Самый громкий скандал у нас с Зои случился после кануна Рождества, который мы провели в гостях у Рейда с Лидди. К тому времени мы были женаты пять лет и уже вкусили свою долю кошмаров, связанных с бесплодием. Ни для кого не секрет, что Зои не очень-то жалует моего брата и его жену. Она весь день включала канал "Погода", надеясь убедить меня, что снежная буря, в которую мы попадем, достаточно весомый предлог, чтобы не ехать к ним в гости.
Лидди любила Рождество. Она украшала дом не убогими надувными Сантами, а обматывала балясины настоящими гирляндами, а с люстр свисала омела. У нее была коллекция старинных деревянных кукол святого Николая, которых она рассаживала на подоконниках и столах. А блюда украшала по краям остролистом. Рейд говорил мне, что она целый день занималась подготовкой дома к празднику, и, оглядываясь по сторонам, я безусловно ему поверил.
- Ого! - пробормотала Зои, пока мы ждали в прихожей, что Лидди возьмет наши куртки и повесит в шкаф. - Такое ощущение, что мы оказались на одной из картин Томаса Кинкейда.
В эту секунду появился Рейд, неся кружки с горячим сидром. Он никогда не пил в моей компании.
- Счастливого Рождества, - пожелал он, хлопая меня по спине и целуя Зои в щеку. - Что там на дорогах?
- Ужас! - признался я. - А будет еще хуже.
- Мы ненадолго, - добавляет Зои.
- Мы видели, как машина въехала в кювет, когда возвращались из церкви, - рассказывает Рейд. - К счастью, никто не пострадал.
Каждый год в канун Рождества Лидди ставит детский спектакль "Рождение Христа".
- Как прошел спектакль? - спросил я. - Твоих актеров приглашают на Бродвей?
- Незабываемое зрелище! - ответил Рейд, и Лидди шлепнула его по плечу.
- У нас сегодня было нечто вроде службы спасения диких животных, - сказала Лидди. - У одной из девочек из воскресной школы есть дядя, у которого небольшой зоопарк. Он одолжил нам осла.
- Осла? - изумился я. - Настоящего?
- Ослик был совсем ручной. Он даже не шевельнулся, когда девочка, игравшая Марию, вскарабкалась ему на спину. Но потом… - Лидди передернуло, - он остановился посреди прохода и… справил нужду.
Я засмеялся.
- Навалил кучу?
- Прямо перед женой пастора Клайва, - подтвердила Лидди.
- А вы что?
- Один из пастухов убрал кучу, а мама одного из ангелочков побежала за чистящим средством для ковров. А что было делать? Официально школа не разрешала мне приводить животных.
- Не впервой осел в церкви, - серьезно сказала Зои.
Я схватил ее за локоть.
- Зои, помоги мне!
Я втащил ее в кухню через вращающиеся двери. Пахло великолепно - имбирным пряником и ванилью.
- Никакой политики. Ты мне обещала.
- Я не буду молчать, когда он…
- Когда он что? - вспылил я. - Он ничего не сделал. Это ты отпускаешь ехидные замечания.
Она упрямо отвернулась от меня. Ее взгляд остановился на холодильнике, на магните в виде ребенка в утробе, сосущего большой палец. "Я РЕБЕНОК, - гласила надпись, - А НЕ ПРЕДМЕТ ВЫБОРА".
Я положил руку ей на плечо.
- Рейд - вся моя семья. Возможно, он консервативен, но он мой брат, а сегодня Рождество. Я одного прошу, всего на час: улыбайся и кивай, не затрагивай последние новости.
- А если он сам их затронет?
- Зои, - взмолился я, - пожалуйста!
И целый час складывалось впечатление, что нам удастся пережить ужин без особых эксцессов. Лидди подала ветчину с жареным картофелем и запеканку из зеленых бобов. Она рассказала нам об украшениях на их елке, о коллекции старинных игрушек, которая досталась ей от бабушки. Она спросила Зои, любит ли та печь, и Зои рассказала о лимонном пироге-полуфабрикате, который в детстве пекла ее мама. Мы с Рейдом обсуждали университетскую футбольную команду.
На компакт-диске заиграла рождественская песенка "Ангелы, к нам весть дошла", и Лидди принялась подпевать.
- В этом году мы с детьми разучили для спектакля эту песню. Некоторые никогда раньше ее не слышали.
- В младшей школе рождественская сказка, по всей видимости, становится просто праздничным концертом, - сказал Рейд. - Набралась даже группа родителей, которые жалуются, что на Рождество не исполняют песни, хотя бы отдаленно напоминающие религиозные.
- Потому что их дети ходят в обычную, светскую школу, - заметила Зои.
Рейд отрезал от куска ветчины небольшой аккуратный треугольник.
- Свобода отправления религиозных обрядов закреплена конституцией.
- Равно как и свобода вероисповедания, - возразила Зои.
Рейд усмехнулся.
- Ты можешь говорить что угодно, дорогая, но Христа из Рождества не вычеркнешь.
- Зои… - вмешался я.
- Он сам начал, - ответила Зои.
- Пожалуй, пришло время для следующего блюда.
