цена поцелуя десять долларов США. Кто больше, господа?
Голос из зала:
- Пятнадцать!
- Пятнадцать - раз!.. Пятнадцать - два!
Голос из зала:
- Двадцать!
- Двадцать - раз!.. - начал барабанщик.
Голос из зала:
- Тридцать!
- Тридцать - раз!.. Тридцать - два!.. Тридцать…
Голос из зала:
- Сорок!
Барабанщик начал выкрикивать медленнее.
- Поцелуй Маши - сорок долларов - раз… Поцелуй Маши - сорок долларов - два… - он сделал паузу. - Сорок долларов… - он сделал очень большую паузу. Зал молчал.
- Сто! - громко сказал Гриня в тишине.
- Идиот! - еще громче сказала Клава в этой же тишине.
Стриптизерша Маша, посмотрев в сторону Грини, ласково улыбнулась. Лицо Клавы описать было трудно. Барабанщик зачастил:
- Сто долларов - раз. Сто долларов - два. Сто долларов - три! - ударил по тарелке.
Он сел, раздалась барабанная дробь. Свет погас. С двух сторон прожекторы осветили Машу. Маша несколько раз повернулась вокруг себя, демонстрируя длинные полные ножки. Снимать ей с себя было мало чего. Она расстегнула пояс, помахала им, потом одним движением руки сверху донизу расстегнула молнию своего мини-платья. Сдернула его с себя. Высокая грудь ее оголилась, бедра тоже, она осталась только в маленьких, отделанных кружевами трусиках. Маша повернулась еще раз, демонстрируя свою высокую грудь и крутые бедра. Зал зааплодировал. Не выдержав, из зала кто-то закричал:
- Даю еще сто! Раздевайся совсем!
Маша нежно улыбнулась:
- Совсем - только вместе с тобой, голубок!.. Выходи!
Зал заржал и снова зааплодировал. Кричавший не вышел. Маша, надела на себя платье. Свет зажегся, и она, сойдя с эстрады, направилась к столику Грини. Гриня поспешно крутил цифровой замок кейса, в нем что-то заело. Кейс открылся, как раз когда Маша подошла к столу. Он был наполнен пачками денег. Гриня достал из отдельного кармана кейса небольшую пачку двадцатидолларовых купюр, отсчитал пять штук и, поднявшись, вручил их Маше. Маша с улыбкой приняла деньги, изящным движением сунула их за отворот платья и, обвив двумя руками шею Грини, очень крепко поцеловала его в губы. Снова раздались аплодисменты. Боцман сидел не дыша, косясь на кругленькие ягодицы Маши, которые находились в одном сантиметре от его глаз.
Маша, поцеловав Гриню, ласково потрепала его ладошкой по лицу и пошла к эстраде. Боцман залпом выпил стопку водки. Гриня сел и тоже налил себе, не спеша выпил, повернулся к Клаве.
- Ты права, Клава, надо жениться.
Клава сидела насупившись, строго поджав губы. Под шумок хватил свой фужер и патлатый бич. Лысый ударил ладонью по столу, крикнул:
- Надо жениться! - опрокинул в рот фужер.
Клава, покачав головой, презрительно скривила губы.
- Ну до чего ж бесстыжие девки пошли. Я бы, например, и за миллион не разделась.
Захмелевший Пал Палыч не удержался:
- Ты, конечно, извини, Клава, но, я думаю, тебе этого никто и не предложит.
Клава с тем же презрением ответила:
- Конечно! Я порядочная женщина! - Сообразив, что имел в виду муж, вскочила. - Хам! - Со всего размаха она влепила боцману пощечину и, крепко стиснув сумочку, быстро двинулась к выходу.
За соседним столиком зааплодировали. Полуобернувшись, Клава бросила:
- Придешь пьяный - будешь ночевать за дверью. На коврике!
Боцман, проводив ее взглядом, усмехнулся.
- Как всегда она думает, что унесла все деньги, - подмигнул Грине боцман. Он приподнял ногу, отвернул брючину и, запустив руку под носок, вытянул пачку денег, хлопнул ею о стол. - Что ж, значит будем ночевать на коврике!.. Витек! - подал знак официанту.
Официант сделал ручкой.
- Пал Палыч, уже! - Подбежал к боцману. Тот вручил официанту несколько купюр.
