И эта холодная сволочь попадает в дупло четвертого зуба правой части верхней челюсти Иисуса Навина. И ему уже не до трубы. Вы, конечно, можете меня спросить, чего он раньше не подумал о дупле в четвертом зубе правой части верхней челюсти, но лучше не спрашивайте, чтобы я не подумал о вас, чего вы заслуживаете и об чем вы должны были подумать, прежде чем задать вопрос, если вы, конечно, хотели его задать. Ну не было в синайской пустыне стоматологической поликлиники! А дупло было. И холодный ветер был. И вот они соединились, образовав зубную боль в самый неподходящий момент. (А какой, интересно, момент можно считать для зубной боли подходящим?..)
И вот, вместо того чтобы рушить стены Иерихона трубным гласом, чтобы потом отобразить этот исторический факт в Книге Иисуса Навина, этот самый Навин стонал от боли. Но тут его верный сподвижник, первый свободный гражданин земли Израилевой Енох бен Гудим взял свой меч и одним взмахом вырубил четвертый зуб правой части верхней челюсти Иисуса Навина вместе со всей этой правой частью. Мол, чего мелочиться. Тут-то и раздался страшный рев, и именно от него и рухнули стены Иерихона! Они, глупышки, решили, что этот рев и есть звук трубы, от которого они и должны были рухнуть. Как это и будет написано в Книге Иисуса Навина. Ну, все равно битва состоялась. Как без битвы? Какой это, милостивые государи, блокбастер? Никакой! Всем было очень интересно. Даже солнце задержалось, чтобы посмотреть, чем это дело закончится. Ну, все произошло путем. Все нормально было, мои любезные читатели.
Так с Еноха бен Гудима и пошла рабочая династия зубных врачей Вайнштейнов. А почему бен Гудим стал Вайнштейном, мне неведомо. На все, как гласит народная мудрость, воля Божья. История хранит множество свидетельств, как Вайнштейны становились Воробьевыми, а другие Воробьевы – наоборот, Вайнштейнами. Как-то мы об этом уже упоминали. (Или упомним?.. Не могу вспомнить, кто перед кем или, наоборот, кем перед кто.)
А на трубе потом одно время играл один черный парень, которого звали Майлз. А была ли у него фамилия Навин, об том, судари мои, мне ничего неведомо. Патиной подернулась моя память, а осколки ее улетели в никуда, чтобы в каком-то неведомом будущем и таком же неведомом пространстве возродиться в каком-то другом качестве, в каком-то другом существе, о котором мне также ничего неведомо. Или вообще махнуть в межзвездное пространство, чтобы скрасить бесконечное одиночество межзвездного вакуума. Но не об том речь.
Так вот, когда еврейская часть Города отправилась в томлении духа томиться по своим еврейским будням, то христиане Города, затарившись чем надо, отправились в Магистрат, дабы решить проблему площади Обрезания, Осла и Шломо Грамотного, пред которой оказался бессилен коллективный разум евреев.
Итак, в поход в Магистрат собрались практически все христианские люди нашего Города. Для простоты более глубокого проникновения в глубь сюжета, я вынужден напомнить моему любезному читателю тех христиан различных конфессий, находящихся в нашем с Иркой Бунжурной городе на ПМЖ. С краткими пояснениями в отношении тех, о ком до сего момента я ничего не пояснял.
Ну, о главе Магистрата адмирале Аверкии Гундосовиче Желтове-Иорданском все сказано. Как в одной песне о любви. Также при нем была его дочь Нинель, о которой я вынужден сказать несколько слов, потому что в ее пребывании на этом свете, а точнее в нашем Городе, таилась некоторая таинственная тайна, которую я сейчас и раскрою. Ибо какая, милостивые мои господа, какая промежду нами может быть тайна, если ее нет во всем нашем Городе, а о наличии тайны я написал для интриги. Чтобы вы поняли, что все не так просто, как кажется, а еще проще. Вот в этом-то и заключается тайна. Нинель была Аверкию Гундосовичу не родной дочкой, а двоюродной. Ее отцом был двоюродный брат адмирала, о котором мне ничего не известно, кроме того, что он был двоюродным братом, а не просто братом, племянником или, не приведи Господь, шурином или золовкой жены Аверкия Гундосовича, потому что жены у него отродясь не водилось. Вот и держал он при себе Нинель в качестве двоюродной дочери, ибо какая может быть родная дочь без родной жены, да и кровное родство с Нинелью никакими документами не было подтверждено. То есть наименование "двоюродная дочь" я прилепил к Нинели, дабы не осквернять страницы моей книги словами из милицейских протоколов типа "сожительница" или пошлым "управительница". Что вызывает двусмысленные улыбки типа "мол, знаем, с чем она там управляется". Да и управительница у адмирала уже была, но из арабского квартала. И в христианском походе в Магистрат не участвовала.
