- Наверное. - Зои оборачивается. - У родителей Ванессы, когда она была маленькая, был там летний домик.
- У моей тети тоже, - говорит Паулина. - Я постоянно напоминаю себе, что нужно съездить туда, но никак не вырвусь.
Зои поворачивается ко мне.
- Послушай, Макс, вы можете, наконец, перестать ломать комедию? Буду с тобой откровенна. Говорить нам не о чем. Если ты хочешь, чтобы тебя засосало в воронку извращенного мира церкви Вечной Славы, это твое право. Но если ты пришел сюда с подругой, чтобы обратить меня в свою веру, этому не бывать.
- Я здесь не для того, чтобы обращать тебя. Что бы между нами ни произошло, ты должна знать: ты мне не безразлична. И я хочу быть уверенным, что ты делаешь правильный выбор.
В глазах Зои вспыхивают злые огоньки.
- Ты мне читаешь проповедь о правильном выборе? Да это просто смешно, Макс!
- Я совершил много ошибок, - признаю я. - И совершаю их каждый день. Я не идеал, как ни крути. Но никто не идеален. Именно поэтому ты должна прислушаться ко мне, когда я говорю: ты не виновата в своих чувствах. С тобой это произошло. Но на самом деле ты не такая.
Она недоуменно смотрит на меня, пытаясь понять смысл моих слов. Я сразу вижу, когда эта загадка решается.
- Ты имеешь в виду Ванессу? Боже мой! Ты решил провести кампанию против геев прямо у меня в гостиной! - Зои всплескивает руками, и я затравленно смотрю на Паулину. - Так входи, Макс, - ехидно говорит она. - Мне не терпится послушать, что ты скажешь о моем стиле жизни, ведущем к вырождению. В конце концов, я целый день провела в больнице у постели умирающих детей, поэтому заслужила право на то, чтобы немного расслабиться и развлечься.
- Пожалуй, мы пойдем, - шепчу я Паулине, но она проходит мимо меня в гостиную и садится на диван.
- Я раньше была такой, как вы, - сообщает она Зои. - Жила с женщиной, любила ее, считала себя лесбиянкой. Мы поехали вместе отдыхать, пошли обедать в ресторан, и официантка, приняв заказ моей подружки, повернулась ко мне. "Сэр, - сказала она, - а вы что будете заказывать?" Должна признаться, что тогда я выглядела совершенно по-другому. Одевалась, как парень, ходила, как парень. Хотела, чтобы меня принимали за юношу, чтобы в меня влюблялись девушки. Я на сто процентов была уверена, что такой родилась, потому что с рождения ощущала себя не такой, как все. В тот вечер я сделала то, что не делала с детства: взяла с прикроватной тумбочки в гостиничном номере Библию и стала читать. По чистой случайности я открыла ее на Третьей книге Моисеевой, на Левите: "Не ложись с мужчиною, как с женщиною: это мерзость". Я не мужчина, но я поняла, что Бог говорит обо мне.
Зои закатывает глаза.
- Я не очень сведуща в Библии, но абсолютно уверена, что развод тоже запрещен. Тем не менее я же не явилась к тебе в дом, Макс, когда мы получили в суде решение о расторжении брака.
Паулина продолжает вещать, словно не слыша едких замечаний Зои.
- Я стала понимать, что могу отделять одно от другого. Я не лесбиянка - я отождествляла себя с ними. Я перечитала статьи, в которых утверждалось, что человек якобы рождается гомосексуальным, и обнаружила в них слишком много ошибок и расхождений. Я попалась на удочку. И как только я это поняла, тут же осознала, что все можно изменить.
- Вы намекаете, - говорит с придыханием Зои, - что все так просто? Просите - и будет дано вам! Я говорю, что верую, - и тут же чудесным образом спасена? Говорю: я не лесбиянка - и аллилуйя! - я излечена? И если бы сейчас в эту дверь вошла Ванесса, она показалась бы мне совершенно непривлекательной?
Словно по волшебству, в гостиной, на ходу расстегивая жакет, появляется Ванесса.
- Я ослышалась или упоминали мое имя?
Зои подходит и быстро целует ее в губы - привет.
Как будто они всегда так здороваются.
Как будто это абсолютно естественно.
И от этого у меня внутри все переворачивается.
Зои смотрит на Паулину.
- Пропади вы пропадом! Я ни капельки не исцелилась.
Ванесса уже заметила нас.
- Не знала, что у нас будут гости.
- Это Паулина, - представляет Зои, - а Макса ты знаешь. Они здесь, чтобы уберечь нас от ада.
- Зои, - говорит Ванесса, - можно тебя на минутку?
Она уводит Зои в примыкающую к гостиной кухню. Мне приходится напрягать слух, но многое удается расслышать.
- Я не стану запрещать тебе приводить в дом гостей, но о чем, черт побери, ты думаешь?
- Думаю, что они сумасшедшие, - отвечает Зои. - Ванесса, я не шучу: если им никто никогда не говорил, что они безумны, как они об этом узнают?
Они еще о чем-то говорят, но слов не разобрать. Я растерянно оглядываюсь на Паулину.
