Содержание:
Информация об издании 1
Посвящение / Эпиграф 1
Ком крэка размером с "Ритц" 1
Инсектопия 5
Европейская история 8
Тоже Дейв 13
Любовь и забота 15
Крутые-крутые игрушки для крутых-крутых мальчиков 20
Неисправности в "вольво"-760-турбо: инструкция 29
Премия для извращенца 33
Содержание 46
Информация об издании (2) 46
Читайте в серии "Английская линия": 46
Наши серии: 46
Книги Издательского дома "Флюид", выпущенные под торговой маркой FreeFly™, можно приобрести 47
Примечания 47
Уилл Селф - Крутые-крутые игрушки для крутых-крутых мальчиков
(Will Self - Tough, Tough Toys for Tough, Tough Boys)
Информация об издании
УДК 821.111-34
ББК 84(4Вел)-44
С29
Защиту интеллектуальной собственности и прав "Издательского дома "Флюид"" осуществляет юридическая компания "Ведение специальных проектов"
Перевод с английского Н. Головина, А. Логиновой, О. Пулена, О. Сергеевой, А. Финогеновой
Художественное оформление серии В. Коротаевой
Селф У.
Пер. с англ. - М.: ИД "Флюид", 2010. - 304 с. - Английская линия.
Уилл Селф (р. 1961) - один из самых ярких современных английских прозаиков, "мастер эпатажа и язвительный насмешник с необычайным полетом фантазии".
Критики находят в его творчестве влияние таких не похожих друг на друга авторов, как Франц Кафка, Уильям С. Берроуз, Мартин Эмис, Виктор Пелевин.
С каждым прикосновением к прозе У. Селфа убеждаешься, что он еще более не прост, чем кажется с первого взгляда. Его фантастические конструкции, символические параллели и метафизические заключения произрастают из почвы повседневности, как цветы лотоса из болотной тины, с особенной отчетливостью выделяясь на ее фоне. Автор заставляет нас поверить в полную реальность происходящего, которая то и дело подтверждается десятками и сотнями конкретных деталей, заставляя удивляться и сопереживать, восхищаться и утирать слезы от смеха.
ISBN 978-5-98358-277-4
© Will Self, 1998
© Головин Н., Логинова А., Пулен О., Сергеева О., Финогенова А., перевод, 2010
© ООО "ИД "Флюид", 2010
Посвящение / Эпиграф
Прекрасному человеку Фарре Анвар и - как всегда, с благодарностью - Д.И.О.
Жизнь - это сон, который не дает мне заснуть.
Оскар Уайльд
Ком крэка размером с "Ритц"
Здание - массивное, грандиозное. У основания - огромные арки, составляющие колоннаду, вгрызающуюся в его жесткую шкуру. В центре - высокие прозрачные двери со столбами по обе стороны. В середине фасада - фронтон, и на нем через каждые двадцать футов - бесстрастные лица древних богов и богинь. Над ними - ряды окон, каждое - как сияющий глаз. Все строение - плотное, угловатое, прочное и белое - молочного цвета, полупрозрачно-белесое.
Над главным входом - вывеска, буквы которой составлены из белых лампочек. Она гласит: "РИТЦ". Тембе глядит на шикарный отель. Глядит, затем перебегает Пикадилли, лавируя между машин - визжащих такси, гудящих грузовиков, сигналящих автобусов. Поднимается ко входу. Швейцар неподвижен, стоит на посту у медленно вращающейся двери. Он тоже белый - молочного, полупрозрачно-белесого цвета. Белое лицо, белые руки; тяжелое пальто, почти касающееся земли окаменевшими складками - молочными, полупрозрачно-белесыми.
Тембе вытягивает черную руку. Прикладывает ладонь к колонне у двери. Наслаждается контрастом: черные с желтой окаемкой пальцы на молочном, полупрозрачно-белесом. Ковыряет колонну - так, как школьник ковыряет штукатурку. Отколупывает кусочек стены. Швейцар смотрит мимо него незрячими, молочного, полупрозрачно-белесого цвета глазами.
Тембе достает из кармана ветровки стеклянную трубку для крэка и крошит в пирексовую чашку кусочек стены. Кладет трубку на землю, у основания белой стены, а из другого кармана достает горелку. Зажигает ее опасной спичкой, чиркнув о джинсы. Горелка полыхает желтым; Тембе прикручивает пламя до шипящего синего язычка. Берет в руки трубку и, зажав чубук сухими губами, начинает поглаживать чашку синим язычком огня.
