- И в этом наша беда, - продолжает Олег. - В моем представлении слова имеют цвет, и грандиозная по мощи семантика всегда окрашена красным. Еще совсем недавно слово было способно изменять мир. Слово всенародно любимого писателя казалось чистейшим откровением, непреложной истиной; волна общественного мнения, вызываемая словом, могла разрастись до цунами и обрушиться на власть - на тех людишек, которые должны принимать решения. Но, увы, вследствие глобального информационного взрыва произошла инфляция смысла, и слово превратилось в легкомысленную погремушку. Когда-то давно я поверил в лингвистику, рассчитывая в словах и их сочетаниях обрести модель совершенного устройства мира, но сейчас глубоко разочарован, причем вдвойне, ведь и любовь со временем свелась к пустым обещаниям.
- Ты вроде трезвый, - говорю, - а рассуждаешь, как пьяный.
- Вот именно, - соглашается Олег. - Это нужно немедленно исправить, пошли в общагу, я привез с собой водки.
* * *
Утро не самое свежее: бодун - он и в Чехии бодун. Пытаюсь как-то с ним справиться, поскольку сегодня предстоит выступить с докладом. Душ, аспирин, пиво - и через какое-то время несколько легчает.
Филологи собираются в актовом зале философского факультета. Здесь шумно. Объятия-рукопожатия, восклицания-поцелуи - друзья и подруги наконец-то свиделись после долгой разлуки, и рокот радостных встреч поднимается над головами двух сотен людей, словно дым сигарет, зависая и растворяясь под высоким потолком.
На входе получаю программку и бейджик с именем, который и нацепляю у сердца. В толпе выглядываю Максима Валерьевича. Он - звезда филологии и устроитель нашего шабаша - у стола президиума. Вокруг толпа восторженных почитателей его таланта, так что доступ к телу затруднен, тем не менее нужно засвидетельствовать почтение. Разя улыбкой и перегаром коллег по конференции, пробиваюсь к светилу. Светило, поблескивая лысиной при вспышках фотоаппаратов, дружески пожимает руку:
- Рад приветствовать вас, юноша! Как поживает дорогой Ибрагим Абрамович? Интеллигентнейший, я вам скажу, человек.
Прикидываюсь занудой и начинаю рассказывать о том, как поживает мой несравненный шеф, но, увы, Максим Валерьевич уже здоровается с новыми гостями, поэтому тут же затыкаюсь и иду искать себе место.
- Вы из Уфы? - женщина в сером машет мне. - Там у меня много знакомых. Идемте к нам, мы из Минска.
Подхожу, на бейджике имя - Анна Ильинична; с виду типичный вузовский препод-заучка, на шее невзрачные бусы из разноцветного агата, но мягкий говор и обаятельная улыбка подкупают. Опускаюсь на предложенный стул и… задыхаюсь от волнения: рядом со мной юное создание. Быть может, едва заметный аромат простеньких духов пронзает мою память - так, что в глазах на мгновение темнеет, а потом, как в кино, пролетают картинки безмятежного детства. Быть может, запахи одурманивают и сводят с ума? "Ужель та самая Татьяна?" С которой не очень удачно познакомил Шура? Она в пятнистой рыже-коричневой блузке, волосы свободно падают на плечи, а алый рот уже не кажется большим: наверное, не так размашисто водила сегодня помадой. Она радостно несет какую-то чушь, но я ее почти не слышу, оттого отвечаю невпопад и смущаюсь. Однако это не важно, важнее другое - то, что я чувствую рядом с собой женщину, это чувство пьянит и заглушает официальную часть открывшейся конференции.
Прихожу в себя, лишь когда начинаются доклады. Первыми слово получают хозяева нынешнего форума. Чех Зденек Пивко - его фамилия неизменно вызывает оживление и настраивает на мажорный лад - рассказывает нечто о языке дулебов. Пытаюсь сконцентрироваться на выступлении, но получается плохо.
И вот доклад прочитан, председательствующий - носатый, очкастый поляк Новак - просит задавать вопросы. Мы напрягаемся, доклад был сложный, в голове вертятся какие-то лексические значения, исторические изменения и прочая муть. Но вопросы нужны, хотя бы из элементарной вежливости. И тогда всех выручает Томас Нойер, полный лысеющий профессор из Кельна, известный любитель анекдотов и дамский угодник, который с искренним недоумением и неподражаемой иронией выдает: "Кто такие дулебы?" Реакция мгновенная, бурная, дружный хохот невозможно унять. Смеемся не над Томасом, а над самими собой, напрягшимися, как школьники на экзамене, ведь каждый из нас тоже имел смутное представление о дулебах, но никто никогда не посмел бы выказать коллегам свою невежественность. Никто, кроме гениального Томаса.
