Он шел, тяжело ступая по земле. Убитая птица колотилась о бедро.
"Какой подлый, какой проклятый день", - повторял он про себя.
У него было такое ощущение, будто кто-то плеснул ему в лицо какой-то липкой грязыо, и он весь вдруг сник и съежился. Он вслушивался в отдаляющийся голос сына, и чем отчетливее долетали до его ушей всхлипывания ребенка, тем острее он чувствовал свое унижение.
"Ох, и вздую же я его дома!" - злобно подумал он и, утешенный этой мыслью, свернул с тропинки и пошел напрямик через жнивье.
Позади него река тихо плескалась в своих берегах, будто вздыхала.
"Зверь, зверь", - неслось ему вслед кваканье лягушек.
Поле все больше темнело. Окутанные мглой деревья сливались с землей, точно огромные, распростертые по ней тени. В жнивье все громче трещали кузнечики, а за рекой небосвод окрасился медно-красным светом, разлившимся затем по склонам гор.
У ног человека, понуро шагавшего по полю, выросла длинная тень. Она бежала перед ним и словно звала за собой, повторяя движения его чудовищно вытянутых конечностей.
Внезапно Тумпанов остановился.
Он нашел объяснение непонятной близости между своим недругом и судьей.
- Да он рогоносец! Тот ему наставил рога! - воскликнул он и, хлопнув себя по лбу, злорадно расхохотался.
Замершая в покорном ожидании тень взмахнула огромной ручищей и быстро повела его к дому.
Страсть
© Перевод Т. Рузской
1
Ее разбудил резкий стук - будто рядом били в барабан. На миг она раскрыла глаза и встревоженно оглядела комнату.
В ее сонной голове возникла, как кошмарное сновидение, вчерашняя поездка в дребезжащей телеге с полустанка сюда - нескончаемая вереница высоких лесистых холмов и покрытых желтой стерней пригорков, похожих на соломенные шляпы. Потом ей представился муж, весело подсевший к вознице, чтобы поговорить с ним и похлопать его дружески по плечу.
Несколько минут молодая женщина лежала неподвижно, уставившись в одну точку широко раскрытыми и удивленными глазами.
Алекси соблазнил ее приехать сюда, в эту дикую деревушку, расписав ее как веселое и приятное место для летнего отдыха, вроде курорта.
Вечером, когда они въезжали в деревню, она рассмотрела низкие старые домики, обмазанные подсиненной побелкой, грязные, полные навоза дворы, огороженные колючими плетнями, и кривые улочки, где густо пахло пылью и хлевом. Измученная тряской по скверной дороге, разморенная августовской жарой, униженная и разочарованная, она была не в силах протестовать и безропотно подчинялась чужой воле. А когда она смыла с себя пыль в незнакомом дворе, в котором сновали и шумели и люди, и скотина, маленькая комната с двумя скромными кроватями, чистыми стенами, некрашеными окнами и сосновой дверью показалась ей единственным прибежищем. Она не стала ужинать и сразу же легла в совершенном изнеможении, в то время как во дворе еще мерцала медно-красным огоньком керосиновая лампа, а под самым окном Мирет, пойнтер ее мужа, отзывалась повизгиванием на оживленный разговор своего господина с хозяином дома. Засыпая, она сквозь сон слышала голос мужа, который спрашивал: "Ну, а перепела-то есть?", лай деревенских собак, звон колокольцев и мычанье скота…
- Как только я согласилась, боже мой! - вздохнула она и села в кровати. Повернула голову назад, где было постелено ее мужу.
Кровать была пуста. Отброшенное одеяло сбито в кучу.
Она чуть не вскрикнула. В комнату вливалась предрассветная синева, голые стены ее испугали. Она хотела вскочить с постели, но под самым окном радостно залаяла собака и послышались бодрые шаги мужа.
- Алекси! - позвала она, отчаянным движением распахнув окно и едва сдерживая слезы: - Алекси, иди сюда!
Собака лаяла все радостней, и женщина встала на колени в постели и высунулась наружу.
Под окном ее муж, нагнувшись, отвязывал собаку. На его широкой спине блестел ствол ружья. Он обернулся и смотрел на нее снизу с виноватой улыбкой.
- Боже мой! - всплеснула руками женщина. - Неужели сегодня же? Ни свет ни заря… Как тебе не стыдно!
- Минуточку, Парица, сейчас я к тебе поднимусь, - сказал он и, легонько шлепнув пойнтера по пятнистому извивающемуся от нетерпения телу, нехотя направился в дом.
Женщина присела в кровати, ожидая его. Пока он не спеша поднимался по лестнице, ее черные глаза увлажнились. И еще до того, как открылась дверь, женщина внезапно опять легла, натянула на себя одеяло и тихонько заплакала.
Он встал виновато посреди комнаты. Его крупная фигура, одетая в охотничий костюм, беспомощно возвышалась над ее кроватью. Затем виноватая улыбка исчезла с его лица, он нахмурился.
- Парица, - сказал он тихо и просительно, - к чему эти сцены?
Она не ответила.
