Лидди хватает меня за руку, когда главный герой, доктор Беннелл, бежит по шоссе в кульминационный момент фильма. Она к тому же закрывает глаза, когда наступают по-настоящему жуткие моменты, но потом требует, чтобы я пересказывал в малейших подробностях все, что она пропустила.
"Они уже здесь! - говорит актер, глядя прямо в камеру. - Ты следующий!"
Мы всегда досиживаем до титров, до самого конца, когда идут благодарности городским властям, разрешившим съемки этого фильма. Обычно мы остаемся в кинотеатре последними.
Мы продолжаем сидеть на своих местах, когда какой-то прыщавый подросток появляется в зале, чтобы подмести проход и собрать мусор.
- Ты видел римейк семьдесят восьмого года? - спрашивает Лидди.
- Мура полнейшая! - отвечаю я. - Я даже не сразу понял, что это "Вторжение".
- Наверное, это мой любимый фильм ужасов, - говорит Лидди.
- Ты говоришь это каждый раз.
- Нет, правда, - уверяет Лидди и откидывает голову на спинку кресла. - Как ты думаешь, они знают, что с ними произошло?
- Кто?
- Люди-стручки. Пришельцы. Как ты думаешь, они когда-нибудь просыпались, смотрели в зеркало и удивлялись, почему они такие?
Парень, подметающий проходы, останавливается около нас. Мы встаем и выходим в полутемный коридор кинотеатра.
- Это просто кино, - говорю я Лидди, хотя на самом деле мне хочется сказать, что нет, люди-стручки не задаются вопросом "Что произошло?".
Что на самом деле, когда ты поворачиваешься к человеку, которого не узнаешь, вообще ничего не чувствуешь.
Семьдесят семь.
Именно через столько дней после подачи заявления на развод я обязан явиться в суд. Именно через столько дней Зои, после того как получит повестку в суд, предстанет там в роли ответчицы.
С тех пор как я подал на развод, мне стало не до работы. Мне следовало уже развесить объявления о вспашке земли, почистить и сложить на зиму свои газонокосилки. Но вместо этого я целыми днями спал, до ночи гулял - просто занимал место в доме своего брата.
Поэтому когда Рейд попросил меня рано утром встретить пастора Клайва, прилетающего ночным рейсом в аэропорт Логан после съезда евангелистов в церкви Сэдлбэк, я должен был тут же воскликнуть: "Разумеется!" Я к тому, что у меня вагон времени. И после всего, что Рейд для меня сделал, я, по крайней мере, мог бы отплатить ему если не деньгами, то своим временем.
Но я просто тупо уставился на брата, не зная, что ответить.
- Ты, - тихо сказал Рейд, - и вправду на меня не похож, братишка.
В кухню, где я сидел, вошла Лидди и налила мне стаканчик апельсинового сока. Как будто я сам не понимал, что являюсь всего лишь черной дырой в их доме, куда утекают еда, деньги и личное время.
И если у меня не получилось сказать "да" брату, то его жене я не смог отказать.
Светает, и я честно собираюсь поехать в Логан, чтобы встретить в семь утра частный самолет, но когда проезжаю мимо маяка Точка Джудит, то замечаю волны. Смотрю на часы на приборной панели. Доска для серфинга и мокрый гидрокостюм у меня всегда с собой - так, на всякий случай, лежат в грузовике, - и я думаю о том, что глупо было подниматься в такую рань, если не поплавать четверть часа, а после поехать в Бостон.
Надеваю мокрый гидрокостюм, капюшон и перчатки и направляюсь на отмель, которая уже неоднократно себя показывала, - добрая фея-крестная из залегшего на небольшой глубине песка, которая может превратить длинную низкую волну в захватывающий вихрь.
Я гребу в море, проплываю мимо двух молодых парней.
- Джерри, Эрк! - киваю им я.
Серфингисты, которые катаются на волнах осенью и зимой, - своего рода уникумы; мы в основном знаем друг друга, потому что немного найдется безумцев, готовых заниматься серфингом, когда температура воды десять градусов, а окружающего воздуха - всего пять. Я удачно выбрал время, чтобы удачно поймать хорошую двухметровую волну. Уже поймав ее, я вижу, как волна Эрка вздымается вертикально, но ему удается пролететь на гребне и не оказаться в воронке.