О пане Кобечинском мы уже говорили. О его дочке Ванде мы упоминали в связи с повышенным содержанием тестостерона в организме Шломо Грамотного.
В этой же связи мы говорили об околоточном надзирателе Василии Акимовиче Швайко и сестре его Ксении Ивановне. Так вот, Ксения Ивановна тоже шла. А почему "Ивановна", а не "Акимовна", то это потом.
Шел отец Ипохондрий.
Шел лица и имени не имеющий Альгвазил. С его ходьбой были сложности, ибо, как я уже говорил, ходил он кругами и к нему для прямолинейности хождения был приставлен эрзац-органист баянист Алеха Петров. Который шел впереди Альгвазила и все время жарил на баяне, и Альгвазил шел прямо, ориентируясь на звуки баяна, потому что Алеха Петров специально в этих целях тоже шел прямо. Изредка останавливаясь, чтобы подобрать денежку, которую ему бросали встречные евреи, чтобы он побыстрее проходил.
Шел следователь П. П. Суходольский, который нес пожизненный крест в тщетной попытке раскрыть противоправную деятельность то ли ювелира, то ли фальшивомонетчика Аарона Шпигеля. С годами губернская, а также альтгальтская администрации о следователе забыли, и денежное довольствие ему выплачивал то ли ювелир, то ли фальшивомонетчик Аарон Шпигель. А вот чем выплачивал, ювелирными изделиями или фальшивыми монетами, мне доподлинно не известно. Во всяком случае, при оплате товаров повседневного спроса П. П. Суходольского никто не бил. Значит… А может, и потому, что в молодости силища у него была неимоверная, да и сейчас было ее ого-го, несмотря на остриженные некоей дамой по имени Далила, в состоянии алкогольного опьянения обоих, волосы. А почему силища все еще была ого-го?.. А вы догадайтесь… А потому что волосы снова отросли!
Шли прусские шпионы. Числом два. Их все в Городе знали. Потому что как можно не узнать прусских шпионов в ходячем торшере и в гаечном ключе, загримированном под кресло-каталку? Не узнать их мог только русский шпион, но его в Городе никогда и не было.
И, наконец, вы будете смеяться, шел сапожник Моше Лукич Риббентроп. Потому что шел он "на хвосте" в расчете на халявную водку, которую несли упомянутые выше христиане в Магистрат, чтобы решить проблему Осла и Шломо Грамотного, которую накануне не смогли решить евреи.
И шли еще какие-то неконкретные православные, о которых я ни в зуб ногой, но которые всегда присоединяются к какому-либо шествию в расчете на то, что это дело санкционировано и участие в шествии им зачтется.
Короче говоря, шел один верблюд, шел второй верблюд, шел целый караван… Джим-бала-бала, джим-бала-бала…
Да, я совсем забыл про маклера нашего, религиозного бисексуала Гутен Моргеновича де Сааведру. Как мы помним, со своим врожденным иудаизмом он был готов решить проблему частично, касаемо бритья Шломо, и даже намыленная кисточка была выхвачена из мыльно-пенной чаши, и обнажился бритвенный золингеновский станок реб Шмиловича, – но эстетические воззрения девицы Ирки Бунжурны помешали хотя бы частичному решению проблемы.
И вот теперь христианин де Сааведра из рода де Сааведров должен был оказать помощь христианской общине в решении вопроса, с коим не мог справиться иудей де Сааведра из рода де Сааведров. Сложно? А что вы хотите? Чтобы просто?.. Так я тоже хочу. Но не получается. Потому что сложно жить на этом свете, господа.
И вот народ христианский подошел к Магистрату, что привольно раскинулся в доме № 1 по улице Распоясавшегося Соломона. А других домов на этой улице не было. И вот, хочете вы или не хочете, а вам не спрашивают, но я просто вынужден рассказать (не лепо ли, братья, бяшете, а лепо или не лепо, как я уже говорил, вам не спрашивают) историю названия улицы Распоясавшегося Соломона.
История улицы распоясавшегося Соломона
Вы, конечно, понимаете, насколько должен быть распоясаться Соломон, который на самом деле был вовсе даже и не Соломоном, а Бенционом, чтобы его именем назвали улицу. Это тот Бенцион, который сейчас в Городе проходил по хлебному делу. В техные года ему навскидку был тридцатник, а на самом деле – двадцать девять лет. А тридцатник должен был стукнуть к вечеру того злополучного дня, наутро после которого улица и приобрела свое название.
Раньше он прозывался Беня Комедиант. Еще в хедере он проявлял недюжинные актерские способности.
Он запросто протыкал обе щеки сапожной иглой сапожника Моше Лукича Риббентропа, которому платил за иглу небольшую арендную плату. Потому что игла от крови ржавела и обувь, сшитая при посредстве ржавой иглы, не могла считаться кошерной и требовала чистки, которая требовала денег, потому что кто ж в те алчные времена первобытного капитализма будет забесплатно чистить ржавую от крови сапожную иглу.