- Не волнуйся, - успокаивает она, похлопывая меня по плечу. - Протест - это естественная реакция. Господь взывает к нам, чтобы мы сеяли Его слово, даже если может казаться, что мы взываем к глухим. Но я всегда сравнивала подобные разговоры с нанесением морилки на натуральный дуб. Даже если удастся оттереть насыщенное пятно, след все равно останется - морилка проникает в крошечные щели, от нее невозможно избавиться. И после нашего ухода Зои еще долго будет думать об этом разговоре.
С другой стороны, если покрыть морилкой сосну, дерево лишь снаружи изменит свой вид. Оно ведь не превратится в настоящее красное дерево. Интересно, Паулина никогда об этом не задумывалась?
В дверях появляется Зои, за ней идет Ванесса.
- Не делай этого, - умоляет она. - А если ты станешь встречаться с негром, то пригласишь поговорить об этом ку-клукс-клановцев?
- Ванесса, прекрати! - отмахивается Зои и поворачивается к Паулине. - Простите, так что вы там говорили?
Паулина складывает руки на коленях.
- По-моему, мы говорили о том, как я прозрела, - отвечает она. Ванесса хмыкает. - Я поняла, что оказалась подвержена гомосексуальному влечению по нескольким причинам. Моя мама - простая сельская девушка из Айовы, из тех, что встают в четыре утра и за день успевают изменить весь мир. Она верила, что руки даны человеку для того, чтобы трудиться; что если упадешь и заплачешь - значит, ты слабак. Мой отец много путешествовал, его просто не было дома. Я всегда была девчонкой-сорванцом, мне больше нравилось играть с братьями в футбол, чем сидеть дома и нянчить кукол. И конечно, у меня был двоюродный брат, который сексуально меня домогался.
- Ну разумеется, - бормочет Ванесса.
- Знаете, - говорит Паулина, глядя на Ванессу, - все мои знакомые, которые считали себя геями, так или иначе испытали жестокое обращение.
Я с тревогой смотрю на Зои. С ней никто жестоко не обращался. Она бы мне сказала.
С другой стороны, она же не сказала мне, что ей нравятся женщины.
- Дайте угадаю, - говорит Ванесса. - Ваших родителей не обрадовало известие о том, что вы лесбиянка?
Паулина улыбается.
- Сейчас у меня с родителями прекрасные отношения - мы многое пережили, Боже милостивый! Это не их вина, что я считала себя лесбиянкой. На мой выбор повлияло несколько факторов - начиная с домогательств и чувства незащищенности, которое испытывает женщина, до осознания того, что к женщинам относятся как к гражданам второго сорта. По этим причинам я стала вести себя определенным образом. Вела жизнь, которая отдаляла меня от Господа. Меня мучает вопрос, - обращается она к Зои, - почему вы считаете возможным для себя добиваться любви у представительниц своего пола? Вы же, по всему видно, такая не от рождения… у вас же была счастливая семья…
- Настолько счастливая, - возражает Ванесса, - что она развелась.
- Все верно, - соглашаюсь я. - Меня не оказалось рядом, когда Зои была необходима моя помощь. Мне нет за это прощения. Но я не могу допустить ту же ошибку второй раз, Зои. Я могу познакомить тебя с людьми, которые тебя поймут, которые не станут осуждать, которые будут любить тебя такой, какая ты есть, а не за твои поступки.
Зои берет Ванессу под руку.
- Я уже нашла такого человека.
- Ты не можешь… ты не… - Я не могу подобрать слов. - Ты не лесбиянка, Зои. Не лесбиянка.
- Наверное, ты прав, - отвечает Зои. - Я не лесбиянка. Возможно, это минутное увлечение. Но я знаю одно: я хочу, чтобы это минутное увлечение длилось вечно. Я люблю Ванессу. Так уж случилось, что она оказалась женщиной. Если это делает меня лесбиянкой - что ж, так тому и быть!
Я начинаю про себя молиться. Молюсь, чтобы не вскочить и не закричать. Молюсь, чтобы Зои поскорее почувствовала себя несчастной, чтобы увидела, что Господь стоит прямо перед ней.
- Я тоже не люблю навешивать ярлыки, - признается Паулина. - Боже мой! Посмотрите на меня сейчас. И мне не нравится, чтобы меня называли бывшей лесбиянкой, поскольку это предполагает, что я от рождения гомосексуальна. Никоим образом - я обычная гетеросексуальная протестантка. Я чаще ношу юбки, чем брюки. Никогда не выйду на улицу без макияжа. А если вы случайно увидите идущего по улице Хью Джекмана, не могли бы вы его задержать, пока…
- Вы спали с мужчиной? - Голос Ванессы напоминает выстрел.
- Нет, - признается зардевшаяся Паулина. - Это вопреки канонам церкви, поскольку я не замужем.
- Как лихо! - Ванесса поворачивается к Зои. - Ставлю двадцать баксов на то, что Мэган Фокс смогла бы соблазнить Паулину, не успела бы та и "Отче наш" прочесть.
Паулина не заглатывает наживку. Она смотрит на Ванессу, в ее глазах печаль.