Вот и вся благодарность за "бесцельно прожитые годы"! Я посмотрел на себя в зеркало. Не красавец, конечно, но не такой и страшный, как хотелось бы. Ну да, нос не армянский, не греческий, и ноздри немного врастопырку. Но ведь другие видят и ничего не говорят. Не обязательно хамить так обидно.
Единственный человек, который мне по-настоящему предан, - это Василий. Василий вызывает уважение своими размерами. Но не только. Он импозантен и внешне изыскан. Чего стоит только его бритая голова с пышным хвостиком! Раньше он работал у Филиппа Киркорова, но тот не стал его долго терпеть. Дело в том, что обаятельный Василий, находившийся в свите артиста, отвлекал внимание поклонников от основного действующего лица, потому и был уволен. В наших взаимоотношениях все по-другому. Я не столь популярен. Когда я выхожу в свет, народ сначала узнает Василия, а потом догадывается, что их "кумир" где-то рядом. Василий - мой охранник. Конечно, я бы хотел, чтобы он был "телохранителем", но в трудовом договоре записано - "охранник". Ничего тут не поделаешь.
И еще я бы хотел, чтобы он стал моим другом. Конечно, мы в разных "весовых категориях", и негласная табель о рангах свидетельствует, что это невозможно, поскольку не будет принято местным бомондом. Однако мысленно я часто обращаюсь к Василию как к идеалу друга и надежного партнера.
Сегодня у Василия день рождения, и я приготовил ему сюрприз, заблаговременно заказав у модного оружейника револьвер, обладающий уникальными свойствами. Я решил, что подарю его во время вечерней тусовки с самыми близкими друзьями-приятелями, продюсерами и музыкантами, обеспечивающими мои ежегодные адлерские турне.
И вот в самый разгар веселья я объявляю:
- Дорогие друзья, а сейчас разрешите поздравить с днем рождения моего верного охранника Василия. Я бы хотел выразить ему признательность и благодарность за службу. Надеюсь, что вы поддержите меня.
Все радостно хлопают в ладоши, а я продолжаю:
- Подарок - уникальный по красоте и качеству револьвер известного оружейника С. - я вручу сейчас, а поможет мне в этом человек, которого давно хочу вам представить.
- Человек - это, конечно, девушка, - выкрикивают мои догадливые гости, и я не могу отрицать очевидного факта.
- Да, друзья, вы до сих пор знали меня как мужчину, основательно подсевшего на курортные романы. Не скрою, были основания для распространения такого мнения. Более того, до некоторых пор я и сам о себе так думал. Но в прошлом году произошло невероятное событие: я встретил девушку своей мечты. Имя ее звучит, как море. Представьте, как только я ее увидел, сразу понял, что мы созданы друг для друга. Она окрылила меня, наполнила мою жизнь гармонией и смыслом, вдохновила на новые песни, и только благодаря ей мое творчество наконец обрело совершенную, неповторимую лирическую линию. Именно моей возлюбленной я посвятил те пронзительные строки, которые теперь поет вся страна. Давайте исполним их вместе и поприветствуем мою невесту - очаровательную мисс Мэри!
Я вооружаюсь микрофоном и начинаю в него орать:
Это тоска-доска,
Это любовь-морковь!..
Присутствующие подхватывают рефрен. Двери распахиваются, с очаровательной улыбкой в помещение вплывает моя адлерская любовь. И в этот торжественный момент что-то странное происходит с моими гостями. Один из них хватается за живот и сгибается почти пополам в неудержимом гомерическом хохоте, другой, раскрыв рот, кажется, навеки застыл в изумленной позе, третий озадаченно чешет в затылке… Я растерянно смотрю на друзей, пока мне наконец не объясняют, что это вовсе не Мэри, а известная проститутка Машка с адлерского побережья. И как сообщают мне это?! С едкой иронией и презрительным смехом! Мэри в ужасе от происходящего заламывает руки. Я оглушен неожиданным известием и почти невменяем. Видя это, один из приятелей хочет утешить меня, пытается обнять и говорит, мол, ничего страшного, и не такое в жизни бывает. В ярости отталкиваю его руку. Мой взгляд останавливается на револьвере, который только что собирался подарить, и я хватаюсь за него, как утопающий за спасательный круг.
Хладнокровно и даже с некоторым наслаждением одного за другим расстреливаю людей, так неосторожно попытавшихся унизить меня. Вот они корчатся сейчас у моих ног, как презренные твари, в предсмертных судорогах. Убиваю всех, кроме Мэри. Ее большие глаза застывают от ужаса, в них крик, которому не суждено вырваться.
Я протягиваю пистолет Василию:
- Пристрели, пожалуйста, эту сучку, а потом прибери тут.
Василий берет пистолет, смотрит на него, чуть колеблясь, а потом стреляет в меня. Удивленный, я опускаюсь на пол. На белой рубашке расплывается алое пятно. "Когда стреляют в упор, это очень больно", - проносится в моей голове.