- Что с тобой? - спросил Алекси и нетерпеливо посмотрел в окно. Там кто-то кашлянул, лениво промычала корова и залаяла собака.
Он нагнулся над кроватью и, чтоб открыть лицо жены, потянул одеяло. Но она крепко прижимала его к себе.
- Я обо всем договорился. Когда захочешь, тебе принесут завтрак. А на обед есть курица. К обеду я буду. Тогда начнется жара. У Мирет ослабнет чутье. Ты, правда, поскучаешь немножко, но… наверное, нужно разложить вещи и устроиться?" Хозяйская сноха тебе поможет.
- Ты оставляешь меня одну - с первого дня… Бросаешь меня… и ты меня обманул, - проговорила она, всхлипывая.
- Я тебя обманул? О чем ты?
- О том. Куда, ты сказал, мы едем летом? В прекрасное место, не хуже курорта… А здесь никакой не курорт, а грязная деревня." Ты заботишься только о том, чтобы тебе самому было хорошо. Чтобы тебе ходить на охоту…
Он помолчал и, вздохнув, сказал мягко:
- Деревушка славная. Присмотрись к ней, и она тебе понравится. Климат здесь целебный. И вода хорошая, и воздух. А еды сколько хочешь. И недорого".
- Вот именно, и перепела есть!
- Оставь в покое перепелов, лучше скажи, что ты понимаешь под летним отдыхом. Развлечения, вот что! А о здоровье забываешь, - повысил голос Алекси и беспокойно скользнул взглядом за окно, где светлые утренние лучи разливались потоками по полю.
Жена ничего не ответила. Ему было знакомо это ее молчаливое сопротивление; он стал кусать губы и нервно ходить по комнате.
- Ну, не порти мне настроение! - вдруг вырвалось у него. Она молчала.
В комнате становилось все светлей и веселей. Во дворе спозаранку поднявшийся хозяин кого-то громко отчитывал. Мычала скотина. Напротив их окна, у сарайчика, сбились в кучу куры и, ожидая, когда им насыплют корма, важно и призывно кудахтали. Стайка воробьев с писком возилась в ворохе веток под навесом. Где-то застучала веялка и гортанно заворковал голубь.
Парица лежала молча. Алекси сердито кусал губы.
- Я пошел, - сказал он наконец. - Ты хочешь меня поцеловать? Ну будь умницей.
Она не ответила, и он вышел.
Мирет радостно залаяла, почуяв его шаги. Парица слышала, как ее муж ласково похлопывает собаку по спине и что-то ей говорит. Шаги его простучали по каменным плитам двора и заглохли. Кто-то крикнул ему: "В добрый час!" - потом затарахтела телега и все стихло. Тогда одиночество ее испугало. Она вскочила с постели и подбежала к другому окну, выходившему в поле.
Алекси пересек фруктовый сад хозяина и быстро шагал по стерне. Вокруг него носилась собака большими кругами, искала.
- Алекси! - крикнула Парица. - Алекси, вернись!
Он услышал ее, обернулся и помахал рукой. Косые лучи восходящего солнца озаряли его, ружье блестело в руках. Он шагал быстро и нетерпеливо, словно неведомая сила толкала его к холодным праздным полям, покрытым росой. Парица следила за ним взглядом, пока он не исчез за ветками раскидистых вязов.
Она села на постель, обхватила руками голые коленки и задумалась.
Не прошло и двух месяцев с тех пор, как они поженились. Алекси был мелким чиновником, и все же с его скромным жалованьем и ее небольшим приданым они сумели создать себе уютное гнездо.
Об этой летней поездке Парица мечтала с самого дня свадьбы. У них не хватило ни средств, ни времени на свадебное путешествие, и она надеялась, что их настоящий медовый месяц будет здесь. Она представляла себе эту деревушку совсем иначе: с дачниками и обществом, веселыми компаниями и прогулками. Теперь ее разочарование было полным. Алекси обманул ее, но она была упрямой и твердо решила уговорить его немедля ехать обратно.
"Я ни за что не останусь, - думала она, - если он не согласится, уеду одна, пускай остается, раз перепела ему дороже меня".
Солнце осветило комнату. На деревенских улицах заскрипели телеги и назойливо застучали веялки.
Этот грохот за окном и тишина в комнате приводили ее в отчаяние. Ей захотелось плакать. Она нехотя и небрежно оделась.
На полу валялись два раскрытых чемодана. Алекси перед уходом рылся в них, доставал свои охотничьи принадлежности и так их и бросил, словно больше в них не нуждался. Парица принялась укладывать смятые платья и белье.
В дверь постучали.
- Кто там? - спросила она.
Никто не отозвался.
- Кто там? - испуганно вскрикнула Парица и выпрямилась.
- Это я, госпожа, - ответил протяжный и веселый женский голос.
Дверь тихонько открылась, и на пороге встала хозяйская сноха - высокая и статная крестьянка.
- Что вам угодно? - спросила Парица, сердито взглянув на нее.
Но крестьянка не спешила с ответом. Она разглядывала Парицу внимательно и усмешливо. В ее серых глазах светилось любопытство, бесцеремонное и простодушное.
Парица почувствовала себя оскорбленной.