- Я не борюсь за права геев. Я борюсь за права Зои. Если бы ты призналась, что вегетарианка, не могу обещать, что я перестала бы есть мясо, но боролась бы за твое право его не есть. Если бы ты сказала, что постриглась в монашки, не обещаю, что сама бы постриглась, но я прочла бы Библию, чтобы нам было о чем разговаривать. Но ты лесбиянка, именно поэтому мне известно, что американская ассоциация психологов утверждает, что процент детей, которые выросли в однополой семье и считают себя людьми с традиционной ориентацией, равен проценту детей из гетеросексуальных семей. Мне известно, что нет научно обоснованных доказательств того, что голубые родители хуже, чем родители с традиционной ориентацией. По сути, есть определенные плюсы в том, что тебя воспитывают две мамы или два папы, - во-первых, есть с чем сравнивать. К тому же девочки играют и одеваются, разрушая гендерные стереотипы, а мальчики стараются быть более нежными, более воспитанными и менее беспорядочными в связях. И, вероятно, благодаря тому, что они всю жизнь задаются вопросами, дети, выросшие в однополых семьях, более приспособлены к жизни.
У меня даже челюсть отвисает.
- Откуда ты этого набралась?
- Из Интернета. Потому что если я не слушаю Джо Хоффмана, то готовлюсь к тому, что скажу Уэйду Престону, когда в конце концов припру его к стенке.
Что бы ни говорили Джо Хоффман и Уэйд Престон, но не половая принадлежность определяет семью, а любовь. Необязательно иметь отца и мать, даже необязательно иметь обоих родителей. Человеку всего лишь необходимо плечо, на которое можно опереться.
Я представила, как моя мама гоняется за Уэйдом Престоном, и улыбнулась.
- Надеюсь, что я буду неподалеку и смогу за этим понаблюдать.
Мама сжимает мою руку. Смотрит на звезды на потолке.
- А где тебе еще быть? - удивляется она.
Я стою у Люси за спиной и вкладываю ей в руки гитару.
- Обнимай ее, как ребенка, - советую я. - Левой рукой держи за гриф.
- Вот так?
Она поворачивается на стуле, чтобы взглянуть на меня.
- Надеюсь, что ты, когда будешь нянчить настоящего ребенка, не станешь так его душить.
Она ослабевает мертвую хватку за гриф гитары.
- Ой!
- Теперь положи левый указательный палец на пятую струну, второй лад. Левый средний палец на четвертую струну второго лада.
- Мои пальцы сейчас запутаются…
- Игра на гитаре чем-то напоминает "Твистер" для рук. Держи медиатор между большим и указательным пальцами правой руки. Прижимай струны левой рукой, а правой нежно веди медиатором над эфом.
Аккорд наполняет стены медкабинета, в котором у нас сегодня проходит занятие. Люси поднимает голову, сияя от счастья.
- Получилось!
- Это ми минор, Em. Это первый аккорд, который я выучила. - Я наблюдаю, как она еще несколько раз берет этот аккорд. - У тебя по-настоящему хорошее чувство музыки.
Люси склоняется над гитарой.
- Наверное, это на генетическом уровне. Моя семья любит издавать радостные звуки.
Я часто забываю, что семья Люси посещает ту же церковь, что и Макс. Ванесса рассказала мне об этом несколько месяцев назад, когда мы с Люси только начинали заниматься. Скорее всего, они знакомы с Максом и Уэйдом Престоном. Они просто еще не сложили два плюс два и не поняли, что их драгоценная доченька проводит время с воплощением самого дьявола.
- Я могу сыграть песню? - ликует Люси.
- Ну, если выучишь еще один аккорд, сможешь сыграть "Безымянную лошадку".
Я беру в руки гитару, потом беру Еm, за ним D6, D9.
- Подождите, - просит Люси.
Она кладет свою руку поверх моей, чтобы ее пальцы лежали там же, где мои. Потом она убирает мою руку с грифа и крутит мое обручальное кольцо.
- Очень красивое, - говорит Люси.
- Спасибо.
- Я раньше его не замечала. Это обручальное?
Я обнимаю гитару. Почему так трудно ответить на такой простой вопрос?
- Мы пришли сюда не для того, чтобы говорить обо мне.
- Но я о вас ничего не знаю. Не знаю, замужем ли вы, есть ли у вас дети. Может быть, вы серийный убийца…
Когда она произносит слово "дети", внутри у меня все переворачивается.
- Я не серийный убийца.
- Хоть это радует.
- Послушай, Люси, я не хочу тратить время на…
- Если хотите знать мое мнение, это не пустая трата времени.
Я уже достаточно хорошо знаю Люси: ее не остановить. Если в ее голове поселилась какая-нибудь идея, она ее не выбросит. Именно поэтому она так быстро откликается на любое музыкальное задание, которое я перед ней ставлю, - от анализа слов песни до обучения игре на музыкальном инструменте. Я часто думаю, что в этом кроется причина того, почему она была настолько оторвана от окружающего мира в нашу первую встречу: не потому что ей было на все плевать, а именно потому, что ей совсем не наплевать; чем бы она ни занималась, она уходит в дело с головой.
