Жозеф любил, когда мать приходила в состояние вульгарной и упоительной веселости, которую только он один умел у нее вызывать. Иногда, когда ему бывало уж очень скучно, он шутил так весь вечер, даже в присутствии мсье Чжо, однако не столь откровенно. Например, когда мсье Чжо не танцевал и, сидя за столом, тихо напевал, глядя на Сюзанну, песенки, в которых содержалась, как ему казалось, подходящая к случаю двусмысленность, например: "Париж, люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя…", - Жозеф подхватывал: "Люблю тебя, люблю тебя, лю-ю-блю-ю тебя", довольно похоже изображая молодого телка. Всех это ужасно смешило, а мсье Чжо лишь еле-еле улыбался, и то это стоило ему больших усилий.
Однако чаще всего Жозеф танцевал, пил и почти не обращал внимания на мсье Чжо. Иногда он подходил поболтать с Агости, или шел в порт посмотреть, как грузится пароход, или просто отправлялся купаться на пляж. Он сообщал об этом Сюзанне и матери, они вставали и шли за ним, а сзади, правда, на расстоянии, следовал мсье Чжо. Когда Жозеф выпивал лишнего, он заявлял, что собирается доплыть до ближайшего острова, лежавшего в трех километрах от берега. Когда он был трезв, то ничего подобного ему в голову не приходило, но в такие вечера он считал, что это ему по плечу. На самом деле он, конечно, утонул бы, не доплыв и до середины пути. Мать сразу же начинала кричать. Она приказывала мсье Чжо завести лимузин. Только звук работающего мотора мог отвлечь Жозефа от его намерения. Мсье Чжо, который не без интереса относился к плану своего мучителя, повиновался явно неохотно.
И вот в один из таких вечеров в Раме Жозеф заговорил с мсье Чжо о Сюзанне и высказал ему раз и навсегда свою точку зрения. После чего уже больше не разговаривал с ним вообще, разве что спустя много времени, и относился к нему с королевским презрением.
Сюзанна, как обычно, танцевала с мсье Чжо. А мать уныло смотрела на них. От шампанского, особенно если она не добирала до нужной кондиции, она впадала в еще большую тоску при виде мсье Чжо. Хотя народу в зале было много и, главное, много пассажирок, Жозеф не танцевал. Может быть, ему надоело танцевать каждый вечер, а, может быть, решение поговорить с мсье Чжо отбило у него охоту к танцам.
Он смотрел, как тот танцует с Сюзанной - более вольно, чем обычно.
- Типичный неудачник, - сказал он вдруг.
Мать была не вполне согласна.
- Это ничего не значит. Большую неудачницу, чем я, найти трудно. - Она еще больше помрачнела. - И доказательство тому, что у меня нет другого выхода, кроме как выдать свою дочь за этого неудачника.
- Это разные вещи, - сказал Жозеф, - тебе просто не повезло. И, в сущности, ты права, это ничего не значит. Важно, чтобы он наконец решился. Надоело ждать.
- Я слишком много в жизни ждала, - захныкала мать. - Ждала, когда у меня будет своя земля, потом ждала, когда построят плотины. Даже разрешение на залог пяти гектаров я жду уже два года.
Жозеф посмотрел на нее, словно его вдруг озарило:
- Мы только и делаем всю жизнь, что чего-то ждем. Надо просто раз и навсегда решить, что мы не желаем больше ждать. Я поговорю с ним.
Мсье Чжо повел Сюзанну к столику. Пока они шли через зал, мать сказала:
- Иногда, когда я на него смотрю, мне кажется, что я вижу в нем собственную жизнь, и выглядит она весьма неказисто.
Как только мсье Чжо сел, Жозеф приступил к делу.
- Нам осточертела эта тягомотина, - объявил он. Мсье Чжо уже привык к его манере выражаться.
- Прошу прощения, - сказал он. - Сейчас закажем еще бутылку шампанского.
- Бутылка тут ни при чем, - продолжал Жозеф. - Тягомотину разводите вы.
Мсье Чжо покраснел до ушей.
- Мы говорили о вас, - сказала мать, - и пришли к выводу, что нам это надоело. Дело слишком затягивается, и всем ясно, как дважды два, чего вы добиваетесь. И то, что вы таскаете нас каждый вечер в Рам, не может никого обмануть.
- Вы уже целый месяц подыхаете от желания переспать с моей сестрой. По-моему, это ненормально. Я бы ни за что не выдержал.
Мсье Чжо опустил глаза. Сюзанна подумала, что он может сейчас встать и уйти. Но, вероятно, ему даже не пришло это в голову. Жозеф не был пьян, он говорил под действием тоски и отвращения, которые так долго и с таким трудом сдерживал, что теперь мать и Сюзанна не могли не почувствовать облегчения.
- Я не скрываю, - очень тихо проговорил мсье Чжо, - что питаю к вашей сестре очень глубокое чувство.
Он каждый день говорил Сюзанне о своих чувствах. "Я-то, если и выйду за него, то без всякого чувства. Я обхожусь без чувств". Жозеф ей был сейчас ближе, чем всегда.
