Она что-то шепчет, и мне приходится напрягать слух, чтобы разобрать слова.
Она молится. Я прислушиваюсь к мелодии ее голоса и представляю себе, что, вместо того чтобы просить Господа о помощи, она просит Его обо мне.
Утром, когда мы в первый раз должны предстать в зале суда, Уэйд Престон появляется у входной двери дома Рейда с костюмом в руках.
- У меня есть костюм, - говорю я.
- Есть, - отвечает он, - но подходящий ли у тебя костюм, Макс? Первое впечатление очень важно. Второй возможности у тебя не будет.
- Я собирался надеть черный костюм, - сообщаю я.
Это единственный костюм, который у меня есть, - его пожертвовал кто-то из прихожан. Он оказался достаточно хорош для того, чтобы надевать его по воскресеньям в церковь или когда я ездил по поручениям пастора Клайва.
Костюм, который принес Престон, темно-серого цвета. К нему накрахмаленная белая рубашка и синий галстук.
- Я хотел надеть красный галстук, - говорю я. - Я взял его у Рейда.
- Ни в коем случае! Ты не должен выделяться. Ты должен выглядеть скромным, решительным и солидным. Ты должен выглядеть так, как выглядел бы на родительском собрании в детском саду.
- Но туда будет ходить Рейд.
Уэйд отмахивается от меня.
- Макс, не строй из себя тупицу. Ты понимаешь, о чем я. Красный галстук говорит: "Обратите на меня внимание".
Я молчу. Костюм на Уэйде сидит настолько идеально, что я еще никогда не видел, чтобы так искусно был сшит костюм. Его инициалы вышиты на отложных манжетах рубашки. В нагрудном кармашке шелковый платок.
- Но вы же надели красный галстук! - замечаю я.
- Он отражает мою суть, - отвечает Уэйд. - Иди одевайся.
Через час мы втискиваемся за один из столов в передней части зала суда: Лидди, Рейд, Бен Бенджамин, Уэйд и я. Мы с Лидди все утро не разговаривали. Она, наверное, единственная, кто мог бы меня успокоить, но каждый раз, когда я пытаюсь с ней заговорить, Уэйд вспоминает что-то, что забыл рассказать мне о поведении в суде: "Сиди прямо, не ерзай, не реагируй на слова ответчиков, насколько бы обидными они ни казались". Складывалось впечатление, что у меня сценический дебют, а не всего лишь подача ходатайства в суд.
Галстук мешает мне дышать, но каждый раз, когда я дергаю за него, Рейд или Престон велят немедленно прекратить.
- Началось, - бормочет Уэйд.
Я поворачиваюсь, чтобы увидеть, куда он смотрит. В зал суда только что вошли Зои с Ванессой и миниатюрная женщина с черными кудрями-пружинками, торчащими в разные стороны.
- Мы в меньшинстве, - негромко произносит Ванесса, но мне все равно удается расслышать ее слова, и мне нравится, что Уэйд уже спутал им все карты.
Зои даже не смотрит в мою сторону, когда занимает свое место. Держу пари, эта крошка адвокат тоже велела ей следовать определенным правилам.
Уэйд молча набирает на сотовом номер. Через секунду двойные двери в дальнем конце зала распахиваются, и молодая женщина, помощница Бена Бенджамина, ввозит тележку, набитую книгами. Она выкладывает их на столе перед Уэйдом под недоуменными взглядами Зои, Ванессы и их адвоката. Это плоды проведенных исследований, своды законов других штатов. Я начинаю читать названия на корешках: "Традиционный брак", "Охрана семейных ценностей". Последней она выкладывает Библию.
- Зои, - обращается к своей клиентке адвокатша, - знаешь разницу между сомом и Уэйдом Престоном? Один - скользкий, питающийся отходами падальщик. А второй - всего лишь рыба.
Секретарь встает.
- Всем встать! Председательствует преподобный Патрик О’Нил.
Из другой двери выходит судья. Высокий мужчина с гривой седых волос и крошечным черным треугольником, где волосы образовывали надо лбом букву "V". Две глубокие морщины очерчивают рот, как будто привлекая еще больше внимания к его и без этого сердитому виду.
Он садится, мы вслед за ним.
- Бакстер против Бакстер, - оглашает секретарь.
Судья надевает очки для чтения.
- Чье ходатайство?
Встает Бен Бенджамин.
- Ваша честь, я сегодня представляю соистцов, Рейда и Лидди Бакстер. Мой клиент присоединяется к их ходатайству выступить соистцами по этому делу, а мой коллега мистер Престон и я просили бы суд выслушать нашу позицию по этому вопросу.
На лице судьи появляется кривая улыбка.
- А-а, Бен Бенджамин! Встречаться с тобой в суде одно удовольствие. Посмотрим, усвоил ли ты мои уроки. - Он смотрит в лежащие на столе бумаги. - О чем вы просите в этом ходатайстве?
- Ваша честь, речь идет об опеке над тремя замороженными эмбрионами, которые остались после развода Макса и Зои Бакстер. Рейд и Лидди Бакстер - брат и невестка моего ответчика. Они хотят - равно как того желает и Макс - получить опеку над этими эмбрионами, чтобы их подсадили Лидди Бакстер и она их выносила, а брат и невестка моего клиента воспитали бы их как собственных детей.