Через некоторое время в оркестре снова поднялся барабанщик, ударил палкой по тарелке, объявил:
- По просьбе всеми любимого боцмана Пал Палыча - любимая песня плавбазы.
Оркестр заиграл вступительные такты. Маша подошла к микрофону, запела:
В Кейптаунском порту, с какао на борту,
"Жанетта" поправляла такелаж…
И прежде чем уйти в далекие пути,
На берег был отпущен экипаж.
Весь зал подхватил:
У них походочка, как в море лодочка,
У них ботиночки, как сундучки…
Лысый, улыбаясь, кивал в такт головой и, вдруг закатив, как ребенок, глазки, клюнул носом и опустил лицо в тарелку.
Патлатый с трудом поднялся и утвердился на ногах. Со стеклянным блеском в глазах налил полный фужер водки, коротко объявил:
- Тост!
Лысый приподнял из тарелки измазанное гарниром лицо, повторил:
- Тост! - И снова уронил голову.
Гриня взглянул на часы.
- Мне пора идти, ребята.
- Тост! - не унимался Патлатый.
- Я тебя провожу, - сказал Грине боцман и стал разливать "на посошок".
Патлатый рявкнул в третий раз. Он стекленел все больше.
- Тост!
- Валяй! - разрешил Грйня. Патлатый торжественно начал:
- Мой кореш Гриша Уголек сказал… - оглядел зал и громко задекламировал: - "Не, стригите деревья, кому это надо"?… - и вопросительно уставился на боцмана.
Не издав больше ни звука, он рухнул на пол между столом и подоконником, исчез из глаз.
Боцман спокойно повернулся и сделал знак швейцару. Тот, кивнув ему в ответ, нырнул в подсобку.
Гриня и боцман выпили, бросили в рот закуску.
Быстро подошли швейцар и официант. В руках у них были носилки. Деловито завалив на них Патлатого, ежи рысцой, словно санитары, помчались к выходу.
Гриня встал, взял свой кейс.
- Наливай по последней!
Швейцар и официант с носилками, на которых лежал вырубившийся Патлатый, быстро перебежали улицу и очутились в небольшом скверике. На скамейке сидела парочка.
- Извиняюсь, молодые люди, - попросил швейцар. Парочка молча снялась.
Швейцар и официант бережно вывалили на скамейку Патлатого и, свернув носилки, пошли назад.
У дверей они столкнулись с выходящими из ресторана Гриней и боцманом.
Боцман вынул купюру, сунул в верхний карман фирменной тужурки швейцара.
- Как жизнь, Степаныч… Нормально?
- Сейчас нормально, Пал Палыч, - носилки выдали, а раньше на руках приходилось таскать!
- Тогда свистни такси, Гриня опаздывает!
Швейцар передал носилки официанту, вынул свисток и громко засвистел.
От стоянки к ресторану направилась машина, и в это время перед ними резко затормозило другое такси, шофер приоткрыл дверь, спросил:
- Вам куда?
- На вокзал, - ответил Гриня.
- Падай.
Пал Палыч обнял Гриню.
- Сразу сообщи! Приедем с Клавой на свадьбу.
Гриня кивнул, уселся на переднее сиденье.
Шофер развернулся, и когда машина еще раз проезжала мимо ресторана, Гриня увидел, как оттуда швейцар и официант выносили очередного клиента.
Порядком закосевший, он развалился на переднем сиденье. Но кейс, лежащий на коленях, держал крепко. Таксист, посмотрев вперед, покосился на него, притормозил.
- Возьмем матрешку?
Гриня поднял глаза. На краю тротуара стояла миловидная блондинка с поднятой рукой. Через плечо у нее висела большая сумка на длинных ремнях. Короткая юбка едва прикрывала колени стройных ног. Грине она показалась очень красивой.
- Возьмем, если по дороге.
Таксист, перегнувшись через колени Грини, крикнул:
- Мы на вокзал.
- Ой, как хорошо! Мне тоже на вокзал! - обрадовалась блондинка.
Шурша плиссированной широкой юбкой, она уселась в машину. Салон сразу наполнился запахом дорогих духов. Гриня, втянув носом воздух, полуобернулся и небрежно бросил:
- "Магриф"?
- Ого! Редкий мужчина так разбирается в духах, - удивилась молодая женщина.