- Расскажите кому-нибудь другому, - сказала мать неожиданно грубо, пытаясь подстроиться под тон Жозефа.
- Возможно, - сказал Жозеф, - но это не имеет отношения к делу. Вы должны жениться на ней, так надо. - Он кивком указал на мать. - Ей надо. Не мне. Чем дольше я вас знаю, тем меньше мне все это нравится.
Мсье Чжо кое-как овладел собой. Он упорно не подымал ресниц. Все смотрели на ставшее вдруг безглазым лицо этого человека, такого же слепого, как земельное ведомство, банк, Тихий океан, и чьи миллионы были для них такой же безликой, непреодолимой силой. Мсье Чжо мало что знал, но одно он знал твердо: жениться на Сюзанне он не может.
- Нельзя же вот так сразу жениться на девушке, с которой знаком всего две недели, - сказал он.
Жозеф улыбнулся. В принципе он был прав.
- В некоторых особых случаях, - сказал он, - можно решиться и за две недели. И это именно тот самый случай.
Мсье Чжо на мгновение поднял глаза. Он не понимал. Жозефу следовало бы попытаться растолковать ему все поподробнее, но это было сложно, и он не смог.
- Будь мы богаты, - сказала мать, - все было бы иначе. Богатые могут ждать хоть два года.
- Ничего не поделаешь, не понимаете, так не понимаете, - сказал Жозеф. - Но все будет или так, как я сказал, или никак.
Он подождал немного, потом добавил медленно и весомо:
- Дело не в том, что кто-то запрещает ей спать с кем ей вздумается, но вам, если вы хотите с ней переспать, придется сначала жениться. Считайте, что это наш способ плюнуть вам в рожу.
Мсье Чжо во второй раз поднял голову. Он был настолько поражен этой циничной откровенностью, что даже забыл обидеться. Впрочем, эти слова не были в полной мере адресованы ему. Непроизвольно возникал вопрос, не говорит ли Жозеф все это сам себе, просто чтобы высказать вслух то, что внезапно открыл, раз и навсегда решив для себя проблему всех и всяческих мсье Чжо.
- Я уже давно собирался вам это сказать, - добавил Жозеф.
- Вы очень жестоки, - сказал мсье Чжо. - Я бы ни за что не подумал…
Он лгал. Уже с неделю все ожидали этого взрыва.
- Никто не заставляет вас жениться, - сказала мать примирительно. - Мы вас просто предупредили.
Мсье Чжо проглотил и это. Его простодушие, вероятно, тронуло бы многих.
- К тому же, - сказал Жозеф, вдруг рассмеявшись, - то, что мы всё принимаем от вас - патефон, шампанское, - это ничего не меняет.
Мать бросила на мсье Чжо взгляд, где мелькнуло что-то похожее на жалость.
- Мы очень несчастные люди, - сказала она, как бы пытаясь оправдаться.
Мсье Чжо поднял наконец глаза на мать и счел, видимо, что несправедливость, которой его подвергают, требует объяснения.
- Я тоже никогда не был счастлив, - сказал он. - Меня всегда заставляли делать то, чего я не хотел. В последние две недели я хоть немного делал то, что мне хотелось, и вот…
Жозеф больше не обращал на него внимания.
- Перед уходом мне хочется потанцевать с тобой, - сказал он Сюзанне.
Он попросил папашу Барта поставить "Рамону". Они пошли танцевать. Жозеф ни слова не сказал Сюзанне о разговоре с мсье Чжо. Он говорил с ней о "Рамоне".
- Когда у меня будет хоть немного денег, я куплю новую пластинку с "Рамоной".
Мать смотрела из-за столика, как они танцуют. Мсье Чжо, сидя напротив, играл брильянтовым кольцом, снимая и надевая его.
- Он бывает иногда груб, - сказала мать, - но это не его вина, он ведь не получил никакого образования.
- Ей наплевать на меня, - тихо сказал мсье Чжо. - Она ни разу не возразила.
- Ну, вы так богаты…
- Это тут ни при чем, скорее наоборот.
Возможно, он был все-таки не такой дурак, как казалось.
- Я должен постоять за себя, - заявил он. Мать посмотрела на тех, с кем ему приходилось бороться. Они вальсировали под музыку "Рамоны". Это были красивые дети. Она все-таки вырастила красивых детей. Они радовались тому, что танцуют вместе. Мать нашла, что они похожи. У них были одинаковые плечи, ее плечи, одинаковый цвет лица, одинаковые волосы, чуть рыжеватые, тоже ее, и в глазах одинаковая счастливая дерзость. Сюзанна становилась все больше и больше похожей на Жозефа. Ей казалось, что дочь она знает лучше, чем сына.
- Она очень молода, - удрученно сказал мсье Чжо.
- Не так уж и молода, - сказала мать, улыбаясь. - Я на вашем месте женилась бы на ней.
Танец кончился. Жозеф даже не сел.
- Отваливаем, - сказал он.
С этого дня он вообще перестал разговаривать с мсье Чжо.
Они старались избегать друг друга. Но все они обращались теперь с мсье Чжо еще более бесцеремонно, чем раньше.