Зденек радостно делится сведениями о дулебах, и далее конференция движется легко и свободно: Шура рекламирует составленные им толковые словари украинской мовы, он чисто по-гоблински привез их для продажи, Олег разглагольствует об особенностях чешской фразеологии, моя соседка доводит публику до экстаза докладом о славянской лексике человеческого низа. Честно сказать, удивлен Татьяниной смелостью. Никогда не думал, что невинные алые губки могут выговаривать столь грубые слова. Наконец очередь доходит и до меня.
Встаю за трибуну, голова раскалывается от впечатлений. Смотрю на Максима Валерьевича, в переписке он одобрил мои тезисы, поэтому нет причин волноваться; перевожу взгляд на Олега, фактически он, а не престарелый Ибрагим Абрамович давно уже руководит моими исследованиями. Олег кивает. Мол, давай, не дрейфь. И я начинаю - начинаю с утверждения, что лексика всех мировых языков, самых разнородных по происхождению, развивается по единым семантическим моделям. И таких глобальных моделей ровно тридцать. Некоторые из них лежат на поверхности и заметны, как говорится, невооруженным глазом. Вот, например, значение "дерево" во всех языках развивает значение "глупец": в русском - дуб, дубина, пень, чурбан, чурка. Говорят же туп как дерево, пень пнем, дубина стоеросовая. То же в английском - block, woodenhead, немецком - Holzkopf, татарском - агач, китайском 
(му тоу). Таким образом, зная, что лох - это дерево, можно предугадать, что лексическая единица разовьет потенциально возможное, в данном случае реализованное, значение "глупец". Сравнение славянских слов со словами языка совершенно иного строя, никак не связанного происхождением со своими индоевропейскими собратьями, наиболее показательно.
Учитель, проникший в таинственную тьму, сказал: "Что касается способов, то передаваемое о них с глубокой древности представляет собой общий обзор, не исчерпывающий их утонченной подоплеки". Каждый раз при рассмотрении их у меня возникала мысль заполнить имеющиеся лакуны. Обобщенный опыт и старые образцы составили сей новый канон. И я швыряю в затихшую аудиторию одну модель за другой: значение "взять" дает новое значение "понять" - русское схватить, уловить, поймать (мысль), китайское - 
(чжуа чжу); "удариться" означает и "сойти с ума" - русское долбануться, стукнуться, чокнуться, шарахнуться, шибануться, китайское 
(иунь); модель "опуститься - получить сильное впечатление, удивиться" находит отражение в глаголах упасть, отпасть, западать, в выражениях зал так и лег, выпасть в осадок, в китайском языке модель представлена словом 
(цин дау). Замечаю в зале восхищенные глаза Татьяны и выдаю китайское выражение 
, что буквально значит Я упал, какая красивая девушка! Так перебираю все тридцать способов расширения значения слова и жду заслуженных аплодисментов, дабы раскланяться, и в этот момент снова становится плохо от вчерашних посиделок с Олегом и хочется быстрее рвануть отсюда на свежий воздух.
Но не тут-то было. Шура Хоменко дождался-таки звездного часа, своих пятнадцати минут славы. Он встает над залом яростный, как Геббельс, - сутулый тролль, пожирающий человечину, - и я понимаю: сейчас он превратит в прах мои бессмертные тезисы. Шура никогда не прет против авторитетов, даже если те несут откровенную ересь, здесь его магия бессильна, а вот меня попробует затроллить - спровоцировать на эмоции - и, когда завяжется перепалка, отойдет в сторонку и будет наблюдать, изображая из себя шибко умного. Балаган начинается, и я старательно записываю подвохи от Балаганова. Господи, как же меня тошнит!
- Во-первых, многоуважаемый Семен Аспосович, - Шура интонирует ехидство, - кто вам дал право обобщать и теоретизировать, словно вы не кандидат, без году неделя в должности старшего преподавателя, а академик научного учреждения? Имейте хотя бы совесть, раз вы настолько бестактны.
Во-вторых, эти ваши так называемые модели весьма бесформенны и условны. К тому же они вводят в заблуждение этимологов. Судить по-вашему, слово "лох" мотивировано "деревом", однако всем известно, что лох - это рыба.
В-третьих, у нас есть сомнение, что вы хоть как-то владеете китайским, поэтому демонстрируемые вами иероглифы - обыкновенная тарабарщина, которую не следует принимать на веру.
И в-последних, откуда взялось это круглое число "тридцать"? Да я прямо сейчас накидаю вам еще сотню подобных моделей.