- Нет, ты скажи: будешь приезжать ко мне в гости? Или на третий день дорогу забудешь?
- Что взялся мне душу на кулак мотать? Или у самого ливер дрожит?
- Угадал, чёрт старый! - сдержанно засмеялся Костя. - Дрожит!
- От чего? Всё ж продумали.
- От того, что убей - не понимаю, от кого и почему бежать должен?
- Лучше лишний раз пригнуться, чем единожды по башке получить, - отрубил Кузьмич, и чтобы окончить пустой спор, кликнул Людмилу.
* * *
Уже в полной темноте они подошли к берегу. Ориентиром служил голос Володьки:
По Курской, Казанской железной дороге
Построили дачи - живут там как боги…
На всё я готов - на разбой и насилье, -
И бью я жидов - и спасаю Россию!
- Семён Яковлевич за такие слова по шее может накостылять, - хихикая, проговорила Милка.
- Гляди под ноги, здесь проволока, - поддерживал её под руку Костя. - Семён Яковлевич обыкновенный советский еврей. А жиды советскую власть ненавидят.
- Ты сам говорил, что они её устанавливали.
- Правильно, в этом вся и мутотень. Правда, получилось маненько не так, как им хотелось. Русский мужик хоть и крепок задним умом, а постепенно до всего сам допрёт, и никому не удастся его в быдло превратить.
- И откуда ты всё знаешь?
- "Тараса Бульбу" читать надо. Гоголь на тыщу лет вперёд, нас дураков, просветил.
- Я помню: "Нет уз святее товарищества!".
- По-о-мнит она, - фыркнул Котька. - Да эту речь старого Тараса каждый русский должен знать назубок, как раньше знали "Отче наш".
- От брехун, - прыснула Милка и крепче прижалась к Косте. - Вернёшься, я по книжке проверю, как ты знаешь. - И тут же зашептала: - Мне чё сказать тебе сегодня надо.
Карякин остановился:
- Говори, а то вон - лодка-то.
Людмила молчала, опустив голову. Собиралась с духом. Костя, словно чувствуя серьёзность намерений Милки, не торопил её.
- Чего застряли? - крикнули им из гулянки. - Не намилуетесь никак!?
- Идём, - неохотно отозвался Котька. Поощряя Людмилу, он погладил её по волосам, легонько дёрнул за косу. - Чего у тебя стряслось?
- У нас будет ребёнок, - упавшим голосом произнесла Людмила.
- Вот те раз, а я к бабушке собралась! - поначалу растерялся Котька, но волна неизведанных, более, чем радостных чувств, окатила его, и он схватил Милку за руки. - Чего же ты молчала? Это же меняет всё дело.
- Я не понимаю, о чём ты?
- Мне нельзя уезжать. Я не хочу, чтобы мой ребёнок родился без отца.
Его искреннее волнение передалось и ей. Дрожащим голосом она произнесла:
- Это ещё будет не скоро.
- Я не о том. У него должен быть законный отец. Понимаешь? Завтра же понесём заявление в загс. - Он потянул Милку к воде, поближе к лодке. - Вот огорошила! Вот обрадовала!
- Я смотрю, вы не очень-то торопитесь, - вышел им навстречу Вовка.
- А мы вообще никуда не торопимся, - Котька в нескольких словах объяснил ситуацию. - Не гоже мне теперь бегать. Эка силища во мне всклокотала. Перед ребёнком своим не осрамлюсь!
- Да, ребята, с вами не соскучишься, - подошел к ним Валерка. - А может, вы и правы. Чего нам с оглядкой по своей земле ходить. Или мы не русские?!
Он как бы обнял, а на самом деле сгрудил своими ручищами всех троих в кучу и неожиданно предложил:
- Поехали на острова. Разожжём костерок. Дыхнём дымку. Картошечки испечём. Поехали, братцы!
- Я - "за!", а как чета Корякиных? - пытаясь освободиться от лап брательника, пропыхтел Володька.
- А почему - "нет!", - обрадовалась Людмила возможности не расставаться с Костей. Она всё ещё не верила, что судьба уже распорядилась по иному, и никого провожать не надо. - В городе после грозы ночью маята одна. А на воде - терпимо.
- Мы тебе, королева, в гуляне постелим. Выспишься на свежем воздухе! А с утречка ушицы похлебаешь. Уж это я тебе обещаю, - Валерка потихонечку подвигал всех к лодке. - Прошу на борт нашего корабля!
"Надо бы Кузьмича позвать. Что-то на душе за него неспокойно", - подумал Котька, но весело затарахтел мотор, качнулись слани под ногами, и он плюхнулся на скамью рядом с Милкой, которая тут же крепко обхватила его за плечи.
Котька набрал полную грудь воздуха и с явным облегчением шумно выдохнул. "Я же говорил, - решил он, - что-то должно кончиться в моей жизни. А что-то начаться! Как при игре в расшибного: срубил тяжёлой битой кон, а потом не жалей, молоти дальше! Но уж ежели выиграл, второй раз судьбу не испытывай. Жизнь однова, и начинать её с нового листа - пустые хлопоты".
Удивляясь себе, он широко расставил руки и громко запел:
Из-за острова на стрежень,
На простор речной волны…
Волга, как умная матушка, смиренно приняла его песню, и слова её удало зазвенели в ночной тишине. И только где-то далеко, множась эхом, они устало шлёпались в воду и тонули в тёмных волнах. Волга забирала то, что принадлежало ей по праву.
Владимир Масян