Я чувствую, как горят мои трицепсы, ощущаю знакомую леденящую головную боль от того, что в лицо плещет холодный манящий океан. Легче кивнуть другим, указывая на подходящую волну, и остаться ждать следующей, чем самому взобраться на доску.
- Ты уверен, дед?
Мне сорок лет. Не старый еще, но в мире серфингистов я - древний старик. "Вы еще поцелуете деда в задницу", - думаю я и решаю, что поймаю следующую волну и покажу этим молокососам, как плавают настоящие серферы.
Одно "но".
Только я выпрямился на доске и развернул парус, как неожиданно поскользнулся и упал на спину. Последнее, что я вижу, - это плоский остов своей доски, который обрушивается на меня с невероятной силой.
Когда я прихожу в себя, одна моя щека прижата к песку, а с головы сорван капюшон. На ветру мои мокрые волосы заледенели. Зрение медленно фокусируется на лице Джерри.
- Эй, Грэмпс, ты как? - спрашивает он. - Тебя сильно ударило по голове.
Я встаю, морщась от боли.
- Со мной все в порядке, - бормочу я.
- Хочешь, отвезем тебя в больницу, чтобы осмотрели врачи?
- Нет. - Я в синяках, у меня все болит, тело сотрясает крупная дрожь. - Который час?
Эрк отодвигает неопреновый край своего гидрокостюма, чтобы взглянуть на часы на руке.
- Десять минут восьмого.
Я катаюсь целый час?
- Черт! - ругаюсь я, пытаясь встать.
На мгновение земля уходит из-под ног. Эрк подхватывает меня, чтобы я не упал.
- Может быть, позвонить родным, знакомым? - спрашивает он.
Я не могу дать телефон своих помощников, потому что на зиму я всех уволил. Не могу дать номер Рейда с Лидди, потому что они думают, что я поехал встречать пастора. И номер Зои я назвать не могу, потому что подал на развод.
Я качаю головой, но не могу собраться с духом, чтобы произнести эти слова: "Некому звонить".
Эрк с Джерри удерживают меня, но я медленно направляюсь к грузовику. У меня на телефоне пятнадцать сообщений. Даже нет нужды прослушивать голосовую почту, чтобы узнать, что звонил Рейд и он в бешенстве.
Я перезваниваю ему.
- Рейд, - говорю я, - слушай, старина, мне очень жаль. Я только выехал на девяносто третье шоссе, как сломался грузовик. Я пытался дозвониться, но не было связи…
- Ты где?
- Жду эвакуатор, - солгал я. - Не знаю, сколько времени займет ремонт.
Рейд вздыхает.
- Я отправлю за пастором Клайвом лимузин, - говорит он. - Тебя подобрать по пути?
Не знаю, чем я заслужил такого брата, как Рейд. Я к тому, что другой уже давно бы вычеркнул меня из своей жизни.
- Сам доберусь, - отвечаю я.
Зои когда-то настаивала, чтобы я бросил серфинг. Она не понимала моего увлечения, не понимала, почему я не могу проехать мимо пляжа, когда на море волны. "Макс, пора взрослеть, - говорила она. - Какие могут быть дети, если ты сам еще ребенок?"
Неужели она права?
Во всем права?
Я представил себе, как шериф приезжает к ней домой. "Зои Бакстер?" - спросит он. Она кивнет. "Вам повестка". Потом он уйдет, а она останется стоять, сжимая в руках небольшой голубой конверт, - возможно, она знала, что рано или поздно это произойдет, но тем не менее это все равно как удар в спину.
Я сижу в грузовике, но меня продолжает бить дрожь, хотя я включил обогреватель на максимум. После колебания я протягиваю руку к бардачку. Там лежит бутылочка "Джагермейстера", исключительно для медицинских целей. Такое постоянно показывают в кино: человек с обморожением, например, упавший с моста в воду или слишком долго пробывший на холоде… они все сбиты с толку и трясутся от страха, пока не выпьют рюмочку, чтобы согреть кровь.
Один глоток - и они здоровы.