- Да, достаточно часто. Если не каждые выходные, то, как минимум, два раза в месяц. Но Ника здесь проводит очень много времени. Вера Григорьевна обычно сама за ней ездит в город.
- Вы дружны со своей соседкой, Верой Григорьевной?
- Мы хорошие соседи. Нельзя сказать, что мы лучше подруги. Мы из разных поколений. Я ведь ровесница ее дочери. Подумать только, она была моего возраста, - снова поддалась эмоциям и, прикрыв рукой губы, заплакала Елена.
Олег Максимович не порывался успокаивать женщину. Он давно уже привык к таким ситуациям, и, признаться, в данном случае речь шла о простой человеческой жалости к чужому горю. А ему не один раз приходилось общаться с людьми, в жизни которых происходили несчастья. Вот и сейчас Вера Григорьевна и маленькая Ника были теми, у кого это горе произошло. Только смотреть на то, как они страдают, в этот раз он отправил сержанта, который, впрочем, тоже не сильно-то мнительный.
- Перед аварией к Вам подошла эта девочка, Ника. Что было потом? - не давал увлекаться сантиментами капитан.
- Да. Она спросила, чем я занимаюсь. Я ответила, что подрезаю кусты, - вдалась в подробности Елена.
Капитана мало интересовал дословный диалог женщины с пятилетним ребенком, но перебивать он не стал, дабы не сбивать ее с мысли.
- Потом выяснилось, что у нее сегодня день рожденье, и я решила подарить ей что-нибудь. Так просто, порадовать девчонку, - продолжила соседка, - я пошла в дом, достала шкатулку со всякой бижутерией, и опомниться не успела, как раздался громкий взрыв. Я побежала к окну, чтобы посмотреть...
- Постойте. Вы сказали, что услышали взрыв. А перед этим свиста колес от резкого торможения или звука самого удара машины о дерево слышно не было? - заострил внимание на важном в данной ситуации моменте Олег Максимович.
- Знаете, нет, - удивилась и сама женщина.
- То есть, Ваше внимание сразу привлек сам взрыв?
- Пожалуй, слова "привлек внимание" не совсем те. Я ужасно испугалась! Это произошло буквально у меня под окнами, - возбужденно сказала Елена.
- Хорошо, что было дальше?
- Когда я выглянула в окно, то заметила, как Вера Григорьевна с Никой на руках быстро заходит в дом. Тут же я увидела горящую машину. А после, когда вышла на улицу, поняла что это Мерседес Андрея.
- Где оставалась девочка в тот момент как Вы были в доме?
- Когда я уходила, она ждала меня возле двора. Так что, я думаю, она все видела, - с горечью выдохнула тетя Лена.
- До приезда милиции Вы все время находились на улице?
- Да
- Вера Григорьевна из дома больше не выходила?
- Нет. По крайней мере, я не заметила. Думаю, она не могла оставить бедную девочку одну в таком состоянии, - сделала умозаключение жалостливая соседка.
- Скажите, а перед тем как пойти в дом, ничего не обычного Вы не заметили?
- Нет. У нас тихий спокойный район. И, по-моему, перед аварией кроме нас с Никой вообще никого на улице не было.
- Может быть, какая-то не знакомая машина где-нибудь подозрительно была припаркована? - допытывался капитан.
- Нет, - тихо ответила Елена.
Олег Максимович был откровенно разочарован тем, что беседа с соседкой ни на йоту не прояснила ситуацию. Ничего существенно важного она не рассказала. Наверняка остальные соседи поведают то же самое - были в доме, и вдруг услышали взрыв. С тем только исключением, что перед происшествием они не разговаривали с Никой, которая в одно мгновенье лишилась обоих родителей. Но, тем не менее, капитан был тактичен и не выдал своего недовольства.
- Что ж, спасибо, Вы очень нам помогли, - сказал он дежурную фразу, и попрощавшись, покинул дом Елены.
Улица значительно опустела. Народ, глазевший на то, как работают государственные службы, удовлетворив свое любопытство, разошелся по домам. Пожарные, сделав свое дело, давно уехали. Медработники погрузили в свою машину мертвые тела и повезли их в морг. Остались только милиционеры, которые после того как выяснили, что никто ничего не видел, просто скучали возле "бобика" в ожидании своего начальника.
- Ну что, опросили местный люд? - обратился к коллегам Олег Максимович.
- Так точно, товарищ капитан, - ответили милиционеры.
- И что удалось выяснить?
- То, что никто из них не видел как случилась авария, - отчитался высокий лейтенант, - все вышли на улицу после взрыва. Точней, из-за него и повыбегали из домов.
- Понятно, - протянул капитан, - Маслов, что там с семьей погибших? Как ребенок? Что сказали врачи, в каком она состоянии?
- Ничего не сказали. Они ее даже не видели, - ответил сержант.
- Что значит, не видели? Маслов, я тебе, что сказал сделать?!