Крошки крэка в трубке тают, превращаясь в миниатюрный Анхель дыма, падающего в округлую чашку, кипя и бурля, Тембе затягивается, затягивается и затягивается, чувствуя, как изнутри поднимается волна кайфа, как она поднимается снаружи, стирая различия между вне и внутри. Он затягивается, затягивается, пока от него не остается больше ничего, кроме самого процесса, самой затяжки: ветровой конус с летящим сквозь него вихрем дыма.
Я его курю, думает, а возможно, только чувствует, он. Я курю ком крэка размером с "Ритц".
Когда Дэнни демобилизовался после "Бури в пустыне", он вернулся в Харлесден на северо-западе Лондона. Не то чтобы ему так нравился район - кому вообще он может нравиться? - но все его друзья были здесь, все те, с кем вместе он рос. И здесь же был его дядя, Даркус, - после смерти Хетти заботиться о нем было некому.
Денни не хотелось думать, что он несет ответственность за Даркуса. Он даже не знал, приходится ли старик ему просто дядей, а не двоюродным или даже троюродным. Хетти никогда не придавала особого значения формальным семейным связям и не заморачивалась на тему родственных отношений детей и взрослых. Ее больше волновали практические вопросы: кто кого кормит, кто с кем спит, кто кому не дает прогуливать школу. Может быть, Даркус приходился Дэнни родным отцом - а может, и вовсе чужим человеком.
Мать Дэнни - Корал, о которой он, по сути, ничего не знал, нарекла его другим именем - Банту. Дэнни был Банту, а его младший брат звался Тембе. Корал сказала тете Хетти, что их отец родом из Африки, отсюда и имена, однако сам он никогда в это не верил.
- Толку-то от имен, а? - сказал свеженареченный Дэнни брату, когда они сидели на скамейке у харлесденской станции метро, попивая молочный коктейль и наблюдая за бомжами, клянчащими мелочь на бухло. - Кретинские имена нам дали, если уж на то пошло. Банту! Тембе! Мать думала, что они все такие клевые и африканские, да только хрена лысого она знала. Банту - это, твою мать, племя , а Тембе - ваще жанр музыки .
- Мне по фигу, - ответил Тембе. - Мне мое имя нравится. Я теперь поднялся... - он выпятил грудь, пытаясь заполнить ветровку, - и всем скажу, чтобы звали меня Тембе - так хоть кликуху тупую не навесят или еще чего.
Тембе было девятнадцать - высокий, тощий пацан с желтовато-черной кожей и плоскими чертами лица.
Денни презрительно цыкнул:
- Ты сраный торчок, Тембе, хорош втирать. Тебе повезло, что я вернулся, займусь тобой теперь.
Два брата сидели на скамейке, передавая друг другу молочный коктейль. Дэнни было двадцать пять, и Тембе вынужден был признать - выглядел он отлично. Крутой - без вопросов, с этим никто бы не стал спорить. Он всегда был крутым - и к тому же, кто бы на него ни наехал, всегда давал отпор.
Когда Тембе учился в школе, он воспринимал старшего брата чуть ли не как героя. Тот был крутым, но при этом и учился хорошо. Проблема состояла в том, что он не хотел на этом зацикливаться - или, как говорили учителя, "не хотел найти приложения для своих способностей". "Чё толку-то? - говорил он. - Ну, закончил ты эту сраную школу, и чё дальше? Как хренов послушный ниггер, переться в Центр трудоустройства? Знаешь этот прикол: "Чё сказать черному, у которого есть работа? - Дайте биг-мак и картошку..." Короче, я этой дурью маяться не собираюсь. Не забывай, как сказал Мутабарука: если останешься в стране белых надолго, ничё хорошего не выйдет. Сто пудов правда".
И Банту (так его звали тогда) как-то ухитрился собраться и улетел на Ямайку. Он утверждал, что это и была "родина", хотя и сам наверняка не знал почему, - к корням тетя Хетти относилась столь же безразлично, как и к узам родства. Однако он уговорил Стэна, державшего ямайскую забегаловку в Мэнор-Парк-роуд, чтобы его двоюродный брат пристроил его на работу в Кингстоне. В плане исторических корней все это было сомнительно, но в плане карьеры для Банту это был значительный шаг вперед.
В Кингстоне оказалось, что брат Стэна умер, или пропал без вести, или вообще никогда не существовал. Банту успел услышать все возможные версии, прежде чем перестал искать. В следующие полгода он перестал быть "Банту" и стал "Лондоном", поскольку - во всяком случае, для ямайцев - именно оттуда он был родом. И примерно в это же время он нашел постоянную работу - на человека по прозвищу Сканк, который покупал порошок с лодок и готовил из него крэк для продажи на улицах Тренчтауна.