Судья О’Нил сдвигает брови.
- Речь идет об окончательном разделе собственности, которую стороны не учли во время бракоразводного процесса?
Встает сидящий рядом со мной Уэйд. От него пахнет лаймом.
- Ваша честь, при всем уважении, - говорит он, - но речь идет о детях. О еще не рожденных детях…
Через проход встает адвокат Зои.
- Протестую, Ваша честь. Это смешно. Пожалуйста, скажите мистеру Престону, что мы находимся не в Луизиане.
Судья О’Нил тычет пальцем в Уэйда.
- Вы! Немедленно сядьте!
- Ваша честь, - продолжает адвокат Зои, - Макс Бакстер использует биологию в качестве козырной карты, чтобы забрать у моей клиентки этих трех эмбрионов - а она является их будущей матерью. Она и ее законная супруга намерены вырастить их в здоровой, любящей семье.
- Где этот законный супруг? - вопрошает Уэйд. - Что-то я не вижу, чтобы он сидел рядом с ответчицей.
- Моя клиентка официально сочеталась браком с Ванессой Шоу в штате Массачусетс.
- Но, миссис Моретти, - отвечает судья, - в штате Род-Айленд официально они не женаты. Позвольте мне традиционно озвучить суть…
Я слышу, как рядом фыркает Ванесса.
- Но ты не традиционной ориентации, - бормочет она.
- Вы хотите эти эмбрионы. - Судья указывает на Зои. - И вы хотите, - продолжает он, указывая на меня, а потом указывает на Рейда и Лидди. - А они здесь при чем?
- На самом деле, Ваша честь, - произносит адвокат Зои, - Максу Бакстеру не нужны эти эмбрионы. Он собирается их отдать.
Встает Уэйд.
- Наоборот, Ваша честь. Макс хочет, чтобы его дети росли в традиционной семье, а не в семье с сексуальными отклонениями.
- Следовательно, мужчина желает получить опеку над эмбрионами, чтобы отдать их кому-то еще, - подытоживает судья. - И вы утверждаете, что это традиционный поступок? Потому что это явно не в традициях того места, откуда я родом.
- Если позволите, Ваша честь, это запутанное дело, - вступает адвокат Зои. - Насколько мне известно, это новая область юриспруденции, такие дела в Род-Айленде еще не рассматривались. Однако сегодня мы собрались, чтобы рассмотреть ходатайство о привлечении Рейда и Лидди Бакстер в качестве соистцов, и я категорически возражаю против их участия в этом судебном процессе. Сегодня я подала служебную записку, в которой говорится, что если суд позволит будущей суррогатной матери выступать соистцом по делу, то я немедленно ходатайствую о том, чтобы полноправным соответчиком выступала и Ванесса Шоу…
- Протестую, Ваша честь! - возражает Уэйд. - Вы уже заметили, что официально они не женаты, а сейчас миссис Моретти в качестве отвлекающего маневра поднимает вопрос, который вы уже отклонили.
Судья пристально смотрит на адвоката.
- Мистер Престон, если вы еще раз перебьете миссис Моретти, я лишу вас слова. Это не телевизионное шоу, а вы не Пэт Робертсон. Это мой зал суда, и я не позволю превратить его в цирк, как бы вам этого ни хотелось. Это мое последнее дело, потом я выхожу на пенсию, поэтому помогите мне, я не намерен принимать участие в религиозных женских боях. - Он стучит молотком. - Ходатайство о соистцах отклонено. Дело между Максом Бакстером и Зои Бакстер будет рассматриваться в обычном порядке. Вы, мистер Бенджамин, вольны вызвать кого угодно в качестве свидетелей, но соистцов в этом деле не будет. Ни Рейда с Лидди Бакстер, - уточняет он, потом поворачивается к другой стороне, - ни Ванессы Шоу, поэтому больше подобных ходатайств не подавайте. - Напоследок он обращается к Уэйду: - И для вас, мистер Престон… Умный поймет с полуслова. Очень хорошо подумайте, прежде чем играть на публику. Потому что в этом зале я не позволю самолюбования. Здесь я решаю.
Он встает и выходит из-за стола, мы тоже вскакиваем с места. Пребывание в суде ничем не отличается от пребывания в церкви. Встаешь, садишься, смотришь вперед, ожидая наставлений…
К нашему столу подходит адвокат Зои.
- Анжела, - говорит Уэйд, - я хотел бы сказать, что рад тебя видеть, но врать грешно.
- Прости, что не все прошло так гладко, как ты рассчитывал, - отвечает она.
- Все прошло просто отлично, спасибо тебе большое.
- Возможно, вы все так думаете в Луизиане, но, поверь мне, здесь тебя прихлопнут как муху, - говорит адвокат.
Уэйд склоняется над книгами, которые принесла помощница Бена Бенджамина.
- Дорогая, скоро проявится истинная сущность этого судьи, - обещает он. - И поверь, она не будет радужной.