- Здесь тоже можно потратить деньги, - сказал Тони. - Я раз потратил целый доллар, когда мы были в парке.
- Да, а потом болел, - заметила Вэл.
- Я не люблю четвертаки, - сказал Тони. - Я люблю центы.
- Прекрасно, - сказал я. - В следующий раз, когда попросишь четвертак, я дам тебе центы.
- Сколько?
- Двадцать пять.
- Это ведь больше четвертака, да?
- Намного больше, - ответил я. - Особенно для маленьких мальчиков.
Почувствовав, что начинаю иссякать, я решил отправить Каму самолетом к родителям, которые жили в штате Нью-Мексико. Я подумал, что дети будут потрясены, увидев с воздуха чудеса нашего огромного и прекрасного континента. Поэтому я отправил Каму самолетом одной дешевой авиакомпании, который совершает частые посадки в самых невообразимых местах, чтобы забрать попутный груз.
Ясным утром Кама вылетела из аэропорта Ла Гардиа; самолет держал курс на запад. Я объяснил, что настоящий Запад, Запад с большой буквы, начинается после того, как пересечешь Скалистые горы. Дети, кажется, не очень хорошо поняли, что я имел в виду, поэтому я сказал: "Настоящий Запад - это Дальний Запад… где живут ковбои, индейцы и гремучие змеи". Для них это было равнозначно Калифорнии, особенно гремучие змеи. В любом случае, как я объяснил, в Денвере Каме придется пересесть на другой самолет. "Денвер находится в стороне от маршрута, - сказал я, - но самолет должен там приземлиться, чтобы забрать живой труп".
- Живой труп! - завопила Вэл. - Это что!
- Это труп, который еще не совсем остыл. - Я тут же увидел, что мое объяснение ничего не объясняет. - Ладно, не будем об этом, - сказал я и заставил самолет сесть посреди толпы индейцев, обряженных по полной форме, в боевой раскраске, с перьями, колокольчиками, барабанами, в общем, все как положено.
Почему индейцы? Во-первых, подальше от живого трупа, с которым я дал маху, а во-вторых, чтобы Каме оказали восторженный прием истинные сыны Дальнего Запада. Я рассказал им, что папа Камы, Мерл, одно время жил с индейцами, что он привозил - именно сюда - Карузо, Тетразини, Мелбу, Титгу Руффо, Джильи и других знаменитостей, чтобы те тоже познакомились с ними.
- Это кто такие? - пожелала уточнить Вэл. - Эти Казини и Руффо?
- Прости, забыл сказать. Это все знаменитые оперные певцы.
- А, мыльная опера, знаю! - протянул Тони.
- Ничего не понимаю, - сказала Вэл.
- Я тоже, кроме того, что папа Камы, этот Мерл… ты ведь помнишь его!.. он одно время был импресарио, и тоже очень знаменитый.
- Это все равно что император?
- Почти, дорогая, но не совсем. Импресарио - это такой человек, который подыскивает певцам место, где они могли бы выступать, - например, Карнеги-холл или Метрополитен-опера.
- Ты нас туда не водил! - раздался тонкий голосок Тони.
- Импресарио, - продолжал я, проигнорировав упрек, - зарабатывает тем, что возит знаменитых певцов по всему миру. Ему платят за то, что он находит им работу, поняли? (Они, конечно, не поняли, но приняли на веру, что такое бывает.) - Вот смотрите, - сказал я, надеясь объяснить им все ясно и доступно, - предположим, что ты, Вэл, когда-нибудь станешь великой певицей. (Я всегда говорил, что у тебя красивый голос, так ведь?) Ну вот, тогда тебе нужно будет искать концертный зал, чтобы там петь, правильно?
- Зачем?
- Как зачем? Чтобы люди могли слушать, как ты поешь.
Она кивнула, как бы соглашаясь, но я видел, что она по-прежнему пребывает в замешательстве.
- А не могла бы я просто петь по радио? - спросила она.
- Конечно, могла бы, но сначала кто-то должен тебя туда устроить. Не всякому удается попасть на радио.
- А они всегда путешествовали вместе? - спросил Тони.
- Когда? - не понял я.
- Когда они ездили по всему миру, как ты говорил.
- Естественно! Конечно, вместе! Так Мерл и познакомился с зулусами и пигмеями…
- Они для зулусов тоже пели? - Тони был просто в восторге. Он помнил о зулусах, потому что одна из моих почитательниц, женщина, живущая в Претории, прислала ему подарок: зулусское ружье - деревянное - и много других удивительных зулусских вещиц. Я старался тогда изо всех сил, изображая зулуса. Замечательные люди, эти зулусы. Не каждый день подворачивается возможность замолвить о них доброе слово.
Однако… К этому времени они совершенно забыли, где мы остановились. Я тоже.
М-да, вечно эта Африка. А почему нет? ("Д-р Ливингстон, вы позволите?") Последовали восхитительная поездка в легкой коляске на золотые рудники и тщетные поиски потерянного царства Сава. Мы добрались до самого Тимбукту - опасное приключение, во время которого не раз приходилось спасаться бегством от грозных кровожадных туарегов. Больше всего их поразила пустыня, может, потому, что ей не было конца; а еще потому, что нас мучила ужасная жажда, а поблизости не было ни капли воды. То и дело нам мерещились города, висящие в небе вверх ногами. Это тоже было восхитительно. Очень. И наконец мы оказались в царстве зверей: львы и тигры, слоны, зебры, страусы нанду, газели, жирафы, мартышки, шимпанзе, гориллы… Они все вместе передвигались по саванне, молча, мирно, как участники хора. Места хватало всем, даже сверчкам и кузнечикам.
Мы бы до сих пор продолжали наше путешествие, не начни Пол Ринк свою бесконечную байку о Крохе Коннектикуте. Большой выдумщик, Пол лучше меня знал, как сделать историю увлекательной. Он лучше меня умел держать слушателей в напряжении. И потом, Крох Коннектикут целиком вышел из "Супермена". Что же до моего рассказа, то ему место было в архиве, вместе с Конан Дойлом, Райдером Хаггардом и им подобными. Что делать Супермену в дебрях Африки? А Крох Коннектикут, судя по тому, что я сумел о нем разузнать, был на целую голову выше Супермена. Так что, как и следовало ожидать, я потерпел поражение. Но был счастлив, приобретя подобный опыт. Благодаря ему я кое-чему научился. Научился одной пустяковой вещи, которая помогает удерживать внимание даже взрослых слушателей. Суть ее такова: нельзя скармливать сразу все. Даже льву приходится отрывать куски от добычи. Писателю следовало бы научиться этому с самого начала, но писатель - непонятный зверь: ему непременно надо учиться на собственных ошибках.