Неожиданно "мертвые" статисты начинают подниматься с пола. Из соседней комнаты выходит девушка с огромным букетом роз и торжественной поступью направляется к Василию.
- Поздравляю вас, вы стали участником программы "Розыгрыш"! - объявляет она. "Ожившие" гости смеются и радостно хлопают в ладоши.
Вася совершенно обескуражен. Ему не до смеха, он в полном недоумении смотрит на меня.
- Как же так? - еле слышен его сдавленный голос. Я тоже не смеюсь, а медленно поднимаюсь, превозмогая боль.
- Вот так вот, - мрачно резюмирую я. - Ты уволен, Вася. С днем рождения тебя!
Круто развернувшись, ухожу со сцены. Я разочарован.
Батырская любовь
Хор-роший сайт "Одноклассники. ру". Хороший и, я бы сказал, полезный. Респект и уважуха тому, кто его создал. Благодаря Интернету мы, выпускники 1991 года 117-й уфимской школы, сумели наконец договориться о встрече и собраться в уютном ресторане на проспекте Октября.
Я был настолько нетерпелив, что пришел одним из первых, и тут же столкнулся с Урал-батыром - так в шутку называли любимца класса здоровяка-балагура, отчаянного хулигана Батыра Уралова.
- Батыр, наш военрук остался бы доволен твоей нынешней прической! - не смог не съязвить я при виде широкой плеши, занявшей место роскошной шевелюры.
- Ну-ну, Зоркий Сокол, рад видеть твои четыре глаза, - не остался он в долгу.
Мы обнялись.
- Может, по чуть-чуть за встречу? - предложил Батыр, кивнув в сторону бара. - А там и народ подтянется.
- А ты не алкоголик? Драться не будешь?
- Буду, но не сильно, - улыбнулся он, и мы направились к стойке.
Пронзительным крепким напитком ударили в голову воспоминания, шумным шампанским полилась беседа. Постепенно подходили одноклассники и одноклассницы. Фейерверк восклицаний-поцелуев, объятий-рукопожатий то угасал, то вспыхивал вновь.
Когда расселись за столики и начались официальные тосты, слово взял Батыр.
- Друзья, - начал он, - двадцать лет пролетело с тех пор…
В это время я заметил, что дверь ресторана отворилась и в зал вошла пышная рыжеволосая женщина. В руках она держала книгу размером с классный журнал. Никто не успел отреагировать на ее внезапное появление, как она мелкими быстрыми шажками пробралась с тыла к расчувствовавшемуся оратору и с размаху треснула печатным изданием по ничего не подозревавшей лысине.
- А-а-а! - вдохнул ресторан дружно, но выдохнуть не посмел и ошарашенно замер.
Батыр захлебнулся речью. Он не обернулся, лишь в запоздалой защите по-черепашьи втянул голову в плечи, ожидая нового удара. А потом в наступившей тишине раздались с детства знакомые озорные интонации батырского голоса:
- А вот и Ляйсян!
Точно! Как же я ее сразу не узнал? Это была Ляйсян Атнагулова, наша одноклассница!
Раздался дружный хохот: эти двое просто не выносили друг друга в школе - Батыр при каждом удобном случае драл Ляйсян за косы, та ревела от боли, но спуску не давала и при возможности от души лупила обидчика учебником. Помню, как взревел в бешенстве наш математик, обнаружив в тетради любимой ученицы свой плохо исполненный портрет с невинной, казалось бы, надписью: "Казел". За "козла" пришлось ответить. Расплата последовала незамедлительно: на первой же генуборке класса, когда Батыр, сидящий на стуле, вдруг вытянул ноги перед проходящей с ведром Ляйсян, та, не задумываясь, обдала его грязной водой. Сколько было восторгов, словами не передать, особенно по поводу залитых бумаг на столе классной руководительницы. И таких историй было немало.
Так что происходит сейчас в ресторанном зале? Это шутка или продолжение взаимной, ненависти? Не успел я ничего сообразить, как Батыр резко развернулся, с силой намотал на кулак огненные волосы женщины, притянул ее к себе так, что их лбы соприкоснулись, и заговорил, запинаясь в отчаянном волнении:
- Прости меня, родная, прости… Наверное, я трус… Я ведь любил тебя, любил и стыдился непрошеною беспокойного чувства. Считал его проявлением слабости. Грубостью пытался скрыть нежность к тебе. Как я виноват перед тобой, Ляйсян! Прости, но я все еще люблю тебя… Тихие слезы обозначились в глазах женщины:
- Дурачок, - наконец вымолвила она, - я целую жизнь ждала этой минуты.
Они обнялись. Свидетели рождения простого человеческого счастья ошеломленно молчали. Залетевшая с улицы боярышница закружила вверх к яркому свету лампы, совсем не боясь обжечься.