Нужно заметить, что сегодня взять кредит в банке совсем несложно, но в 1997 году кредиты не раздавали направо и налево каждому лоху, в то время, для того чтобы начать процедуру кредитования, требовалось тесное знакомство с работниками банковской сферы. Вот эта задача и была поставлена перед моими сотрудниками - найти необходимый для таких случаев блат.
Задача непростая, но не следует забывать, что мы находились в центре приемной кампании в вуз, в самом ее сердце, а значит, для многих, страждущих пристроить любимые чада в институт, были людьми небесполезными. Оставалось отследить среди суетящихся просителей нужного человека. И такой вскоре нашелся. Пришел сам. Ровно через сутки суматошных поисков Булат и Андрюша забегают в кабинет и в один голос докладывают:
- Он идет по коридору!
- Кто он? Штирлиц?
- Тот, кто тебе нужен!
- А как вы догадались, что это именно он?
- Он сообщил охраннику, что пришел из правительства по важному делу, ему нужно переговорить с ответственным секретарем. Сам понимаешь, такие люди без причины с высот не спускаются. У него явно есть меркантильные интересы, так что давай не теряйся, пусть этот козел посодействует с кредитом.
- У этого козла действительно есть меркантильные интересы, - сказал, входя, высокий седой человек, одетый, несмотря на нестерпимую жару, в черный, несколько затасканный костюм. И широко улыбнулся, словно встретился с самым родным человеком.
Булат с Андрюшей переглянулись и, будучи людьми воспитанными, оставили нас одних. Гость протянул руку и представился:
- Василий Петрович.
Я пожал ее и почувствовал ничем не вытравляемый запах псины, исходящий от его кожи. На тыльной стороне руки посетителя красовалась татуировка: солнце и слово "Вася". Он заметил мой взгляд и усмехнулся:
- Ошибка молодости!
Я смутился и стал извиняться за подчиненных. "Как они могли поставить меня в столь дурацкое положение перед солидным гостем? - неслось в моей голове. - Да и какой же он козел? И не козел вовсе, а непринужденной веселостью напоминает скорее… фавна - получеловека, полукозла!"
Мы присели, и Василий Петрович пояснил цель визита. Оказывается, у него есть племянница, которая растет без родителей и судьба которой ему небезразлична. Было бы хорошо, если б нашелся порядочный человек, имеющий возможность поддержать юную особу в непростых для нее испытаниях. Он рад, что нечаянно услышал и о моих проблемах, и почтет за честь посодействовать хорошему человеку.
- О какой сумме идет речь, - поинтересовался неожиданный благодетель.
Я назвал.
- Считай, что она у тебя в кармане, - обнадежил, прощаясь, Василий Петрович, - жду тебя завтра у Сбербанка в 10.00 с документами и двумя оболтусами. Приготовься к некоторым издержкам. Сам я, понимаешь, бескорыстен, но надо будет отблагодарить хороших людей из банка.
Хорошие люди оставили себе почти треть полученной суммы, но зато я стал обладателем вожделенного кредита, а еще через некоторое время - новенькой "Лады". И это была классика - предел мечтаний многих автолюбителей! Сейчас вряд ли кто воспримет "шестерку" как серьезную машину, но тогда… Тогда, счастливый, я бежал к новому знакомому за помощью в получении государственных номеров. И тот снова помог. Передав ему небольшой конвертик для служащих госавтоинспекции, я практически без проволочек получил новенький номерной знак, правда цифра "666" на нем несколько смутила, и я вопросительно посмотрел на Василия Петровича.
- Так надо, - пояснил он. - Машина у тебя "шестерка", а значит, и номер полагается с шестерками. Должны же как-то гаишники отличать хорошего человека от всякой шушеры!
Я не стал возражать, пусть отличают.
* * *
С тех пор у меня началась другая жизнь. Не знаю, что проще: содержать жену или машину. Все свободное время уходило на мою красавицу. И ладно бы только время: автомобиль пожирал кучу денег на доукомплектацию, техобслуживание, заправку и прочие мелочи, так что, просыпаясь по утрам, я думал только об одном - где, у кого и сколько перезанять до следующей зарплаты. Однажды, когда я сидел по уши погрязший в финансовых расчетах, дверь общежитской комнаты распахнулась и вошла Иринка. За ее спиной висел походный рюкзачок, а голову покрывала огромная белая панама. Я почувствовал, как губы расходятся в широчайшей улыбке, и бросился обнимать жену. В юности мы оба увлекались туризмом, в одном из туристических походов я и познакомился с будущей супругой. Помню, меня умилили нелепая панама смешливой девушки и стильный рюкзачок, который, к удивлению, оказался вместительным и, кроме косметички, содержал массу полезных вещей. С тех пор панама и рюкзак стали семейным секретным кодом примирения. Их появление означало: "Вряд ли ты достоин прощения, мерзавец, но все-таки я люблю тебя! Забудем суетную городскую тоску и отправимся ловить счастливые мгновения за лучами закатного солнца!"