Еще мне известно, что, хотя сама девочка не производит такого впечатления, ее семья чрезвычайно консервативна. И в этом случае незнание не может причинить ей вреда. Если же она случайно расскажет маме, что мы с Ванессой состоим в браке, ни капли не сомневаюсь, что наши занятия придут к мучительному концу. Я не потерплю, если моя личная жизнь каким-то образом окажет на нее негативное влияние.
- Не понимаю, что за тайна за семью печатями?
Я пожимаю плечами.
- Ты же не станешь задавать школьному психологу вопросы о ее личной жизни, верно?
- Школьный психолог мне не подруга.
- Я тоже тебе не подруга, - уточняю я. - Я твой музыкальный терапевт.
Она тут же отстраняется от меня. Потом зажмуривает глаза.
- Люси, ты не понимаешь…
- Уж поверьте, я понимаю, - уверяет она. - Я ваша чертова диссертация. Ваш маленький экспериментальный Франкенштейн. Вы покидаете эти стены, идете домой, и вам на меня наплевать. Для вас я всего лишь работа. Отлично! Я все поняла.
Я вздыхаю.
- Знаю, тебе больно это слышать, но это моя работа, Люси. Разговаривать с тобой. Концентрироваться на тебе. Разумеется, ты мне не безразлична, и я, конечно, вспоминаю о тебе, когда мы не видимся. Но как бы там ни было, я хочу, чтобы ты видела во мне музыкального терапевта, а не подругу.
Люси разворачивается на стуле и не мигая смотрит в окно. Следующие сорок минут она никак не реагирует, пока я пою, играю, спрашиваю, какую песню она хочет послушать. Когда наконец звенит звонок, она уносится, как мустанг, сорвавшийся с привязи. Уже на полпути к двери я напоминаю ей, что мы встретимся в следующую пятницу, но не уверена, что она меня услышала.
- Прекрати ерзать, - шепчет Ванесса.
Я сижу рядом с Анжелой Моретти и жду, пока в зал войдет судья и огласит свое решение касательно ходатайства Уэйда Престона назначить опекуна-представителя.
- Не могу усидеть на месте, - бормочу я.
Ванесса сидит у нас за спиной. Сидящая рядом с ней моя мама громко произносит:
- Беспокойство сродни креслу-качалке. Тебе есть чем заняться, но далеко на нем не уедешь.
Ванесса изумленно поднимает на нее глаза.
- Кто это сказал?
- Я. Только что.
- Но кого вы цитировали?
- Себя, - гордо отвечает она.
- Я скажу так одному из своих ботаников-заучек. Он фактически разобрал машину, чтобы прочесть "Гарвард, или Полный провал".
От разговора меня отвлекает прибывший Макс с адвокатами. Первым по проходу шагает Уэйд Престон, за ним Бен Бенджамин, а потом Рейд. Немного позади идет Макс в очередном новом костюме, который ему, по всей видимости, купил брат. Его отросшие волосы вьются над ушами. Раньше я смеялась над ним, когда он настолько зарастал, шутила, что он похож на актрису Кэрол Брэди из "Семейки Брэди".
Если существует физическая составляющая влюбленности - бабочки в животе, американские горки в душе, - то в таком случае есть и подобная составляющая, когда влюбленность проходит. Кажется, что твои легкие словно решето - ты не можешь набрать достаточно воздуха. Все внутри замерзает. Сердце превращается в крошечную ожесточенную жемчужину - химическая реакция на раздражающее зерно правды.
Замыкает шествие Лидди. Сегодня она строит из себя Джеки Кеннеди.
- Она из управления гражданской обороны? - шепчет Ванесса. - Или перчатки - просто дань моде?
Я не успеваю ответить, как помощница адвоката уже спешит с ручной тележкой по проходу и начинает вываливать перед Уэйдом Престоном различные справочники, совсем как в прошлый раз. Даже если она делает это просто на публику, то трюк срабатывает. Я окончательно пугаюсь.
- Зои, очнись! - окликает меня Анжела, не отрываясь от своих записей. - Тебе известно, что почта чуть ли не выпустила марку с изображением Уэйда Престона? Но они передумали, когда люди так и не смогли решить, на которую сторону плевать.
Шорох черных одежд, входит судья О’Нил.
- Знаете, мистер Престон, вы ничего не выгадаете, если зачастите в суд. - Он просматривает лежащее перед ним ходатайство. - Мне кажется, сторона истца в вашем лице просит назначить опекуна-представителя для ребенка, которого еще нет и который, возможно, так никогда и не родится?
- Ваша честь, - встает Престон, - самое главное, что мы говорим о ребенке. Вы сами это только что подтвердили. И поскольку этот нерожденный ребенок уже зачат, ваше решение определит, в какой семье он будет расти. Поэтому я считаю, что суд обязан прислушаться к советам квалифицированного специалиста, который проводит беседы с потенциальными семьями и будущими родителями и сможет дать суду рекомендации перед принятием решения.
Судья пристально смотрит поверх очков на Анжелу.