Лидди, которая всегда берет на себя роль примирителя, вскакивает из-за стола, собирает тарелки и исчезает в кухне.
- Прости мою жену… - говорю я, но взбешенная Зои не дает мне закончить.
- Во-первых, я сама в состоянии разговаривать. Во-вторых, я не намерена сидеть тут и делать вид, что у меня нет собственного мнения!
- Ты пришла сюда, чтобы поругаться… - возражаю я.
- Я готов к примирению, - вклинивается Рейд, неловко улыбаясь. - Зои, сегодня Рождество. Давай остановимся на том, что у нас разные взгляды. Поговорим о погоде.
- Кто хочет десерт?
Распахнулись вращающиеся двери кухни, и вошла Лидди с домашним тортом. Поверх сахарной глазури написано: "С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, КРОШКА ИИСУС".
- Мой бог! - пробормотала Зои.
Лидди улыбнулась.
- И мой тоже!
- Сдаюсь. - Зои встает из-за стола. - Лидди, Рейд, спасибо за чудесный ужин. Надеюсь, у вас будет веселое Рождество. Макс! Если хочешь, можешь оставаться. Встретимся дома.
Она вежливо улыбнулась и направилась в прихожую надевать сапоги и куртку.
- И куда ты собралась? Пешком? - прокричал я ей вслед.
Извинившись, я поблагодарил Рейда, поцеловал на прощание Лидди и вышел. Зои с трудом тащилась по улице. Снега было по колено. Мой грузовик с легкостью преодолел расстояние и остановился рядом с ней. Я наклонился и открыл пассажирскую дверцу.
- Садись! - отрывисто велел я.
Она немного подумала, но потом забралась в машину.
Несколько километров я с женой не разговаривал. Не мог. Боялся, что сразу взорвусь. Потом, когда мы выехали на магистраль, которую уже очистили от снега, я повернулся к Зои.
- Тебе никогда не приходило в голову, насколько это для меня унизительно? Неужели я слишком много прошу: просто пообедать с моим братом и его женой и при этом не строить из себя исходящую сарказмом стерву?
- Очень мило, Макс. Да, сейчас я стерва, потому что не хочу, чтобы мне промывали мозги крайне правые христианские фундаменталисты.
- Это всего лишь семейный ужин, Зои, а не собрание членов секты возрожденцев, черт возьми!
Она развернулась ко мне, и ремень безопасности врезался ей в шею.
- Прости, что я не похожа на Лидди, - извинилась она. - Может быть, сегодня Санта положит мне в носок инструмент для препарирования мозгов. Это наверняка поможет.
- Почему бы тебе просто не помолчать? Чем она тебе насолила?
- Ничем, потому что у нее нет собственных мозгов, - ответила Зои.
Мы с Лидди много спорили о том, снискали ли Джек Николсон и Джонатан Демми любовь зрителей благодаря успеху в фильмах ужасов; о влиянии "Психо" на цензуру.
- Ты ее совсем не знаешь, - возразил я. - Она… она…
Я как раз свернул к дому, и мои слова повисли в воздухе.
Зои выскочила из грузовика. Мело так сильно, что за ее спиной образовалась белая пелена.
- Святая? - подсказала она. - Ты это слово подыскивал? Что ж, Макс, я не такая. Я женщина из плоти и крови, и меня сейчас вырвет.
Она хлопнула дверцей и бросилась в дом. Взбешенный, я выкрутил рулевое колесо и помчался по улице.
Благодаря кануну Рождества и сильному снегопаду, похоже, я был единственный на дороге. Все было закрыто, даже "Макдоналдс". Представить, что я остался последним человеком во вселенной, было легко, поэтому с уверенностью могу сказать, что именно такое чувство меня и посетило.
Остальные мужчины занимались тем, что собирали велосипеды и гимнастические снаряды для своих чад, чтобы те, проснувшись в рождественское утро, несказанно удивились, но я не мог даже зачать ребенка.
Притормозив на пустой автостоянке у торгового центра, я наблюдал за снегоуборочной машиной. И вдруг вспомнил, как Лидди впервые увидела снег.
Я полез за своим сотовым и набрал номер брата, потому что знал, что именно Лидди снимет трубку. Я хотел только услышать ее "да" и повесить трубку.
- Макс? - удивилась она, и я поморщился: я совершенно забыл об определителе номера.
- Привет, - сказал я.
- Что-то случилось?
Было десять часов вечера, мы уехали в разгулявшуюся снежную бурю. Разумеется, она всполошилась.
- Я должен тебя кое о чем спросить, - сказал я.
"Ты знаешь, что от тебя в комнате становится светло? Ты когда-нибудь думала обо мне?"
И тут я услышал вдалеке голос Рейда.
- Дорогая, ложись в кровать. Кто звонит так поздно?
И ответ Лидди:
- Это всего лишь Макс.
"Всего лишь Макс".
- Так о чем ты хотел спросить? - поинтересовалась Лидди.
Я закрыл глаза.
- Я там… у вас шарф не оставлял?
Она обратилась к Рейду:
- Милый, ты шарфа Макса не видел? - Последовал обмен фразами, но слов я разобрать не смог. - Прости, Макс, шарфа мы не находили. Но мы поищем.