54
Однажды верные обвинили в преступлении человека, приехавшего посланцем от войск Его священного величества. Он говорил с богиней, добился успеха в своем деле – речь шла о том, чтобы обменять пленных – но его слуги, говоря о мире, привезли с собой и продавали отравленное вино, и многие люди умерли от этого, не успев выпить противоядия.
Кайс успокоил разгневанных верных и сказал, что этот человек очень хитер, но вряд ли ему приказывали делать так. Может быть, он приехал сам по себе, а посольский знак – поддельный? Боясь гнева богини, никто не стал бы убивать два десятка человек, чтобы потом сшиблись две армии.
– Как тебя на самом деле зовут? – спросили этого человека, но он молчал.
Его не стали бить, оградили от разъяренной толпы и повели к шатру Сэиланн, но в тот день богиня была среди строителей и ученых, и ученица передала ей эту весть, а приехать она не могла. Ее ответ был – подождать до ночи. Верные разъярились и требовали немедленного суда.
– Она сожгла моих родичей, когда была еще грязной сахри – сказал отравитель. – Я хотел бы убить ее, но не смог. Если несколько десятков ее слуг умрет, и то будет хорошо.
Мы знаем, ты мог бы встать в строй соплеменников и встретиться с нами в бою, если хочешь нашей смерти, но ты не стоишь того – сказали ему.
И Кайс, посоветовавшись с людьми, решил не сажать его в подземелье, не ждать, когда вернется богиня, а приказал накинуть ему удавку на шею.
Когда богиня решила вернуться в лагерь, было уже поздно, и тело отравителя лежало на песке между факелов, освещавших ночью его смерть.
– Что вы сделали, глупые люди? – спросила она взрослыми словами. – С его смертью начнутся наши неудачи, ведь равновесие нарушено; самозваный или нет, он был посол – и теперь на нас двинется войско, которое мы не сможем победить!
– И будет славная битва – ответил Кайс. – Неужели мы опять будем рядиться с нашими врагами, воюя словами, как это было до сих пор?
– Как человек может быть настолько глуп? – спросила богиня. – Узнай теперь на себе, что такое настоящая глупость! И Кайс схватился за виски и пошел, шатаясь, между своих воинов, которые с ужасом смотрели на него. Он упал и начал корчиться на песке.
– Будет печаль – зло засмеялась Сэиланн. – Будет печаль, и вы готовьтесь к ней.
Вот так-то. Богиня не всегда может остановить то, что начала богиня. Но если богиня научит думать об этом простых людей, ей повезет много больше.
Дни тянулись однообразно, войско шло, меся пыль и глину, и, когда у местечка, называемого Аджа, Тайлема настигли злые вести, он даже обрадовался: хоть чем-то встряхнуть заскучавших воинов, хоть что-то развеет настроения, которые появились в войске последнее время. Не все хотели возвращаться, побывав дома, но здешней новой кровью их было не заменить. Он знал, что мало уметь вовремя воодушевлять солдат, и полководцем был не очень хорошим, по своим меркам – зато был удачлив.
– Впереди большой отряд неприятеля, господин – доложил вестовой. – Нас встречают.
– Насколько большой?
– Шесть сотен.
– Ненамного больше, чем нас, а у нас опытные воины – улыбнулся Тайлем. – Мы победим. Мы идем домой.
Оруженосец, сидевший тут же, что-то буркнул под нос. Тайлем потрепал его по затылку.
– Главы отрядов – ко мне. Будем думать, как это сделать с наименьшими потерями. Бурдюков нет?
– Нет.
Колесница, подаренная Тайлему в зеленых землях, стояла наготове. Он погладил свирепую рлеи и обратился к вознице: готов ли ты притвориться мной?
Возница сказал, что готов.
Тогда Тайлем дал парню свой плащ.
– Не беспокойся – сказал он. – Сегодня метить в тебя не будут. Они будут ждать, пока появлюсь я и встану за тобой, или будут искать мой плащ в первых рядах – дело знакомое, и никто не старается подбить колесничего. Но их не так много, чтобы добраться до рлеи, а ты всегда будешь наготове, чтобы подхватить меня. Это может понадобиться.
Карта подтвердила, что места здесь удачные: впереди два лесистых холма – один повыше, другой маленький – и дорога, по которой идти проще всего. Так они и пойдут – подумал он. Победа будет проста.
– Здесь удобное место – сказал глава всадников, проводя пальцем по карте. – Я бы встал здесь.
Тайлем подошел и переставил две фишки. – Да. Ты – вот тут, где скала. А вот тут хорошее место для засады. Нашу "стрелу" поддержат лучники макенгу, а макенгу бьют далеко.
– Да. Хорошо – осклабился вождь. – Мы это умеем.
– Господин, вам принесли письмо! – прокричал боец, откидывая полог. – Птица прилетела!
– Сколько раз говорить – не господин, а…
– А кто? – нагло подмигнул вестовой. И ушел.