- Как Вы мне и приказали, я позвал врачей из неотложки, и мы пошли в дом, на который показала соседка. Но пожилая женщина, которая открыла нам дверь, сказала, что сейчас не будет ни с кем разговаривать, - растерянно оправдывался сержант Маслов, - медики попросили осмотреть девочку, чтобы, если что, оказать квалифицированную помощь, но бабушка сообщила, что внучка на улицу сегодня не выходила и, соответственно, еще не знает о гибели родителей. Поэтому ни в каком осмотре и, тем более помощи, не нуждается.
- Не выходила на улицу?! Так соседка ж сказала..., - совсем запутался капитан, - Ну и кто из них врет? И главное, зачем, - добавил он после трех секундной паузы.
- Я не знаю. Но бабуля с нами разговаривать не стала, - пожал плечами сержант, - Хотя, с другой стороны, ее можно понять. Родную дочь все-таки потеряла.
Капитан на какое-то время задумался.
- Ладно, поехали в отделение, - скомандовал Олег Максимович, забираясь в милицейский уазик.
Заревел мотор, и машина тронулась с места.
На обочине остался сидеть тот самый черный котенок, на которого в суматохи никто даже не обратил внимание. Он проводил взглядом отъезжающий автомобиль, и после этого сам скрылся за деревьями.
О какой квалифицированной помощи шла речь? Что могли предложить хладнокровные эскулапы? Ввести бедному ребенку дозу успокоительного и посоветовать обратиться к детскому психологу. Нет, в таком содействии. Вера Григорьевна видела только вред для своей внучки. Она ни за что в жизни не подпустила бы к Нике чужих людей, которые лезли бы к ней в душу, следуя конспектам из мединститутов.
Она предпочла солгать о том, что Ника не видела эту страшную аварию, дабы "всезнающие" врачи не начали проявлять инициативу, навязывая свою профессиональную помощь.
Никто не знал Нику лучше, чем ее бабушка, и лишь она могла хоть как-то облегчить страдания маленькой девочки, которая переживала смерть обоих родителей. Более того, только Вере Григорьевне была известна истинная причина, по которой произошла эта трагедия, и ей было необходимо скрыть ее от Ники.
Не смотря на то, что душа любящей матери рвалась на части и боль от потери родных людей стремилась овладеть ее разумом, Вера Григорьевна держала себя в руках, осознавая насколько она нужна сейчас Нике. Время лучший доктор, и она понимала это лучше, чем кто-либо другой. Но, для того чтобы эффект от его лечения наступил как можно быстрей и период до первых признаков улучшения был не таким фатальным, надо было устранить любые напоминания о случившемся.
На следующий же день, взяв с собой все имеющиеся в доме деньги и ценности, а также только необходимые вещи, бабушка вместе с внучкой уехала в чужой город, где до этого никогда не была Ника, да и она сама. Поселившись в гостинице, Вера Григорьевна позвонила отцу Андрея:
- Миша, здравствуй, - дождалась она ответа с той стороны.
- Вера! Как вы там, как Ника?! - тревожно спросил сват, - мы только приземлились. Сейчас выезжаем из города, скоро будем у вас.
- Миша, послушай меня и, пожалуйста, не перебивай. Мы с Никой уехали, - с волнением в голосе начала говорить Вера Григорьевна, - наши дети в городском морге. Все вопросы относительно похорон возьмите на себя. Ключ от дома в почтовом ящике.
- Что ты такое говоришь?! Куда вы уехали? Я ничего не понимаю! - растерялся Михаил Юрьевич.
- - Пожалуйста, дослушай. Нике нельзя там оставаться. Сейчас нужно, чтобы она как можно меньше думала о том, что случилось. А там, где она жила раньше, все будет напоминать ей о родителях. В мой дом мы больше не вернемся, поэтому мне понадобится твоя помощь. Я на днях вышлю тебе доверенность на продажу недвижимости, прошу тебя, займись этим после похорон.
Михаил Юрьевич был ошарашен таким поступком Веры Григорьевны. Днем раньше она позвонила ему на мобильный телефон и сама лично сообщила о несчастье, которое случилось с их детьми. При этом она ни словом не обмолвилась о том, что собирается предпринять подобные, откровенно шокирующие, действия.
Любящий отец тяжело переживал потерю родного сына, но будучи настоящим мужчиной, Михаил Юрьевич проявлял максимальную сдержанность. Расценив поведение Веры Григорьевны как истерику, он взялся уговаривать ее:
- Вера, я тебя понимаю. Нам всем сейчас очень тяжело. Но такие решения нельзя принимать на фоне эмоций. Это и наша внучка! Мы не имеем права лишать ее возможности попрощаться со своими родителями! Вы где сейчас?!
- Миша, ты меня не слушаешь! Я делаю это ради Ники. Поверь мне, не стоит из-за людских предрассудков подвергать ее таким испытаниям. Пройдет время, и она сама решит, когда будет готова приехать и почтить их память.