С того дня мы регулярно выезжали за город, стараясь брать от жизни как можно больше, но счастья поездки почему-то не прибавили. Жена с каждым днем становилась все грустнее и грустнее.
- Дурак, - сказала она наконец. - Зачем тебе машина, если ты живешь в общежитии. Приобрел бы сначала квартиру, а потом думал об автомобиле. Вот у Альбины муж…
Не могу терпеть, когда меня с кем-то сравнивают! Опять намекают, что я неудачник. Я психанул и… снова вернулся к сознательной холостяцкой жизни.
Надо ли говорить, что новая обида, нанесенная женой, жгла мое сердце? И когда стало совсем невмоготу от удручающих мыслей, я позвонил Василию Петровичу. Он внимательно выслушал и сказал:
- Квартира, молодой человек, - вопрос серьезный. Надо будет переговорить обстоятельно. Тянуть не будем, сейчас посоветуюсь с хорошими людьми, и давай встретимся.
На встречу он пришел с простоватым на вид мужиком лет сорока пяти с загоревшим, плохо выбритым красным лицом, на котором неуклюже топорщились короткие, как у Гитлера, усики. Мужик был владельцем небольшой строительной фирмы. Представился он Сергеем.
- Вы можете быть полезны друг другу, - улыбнулся Василий Петрович. - У Сережи дочь хочет поступить на психологию, а в квартирных вопросах он бог.
Бог квартирных вопросов был косноязычен и долго о чем-то мычал, пока я не понял, что самым подходящим вариантом для меня, как человека с долгами, является малосемейка, и если предложение устраивает, то он берется все организовать.
Ха! Устраивает ли меня?! Да я и думать о таком не смел! В лучшем случае надеялся снять однокомнатную квартиру в спальном районе. Тем не менее, я постарался не выдать распирающей меня радости и пожал строителю руку:
- Сергей, я вижу, вы хороший человек. Мы поладим.
Сережина дочка получила отличные результаты и поступила в вуз. А вскоре я купил квартиру в малосемейке на Революционной. Продавцом оказался слепой по имени Фагиль - обнищавший человек, который продажей квартиры надеялся выручить средства к существованию. Он всегда ходил с поводырем - племянником Ринатом, шустрым, по-взрослому серьезным подростком лет тринадцати, одетым в какое-то неописуемое тряпье. Возможно, взрослость ему придавала большая круглая тюбетейка, явно не соответствовавшая размерам его головы.
- А где ж ты сам будешь жить? - спросил я Фагиля.
- У сестры в соседнем доме, - ответил тот.
- Хорошо, если есть где, - сказал я и подписал необходимые бумаги.
Сережа прислал бригаду рабочих, которая сделала ремонт, и я вселился. Но не один: девушка с походными аксессуарами вновь была со мной. "Невероятно! - восхитилась Ирина, обозрев жилое пространство. - Тебя так ценят?!" Я картинно развел руками: "А ты как думала?!"
На новоселье, кроме коллег, пришли Василий Петрович, Сережа и с ними еще несколько хороших людей из общественной палаты, которых я совсем не знал. Гости пили, веселились, произносили хвалебные тосты-дифирамбы, и я чувствовал себя на волне успеха, с гордостью поглядывал на жену, вмиг превратившуюся в кроткую ласковую кошечку, и упивался заслуженным счастьем. Правда, в конце праздника Василий Петрович вернул меня к реальности.
- Рома, надо бы сделать конвертики хорошим людям, - он показал на пришедших с ним гостей, назвал сумму и добавил: - Это юристы, они сопровождали сделку.
- Разумеется, - ответил я, трезвея. - А…
- А мне не нужно. Я, сам понимаешь, бессребреник. К тому же твой друг.
Ну очень неприятно, когда друзья тебя дурят за твои же деньги!