Трудно было на людях называть себя посвященным. И нужно ли это?
Тайлем бережно принял усталую птицу. Огромное крыло Твале прочертило пепельную борозду на его доспехе, упершись в колено: полководец опустил его на стол, с которого сняли карту, и отцепил от лапы футляр с письмом. Грудь птицы вздымалась часто и тяжело, как у умирающего человека, как у самого Тайлема перед встречей с Эммале, и ему это показалось неприятным и смешным. Не стоит думать о семье, когда готовишься к бою.
Ему до сих пор было странно и страшно, когда живые люди двигались так, как он начертал – как фигуры на доске, как нити в узоре ковра: и каждый раз это наполняло его сердце восторгом.
Он двинулся к выходу из палатки, но обернулся. Письмо лежало на столе, а рядом сидел Твале, вынув голову из-под крыла.
Тайлему показалось, что Твале подмигивает ему.
– Ладно – он оглянулся, не подсматривает ли кто, оттянул шнуровку и и быстро сунул письмо под нагрудную пластину доспеха, напротив сердца – если умрет, так вместе со мной.
Имперские отряды втягивались на дорогу между холмами, как медленная лава. Как ни кажись при подчиненных удачливым господином – все равно не обманешь сам себя. "Сколько…" – подумал он, но тут же вспомнил точную цифру, принесенную разведчиком, и успокоился. Еще и не такое бывало. Хотя тогда с ними были маги. Но тут уже все честно – у них магов нет, и у нас – магов нет… "Пора?" – спросил его оруженосец, и он сказал: "Да, пора". И оруженосец крикнул это вестовому, а тот побежал и крикнул трубачу, и затрубили труба и рожок, и ему откликнулись трое: три отряда двинулись вперед под прикрытием стрелков.
Стрелы макенгу, летевшие дальше арбалетных болтов, унесли часть жизней, преданных империи: строй пехоты смешался, но ненадолго – неприятель вскинул щиты и продолжал движение.
Тайлем протер глаза, а когда открыл их снова, пехота уже схватилась щит на щит. Вспыхнули крики. Визгливый звук дудки донесся до его слуха. Имперские солдаты все сделали разумно: они отступали.
Сверху по гребню, недалеко от развалин, уже двигались мечники, стараясь замкнуть дорогу.
Так, теперь вторая…
– Вторая квара, пехота! Вторая квара, в бой! – шептал Тайлем одними губами, глядя, как разворачивается намеченный заранее план. А затем повторил это вслух.
Протрубил рожок, и качнулись желтые значки на копьях. Вторая квара пехотинцев заходила справа, спускаясь по холму, и Тайлем напряженно следил за тем, как они продвигаются, беря противника в клещи – и вдруг все пошло не так.
Вслед за его пехотинцами из-за скал выдвинулись имперские арбалетчики.
Он в отчаянии прикусил губу: воинам оставалось только рассыпаться по склону, теряя возможность ударить кучно, или стать легкой добычей для стрел. По каменному откосу было легко сбежать вниз, но вверх уже не подняться: оставалось только смотреть, как гибнут люди, бестолково пытаясь забраться обратно.
Командир оказался умнее своих солдат и приказал им бежать по склону, не останавливаясь, но до тех пор, пока они оказались на дороге и вступили в бой, треть их легла под стрелами. Внизу продолжал кипеть котел, пополнявшийся солдатами с обеих сторон. Айдисы, четвертая квара, успели быстрее и настигли арбалетчиков, но пострадали и они. Второй отряд вражеской пехоты из засады сбежал вниз, несмотря на дождь из стрел, и врезался в начало "древка", перерубая "стрелу" окончательно. Войско начало рассыпаться, и Тайлему пришлось в спешке отдавать приказы, чтобы под прикрытием стрелков командиры смогли собрать отряды в кулак.
Незнакомый рог трубил все громче.
С дальнего склона, более пологого, надвигалась лава всадников. Их тоже возглавлял человек на колеснице, запряженной рлеи.
– Ишь ты… Этого нам не сообщали – с ненавистью прошептал себе под нос оруженосец. – Откуда здесь такие высокие гости?
– Замолчи.
– Ай, Белые хвосты слишком близко подходят. Ай, что за…
– Вестников ко мне, быстро! И не скулить!
Ничего не поделаешь, понял он – квара всадников с белыми хвостами на копьях уже мчалась вперед, не слыша сигнала, и по неосторожности главы подошла слишком близко. Ружья противника на скаку дали слаженный залп, и передние птицы попадали, унося с собой седоков. До второго залпа оставшиеся успели врезаться в ряды неприятеля и не дать стрелкам воспользоваться преимуществом, но было уже поздно: теперь отряды Тайлема оказались связаны превосходящими силами. Теперь уже он отдавал команды, силясь собрать войско обратно.
– Перестроиться! – раздавались крики. – Отступаем!
Тайлем не знал, откуда взялись эти люди и почему разведчики так оплошали. Сил было вдесятеро меньше, чем нужно.